Исполнял послушание регента. Был рукоположен во иерея. В 1923 г. после ареста еп. Андрея (Ухтомского) назначеные им викарии Уфимской епархии хиротонисали Иерофея во епископа, и он был назначен на новоучрежденную Шадринскую викарную кафедру Екатеринбургской епархии, где он оказался единственным православным архиереем. Его хиротония была признана Патриархом Тихоном.
Патриарх Тихон неоднократно назначал Иерофея на разные кафедры, но из-за трудных условий того времени он не мог на них выехать.
19 марта 1924 г. Патриарх Тихон назначил И. епископом Никольским. И. прибыл в Никольск 1 апреля в канун Вербного воскресенья. На первой же всенощной службе он сказал прихожанам, что является православным архиереем и послан к ним Патриархом Тихоном.
Епископ Иерофей поселился в сторожке при Сретенском соборе Никольска. Любил продолжительные уставные богослужения: служил неспешно, торжественно; часто пел на клиросе, за каждой службой говорил долгие проповеди, проникнутые горячим религиозным чувством, сумел привлечь в храм множество людей. На архиерейские службы в Никольск съезжалось много верующих, к-рым разрешалось ночевать в храме. После службы И. с каждым, кто к нему приходил, разговаривал отдельно, не считаясь со временем, отчего иногда беседы заканчивались далеко за полночь. В Никольске И. служил только на праздники, в остальное время объезжал приходы в сопровождении созданного им хора певчих и совершал богослужения в сельских и городских церквах. Он проводил в сельских церквах и деревенских избах доверительные групповые беседы с крестьянами, иногда в течение всей ночи. Результатом этой подвижнической деятельности стали глубокое почитание и огромная популярность епископа, по праву называвшегося «народным архиереем». Основным принципом архипастырского служения еп. Иерофея была опора на народ, и он сумел сплотить его вокруг Церкви. Постепенно ему удалось сформировать актив из наиболее преданных вере и Церкви крестьян, проживавших в разных селениях Никольского р-на. Они помогали собирать помощь в случае денежной нужды, оповещали население, когда и где будет служба, распространяли его послания к прихожанам и проч. Важнейшей формой церковно-организационной деятельности владыки стало создание правосл. сестричества. Девушкам, которых он посвящал в т. н. апостолиц (или апостольниц), разрешалось на богослужении носить особые косынки белого цвета (апостольники). При посвящении в апостолицы девушки давали обещание вести благочестивую жизнь: часто посещать богослужения, больше времени посвящать молитве, не ходить на деревенские беседы, собрания, не слушать агитаторов, не участвовать в спектаклях и др. мероприятиях, организуемых комсомольцами, безбожниками и проч.; при этом они могли выходить замуж с благословения архиерея. Иерофей называл апостолиц своей «армией спасения», «белым комсомолом», поскольку сестры (к 1926 в Великоустюжской епархии их было ок. 500 чел.) оказывали серьезное духовное влияние на молодежь в деле сохранения веры и православных традиций.
В проповедях и духовных беседах с крестьянами еп. Иерофей обращал особое внимание на необходимость нравственного совершенствования и жизни в соответствии с заповедями Божиими, на религиозное воспитание детей. Он часто говорил о взаимоотношениях Церкви и советской власти, открыто оценивая последнюю как власть антихриста, которая подвергла Церковь невиданным гонениям и притеснениям. При этом архиерей считал, что надо руководствоваться декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», т. е. не вмешиваться в дела власти и не допускать вмешательства власти в церковные дела; поскольку эта власть сильна, верующим нужно выполнять ее требования в отношении уплаты налогов, службы в армии и проч., не уступая лишь в главном – в защите Церкви, а в остальном следует положиться на волю Божию.
Немалые усилия И. прилагал для укрепления состава духовенства, рукополагая во диаконы и священники стойких в вере крестьян; причем некоторые хиротонии уже в это время являлись тайными. Владыка принимал в клир епархии священнослужителей после освобождения из заключения в тюрьмах и на Соловках. Он совершил тайные монашеские постриги не менее 30 монахинь, в т. ч. из апостолиц.
От подчиненного ему духовенства Еп. Иерофей требовал приобщения крестьян к вере, строгого соблюдения всех религ. праздников и обрядов, участия в крестных ходах. Стремясь к более глубокому воцерковлению прихожан, И. ввел практику проведения в храмах предварительной общей исповеди с разъяснением народу природы и сущности греха. Следуя древней правосл. традиции, он соборовал всех находившихся в храме, помимо совершения таинства над тяжелобольными на дому. За эти «новшества» (общее соборование, общие исповеди, разрешение ночевать в храмах, «панибратство» с мирянами, частые разъезды по деревням) клирики кафедрального собора, или «соборские попы», как их называл народ, критиковали владыку, обращались с жалобами к Патриарху Тихону.
«Соборские попы» по духу были сергианами, религия для них была профессией, источником материальных благ и почета. А еп. Иерофей и его паства были исповедниками веры и в большинстве своем вошли в сонм Новомучеников.
Разногласия с духовенством Сретенского собора, которое в конфликте с властями заняло двойственную позицию, вынудили владыку в дек. 1924 г. перейти служить в Казанский храм Никольска, он поселился в келье рядом с алтарем.
1 сент. 1924 г еп. Иерофей был арестован, доставлен в Москву и помещен в Бутырскую тюрьму. Он находился в одной камере с уголовниками, к-рые вначале издевались над ним, но затем стали хорошо к нему относиться, нек-рые даже делились своими передачами.
Верующие Никольска и окрестных сел собрали 2 тыс подписей и ездили в Москву защищать своего епископа. В начале 1926 г. Иерофей вернулся в Никольск. В Крещенский сочельник при встрече с паствой в Казанском храме он сказал: «Стены тюрьмы были мне храмом Божиим… Я и там возносил свои горячие молитвы о вас ко Господу».
С 1926 г. Владыка продолжал защищать Православие, собирать народ вокруг Церкви. Весной 1927 г. его часто вызывали на допросы, распространились слухи о его высылке. В пятницу Светлой седмицы, 29 апр., отслужив на праздник иконы Божией Матери «Живоносный Источник» литургию в кладбищенской Покровской церкви Никольска, Епископ объявил пастве, что вынужден ее оставить, т. к. его вызывают в Вел. Устюг в губотдел ОГПУ. Последовала бурная реакция прихожан, к-рые кричали, что не отпустят владыку и сумеют его защитить. Затем верующие (почти 300 чел.) направились к зданию канцелярии уполномоченного ОГПУ по Никольскому р-ну с требованием прекратить притеснения архиерея. Чтобы пресечь начинающиеся волнения, уполномоченный ОГПУ пришел вместе с народом в собор и заверил собравшихся, что «никто Иерофея не задевает и никуда его не вышлют».
Уполномоченный ОГПУ Соснин, в прошлом послушник Коряжемского Николаевского мон-ря Вологодской епархии, зная о намерении властей арестовать Иерофея, посоветовал ему выехать на какое-то время в отдаленный район губернии и не являться по вызову в Вел. Устюг. Той же ночью владыка покинул город и в течение полугода скрывался от властей в деревнях на территории Кумбисерского сельсовета Никольского р-на (в 15 км от Никольска). Уполномоченный ОГПУ, знавший о местопребывании архиерея, информировал губотдел ОГПУ, что епископ скрывается неизвестно где, и демонстративно занимался его «розыском». Крестьяне организовали массовый сбор подписей под обращениями к власти «об оставлении Иерофея в Никольске», с к-рыми неск. раз ездили в Москву. Между тем владыка продолжал управлять церковными делами: принимал особо доверенных лиц, проводил тайные богослужения, совершал рукоположения и монашеские постриги.
В сент. 1927 г. Иерофей разослал по епархии текст «Декларации» Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского). Его отношение к «Декларации» было крайне негативным.
4 нояб. 1927 г.еп. Иерофей вернулся в Никольск. Он продолжал управлять Никольским викариатством, ездил по епархии и открыто заявлял в проповедях и беседах с верующими о том, что не приемлет деятельность митр. Сергия, направленную на компромисс с советской властью, оценивает его политику как своего рода новое обновленчество. Он установил связь с другими оппозиционными митр. Сергию архиереями: Агафангелом Ярославским и митр. Ленинградским Иосифом (Петровых).
В нач. 1928 г. Иерофей совершил поездку в Ленинград, где встречался с одним из руководителей иосифлянства – еп Гдовским Димитрием (Любимовым).
25 янв. была получена телеграмма от митр. Иосифа: «Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность митр. Петру. Иосиф» (Архив УФСБ по Вологодской обл. Д. П-6278. Л. 2 об.).
В тот же день владыка составил послание причту и мирянам Великоустюжской епархии об отделении от митр. Сергия, к-рое было разослано по приходам епархии. Разъясняя причины отхода от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, И. обвинял митр. Сергия в том, что под предлогом спасения Церкви он избрал «кривой путь» соглашений и уступок и «оставил прямой, но скорбный путь креста, то есть терпения и твердости», связал Церковь с гражданской властью, внес «политический уклон в церковную жизнь», а также в том, что против своих оппонентов Заместитель Местоблюстителя «пользуется даже не церковной силой».
В свою очередь митр. Сергий считал Иерофея одним из самых радикальных «вождей» иосифлянства (Акты свт. Тихона. С. 647), объявлявших возглавляемую Заместителем Местоблюстителя Церковь неблагодатной и еретической. Действительно, И. выступал с резкими обвинениями в адрес своих противников, называл сторонников митр. Сергия «коммунистами в рясах», еретиками, «обновленцами»; проповедовал, что «если кто от них [сергиевцев] будет крещен, все равно будет, что выкупались в простой воде, кто если будет причащен, Телом и Кровью, тот примет не причастие, а просто хлеб и вино» (Там же. Л. 219 об.).
10 февраля 1928 года был уволен Синодом митрополита Сергия на покой с запрещением в священнослужении. 11 апреля 1928 года повторно запрещён в священнослужении. Эти прещения не признал.
Предлагал своей пастве не сотрудничать с новой властью, по его определению, «антихристовой»: «Мы платим власти налоги, и дальше пусть она живет, как хочет. Мы не вмешиваемся в дела власти и не допустим вмешательства власти в церковные дела». В то же время стремился удержать верующих от явной конфронтации с новой властью: «Эта власть крепка, и нам с нею не справиться. Поэтому положимся на волю Господа, ибо все — в руках Его».
Весной 1928 Епископ совершил свой последний поход по деревням вверенных его попечению приходов. Ходил пешком, в сопровождении двоих-троих особо доверенных и приближенных лиц. Таким образом, обойдя многие деревни и проведя моления с верующими, он добрался до Путилова (ныне Нижнекемское сельское поселение Никольского района). Путь владыки устилали цветами и вытканными домашними половиками. Верующие в праздничных одеждах рядами выстраивались на пути его и целовали землю, по которой ступали ноги епископа.
В этой деревне сотрудники ГПУ решили арестовать епископа, однако тот смог бежать и скрывался в лесу. Днём он укрывался в стоге сена, а по ночам встречался с верующими. К операции была подключена конная милиция. Акцию по поимке архиерея возглавлявил начальник Устюжского оперативного отдела ГПУ Соснин.
В первой половине мая 1928 года[5] арестован в районе Вострово-Красная (от Путилово в сторону Кологрива), выданный своим келейником Николаем Лепихиным. При аресте владыка был тяжело ранен милиционером Гладышевым выстрелом в голову. На телеге под вооружённой охраной был доставлен в Никольск. Очевидцы — жители деревни Путилово вспоминали, что он лежал на повозке, и если поднимал руку, чтобы благословить людей, то охрана активно препятствовала этому жесту — с размаха били прикладами ружей по поднятой кисти. То же самое происходило и в других деревнях на всем пути следования. Из Никольска на пароходе епископ был отправлен в Великий Устюг, где через несколько дней, 16 мая 1928 года скончался в тюремной больнице. Был тайно похоронен в Великом Устюге на старом кладбище.
ОГПУ регулярно вызывало И. на допросы, угрожая арестом в случае активной религ. деятельности. В конце Великого поста 1928 г. ок. 3 тыс. верующих больше недели постоянно охраняли И. в Казанском храме. 10 апр. 1928 г. он был задержан, но прихожанам удалось его освободить. Среди верующих начались волнения, они заявляли властям, что не допустят удаления своего владыки из Никольска. После этого уполномоченный ОГПУ взял у И. подписку о явке 18 апр. в Вел. Устюг. Однако И. принял решение не ехать в Вел. Устюг, где его ждал неминуемый арест, а отправиться по сельским приходам под защиту крестьян. В проповедях И. обосновывал свои действия ссылкой на декрет об отделении Церкви от государства, продолжая утверждать, что власть не должна вмешиваться во внутрицерковные дела, а советское законодательство он соблюдает.
15 апр. на пасхальном богослужении в Казанском храме Никольска владыка пригласил верующих прийти 4-6 мая помолиться в Георгиевский храм с. Дёмина (ныне Никольского р-на Вологодской обл.), где он намеревался служить на праздник вмч. Георгия Победоносца. Вскоре после Пасхи владыка выехал из Никольска, 27 апр. прибыл в дер. Путилово. Он ходил со славой по домам Путилова и окрестных деревень Каино, Княжево и др., вел беседы с крестьянами. В воскресенье 29 апр. Епископ совершил последнее богослужение в часовне дер. Путилово с участием почти 150 чел. Настроение у преосвященного было тревожно-приподнятое, он предчувствовал приближение испытаний и сказал об этом в проповеди после литургии, еще раз изложив свое видение взаимоотношений Церкви и гос-ва: «Меня власть терзает, во всем преследует, просят, чтобы я был лоялен, но лояльности, по-моему, достаточно и так…. Душевной лояльности они от меня не получат»
2 мая рано утром в Путилово прибыл начальник милиции Никольского р-на Баданин. Узнав о местонахождении архиерея, он проехал в Вострово, арестовал владыку и собирался везти его через Путилово в Никольск. К избе с арестованным подошли крестьяне, посыльные побежали в соседние селения оповестить о случившемся. Начальнику милиции с трудом удалось выехать из Вострова в сопровождении народа. В версте от Путилова процессию встретила толпа крестьян из других деревень. При въезде в Путилово раздался колокольный звон на часовне, услышав его, жители деревни вышли из домов, собралось более 500 чел. Народ остановил лошадей, оттеснил милицию, забрал владыку и на руках перенес в один из домов, который тут же был окружен верующими, отказавшимися выдать архиерея. Начальник милиции и сопровождавшие его вынуждены были уехать. Однако люди не стали расходиться, охраняли владыку днем и ночью. Женщины молились, пели духовные песни. Как говорили прихожане, опасались, что «владыку от нас увезут, умертвят и больше нам его не видать». Крестьяне обсуждали планы по отправке архиерея в безопасное место.
Рано утром 4 мая в Путилово прибыл вооруженный отряд для ареста епископа, деревню оцепили солдаты. По сигналу колокола Путиловской часовни собравшиеся из разных сел 300 мужчин и женщин не допустили милицию на крыльцо дома, где ночевал владыка. Тем временем он успел скрыться в соседнее Вострово. На дорогах уже были выставлены кордоны.
Распространились слухи о прибытии 2-го отряда для ареста архиерея. Узнав об этом, крестьянки дер. Вострово 5 мая тайно увели И. в лес примерно в 1,5 км от деревни. Лесной шалаш стал его последним убежищем.
6 мая в Путилово прибыл милицейский отряд. Всех жителей собрали на сход, требовали выдать его под угрозой сжечь село, по избам и дворам произвели обыски. Владыку не нашли. ъ
Владыка был арестован в первой половине мая 1928 года в районе Вострово-Красная, выданный своим келейником Николаем Лепихиным. При аресте владыка был тяжело ранен милиционером Гладышевым выстрелом в голову. На телеге под вооружённой охраной был доставлен в Никольск. Очевидцы — жители деревни Путилово вспоминали, что он лежал на повозке, и если поднимал руку, чтобы благословить людей, то охрана активно препятствовала этому жесту — с размаха били прикладами ружей по поднятой кисти. То же самое происходило и в других деревнях на всем пути следования. Из Никольска на пароходе епископ был отправлен в Великий Устюг, где через несколько дней, 16 мая 1928 года скончался в тюремной больнице. Был тайно похоронен в Великом Устюге на старом кладбище.
После смерти епископа в Никольском районе возникла религиозная община «ерофеевцев» — крестьян, не признававших официальную Церковь и проводивших молебны по домам, избирая священнослужителей из своего числа. Несмотря на гонения со стороны властей, община продолжала сохраняться в течение долгих десятилетий и «дожила» до XXI века. Одна из её участниц вспоминала в 2004 года: «Да, были инокини Ерофеевы: Елена, Наталья, Александра, Надежда, другая Наталья… Мы вместе собирались молиться. Обедницы читали у меня в избе и по очереди — у других. Тихонько так читали, чтобы с улицы не слышали. Все они прежде ходили за Ерофеем, и тот их в апостолицы посвятил. Бывало, в Байдарово он приедет — и звон на округу, из окрестных деревень пешком бегут. На его службах отдельного крылоса не было, инокини встанут и так складно поют. Но сейчас-то их уже нет. Остались их духовные дочери…».
В 1981 году решением Архиерейского Собора Русской православной церкви заграницей еп. Иерофей был канонизирован в лике священномученика со включением в Собор новомучеников и исповедников Российских .
В лесу под Никольском на месте смертельного ранения владыки в 1999 года поставлен крест, на котором написано: «ВЛАДЫКЕ ІЕРОФЕЮ».
Иллюстрации:
- Епископ Иерофей (Афоник)
- Епископ Андрей (Ухтомский)
- Сретенский собор в городе Никольске Вологодской области. Начало ХХ века
- Казанский храм Никольска
- Священноисповедник Агафангел (Преображенский), Mитрополит Ярославский (1928)
- Cвященномученика Иосифа (Петровых) митрополита Петроградского († 1937)
- Епископ Иерофей и иеросхимонах Серафим
- Епископ Иерофей в Бутырской тюрьме, 1924 г.
На заставке: Епископ Иерофей (Афоник)
Источник: austroca.org