Статья: «Сакральные войны» в рамках мусульманской демонологии
События
С расширением границ Арабского халифата коренной трансформации подвергалась вся система миросозерцания раннего ислама. Выйдя за пределы Аравии, арабы столкнулись с большим числом религий и религиозных традиций, чья древность превосходила ислам (христианством, зороастризмом, манихейской доктриной, с религиями Индии, главным образом индуизмом и буддизмом, утвердившимся в Восточном Иране и Трансоксании. разнообразными формами шаманизма на Переднем Востоке и в Средней Азии). Укорененность многовековой традиции в сознании народов новых покоренных территорий делала весьма затруднительным для молодой религии идейную борьбу с автохтонными религиозными идеями. Силовое искоренение местных религиозных практик, особенно путем сознательного уничтожения письменных текстов и предметов, связанных с религиозной практикой, не всегда давала результаты и никогда не велась сознательно. Например, переплавка предметов из драгоценных металлов и уничтожение памятников искусства при дележе добычи не было сознательной попыткой элиминирования автохтонной религиозной традиции, в отличие, например, от уничтожения местных книг в Хорезме и репрессивных мер по отношению к тамошней интеллектуальной элите. Включив в территорию халифата земли, заселенные различными народами, ислам, продемонстрировав удивительную пластичность, очень рано начал синтезировать изначально чуждые элементы в свою идеологию. Самым колоссальным примером такого синтеза является создание Сунны, включившей в себя ответы на большинство правовых, юридических и повседневных вопросов, на которые не в силах был ответить корпус коранических сур. В результате такого синтеза в халифате сформировались историография, право, экономика, литература, философия, искусство и т.д. В религиозную мусульманскую практику было введено огромное количество новых идей, с одной стороны, изменив облик первичного аравийского ислама. с другой стороны, создав в различных регионах, покоренных мусульманами. особые региональные разновидности ислама.
Этот синтез представляет собой весьма сложный предмет для исследования в плане выявления и точного атрибутирования заимствований и однозначного отделения их от предшествовавшей традиции. Это касается анализа любой из вышеперечисленных сфер. Довольно сложный феномен в своем постепенном развитии представляет собой также мусульманская демонология. В данной статье мы сосредоточимся в основном на развитии одного любопытного концепта демонологии в мусульманском Иране. Речь идет о таком малоизученном вопросе, как войны потусторонних существ. Этот феномен по определенным соображениям, которые будут изложены в ходе статьи, можно назвать сакральными войнами. Сложные механизмы трансформаций образов в наибольшей степени прослеживаются в жанрах изящной литературы и в особенности в фольклоре. В связи с этим мы сосредоточимся в большей степени на них.
В аравийской традиции сверхъестественные создания практически никогда не объединяются в общественные ассоциации. Согласно еще домусуль-манскому мировоззрению арабов, окружающее пространство, преимущественно пустыня, населено помимо диких зверей демоническими существами. Главными демонами пустыни являются гули, принимающие различные образы. для заманивания злосчастных путников, которых затем они убивают. К ним примыкают в более поздней традиции си’лат (преимущественно женские особи гулей, но иногда они осознаются, как отдельный вид), кутрубы (мужские особи гулей), узары (демоны мужского пола, которые обожают насиловать путников, после чего те умирают), а также ‘удруты (демоны-оборотни, духи убитых) и пр. Гули всегда выходят на охоту поодиночке и никогда не объединяются в стаи. Иллюстративным примером описания встречи человека с гулсм (женского рода) в доисламской арабской поэзии встречается в стихах Та’аббаты Шаррана.
Второй класс аравийских демонических существ — джинны, часто враждебные человеку, обитают в пустынях, горах, камнях и деревьях, представляя собой известный всем демонологическим традициям тип имперсо-нальных духов отдельной вещи. К ним обращались за помощью и приносили жертвы (Кор. 72:6). Поэты-прорицатели, произносившие стихи или речения в виде ритмизованной прозы (садж’) в состоянии экстаза были одержимы джиннами (маджнун). Считалось, что у каждого поэта был свой индивидуальный джинн.
Подобная характеристика аравийских джиннов вступает в противоречие с более поздними сообщениями о джиннах, ведущих жизнь бедуинов. В хадйсе, переданном ‘Алкамой б. Кайсом ал-Хамаданй (ум. 681), встречается упоминание о джиннах, обладающих племенной организацией и такими атрибутами кочевой жизни, как ночной лагерь, разведение костров, выпас скота. Мухаммада находит один из джиннов (da’i) и приводит его к племени, дабы он почитал им Коран. За это посланник Божий обещает, что отныне голые кости, над которыми будет упомянуто имя Бога, покроются мясом, а навоз станет пищей их скоту. Таким образом, он навсегда отвращает голод от этого племени джиннов. То есть угроза голода, животрепещущая проблема для бедуинов, сближает здесь джиннов со смертными людьми. Однако подобные описания общественного устройства у джиннов единичны. Данное описание приводится в качестве комментария к суре Джинны. В самом же Коране упоминание «сонма» (букв, «нескольких» — nafar) джиннов не означает наличие у них общественного устройства. Скорее всего, здесь мы имеем дело не с традиционными представлением доисламских арабов, а с нарочитым нововведением, призванным доказать тождество людей и джиннов. Облик имперсональных духов и «внушителей» откровений явно противостоит приведенному бытовому описанию.
Поэты и прорицатели (кахины) получали информацию еще от одного вида демонических существ — шайтанов. Эго злые духи. По аналогии с джиннами, каждый великий поэт имел своего шайтана. Слово шайтан также обозначало змею и в этом значении встречалось, как имя человека. Характерно, что в Коране всегда упоминается множество шайтанов (в значении дьяволы, буквально «сатаны»), что следует объяснить иудео-христианским влиянием. Однако в Коране упоминаются многие реминисценции, связанные с домусульманскими реликтами восприятием шайтанов, где они выступают не поодиночке, а группами. Самое известное место — описание попыток нечестивых демонов подслушать ангелов, которые швыряются в них падающими звездами (Кор. 15:16-18). Однако даже предположение, что шайтаны были способны сбиваться в стаи, не доказывает наличия у них социальной организации.
Если мы обратимся к иранской мусульманской традиции, то увидим уже совсем иную картину: иранским сверхъестественным созданиям довольно часто предписывают возможность организовывать социум и конфликтовать между собой. В персидской народной традиции социальная иерархия присуща не только человеческому социуму, но также другим живым существам: животным и потусторонним существам.
В дальнейшем будут рассмотрены примеры войн джиннов, дэвов (дивов) и пери.
Источник Исследования политических процессов на Востоке
Этот синтез представляет собой весьма сложный предмет для исследования в плане выявления и точного атрибутирования заимствований и однозначного отделения их от предшествовавшей традиции. Это касается анализа любой из вышеперечисленных сфер. Довольно сложный феномен в своем постепенном развитии представляет собой также мусульманская демонология. В данной статье мы сосредоточимся в основном на развитии одного любопытного концепта демонологии в мусульманском Иране. Речь идет о таком малоизученном вопросе, как войны потусторонних существ. Этот феномен по определенным соображениям, которые будут изложены в ходе статьи, можно назвать сакральными войнами. Сложные механизмы трансформаций образов в наибольшей степени прослеживаются в жанрах изящной литературы и в особенности в фольклоре. В связи с этим мы сосредоточимся в большей степени на них.
В аравийской традиции сверхъестественные создания практически никогда не объединяются в общественные ассоциации. Согласно еще домусуль-манскому мировоззрению арабов, окружающее пространство, преимущественно пустыня, населено помимо диких зверей демоническими существами. Главными демонами пустыни являются гули, принимающие различные образы. для заманивания злосчастных путников, которых затем они убивают. К ним примыкают в более поздней традиции си’лат (преимущественно женские особи гулей, но иногда они осознаются, как отдельный вид), кутрубы (мужские особи гулей), узары (демоны мужского пола, которые обожают насиловать путников, после чего те умирают), а также ‘удруты (демоны-оборотни, духи убитых) и пр. Гули всегда выходят на охоту поодиночке и никогда не объединяются в стаи. Иллюстративным примером описания встречи человека с гулсм (женского рода) в доисламской арабской поэзии встречается в стихах Та’аббаты Шаррана.
Второй класс аравийских демонических существ — джинны, часто враждебные человеку, обитают в пустынях, горах, камнях и деревьях, представляя собой известный всем демонологическим традициям тип имперсо-нальных духов отдельной вещи. К ним обращались за помощью и приносили жертвы (Кор. 72:6). Поэты-прорицатели, произносившие стихи или речения в виде ритмизованной прозы (садж’) в состоянии экстаза были одержимы джиннами (маджнун). Считалось, что у каждого поэта был свой индивидуальный джинн.
Подобная характеристика аравийских джиннов вступает в противоречие с более поздними сообщениями о джиннах, ведущих жизнь бедуинов. В хадйсе, переданном ‘Алкамой б. Кайсом ал-Хамаданй (ум. 681), встречается упоминание о джиннах, обладающих племенной организацией и такими атрибутами кочевой жизни, как ночной лагерь, разведение костров, выпас скота. Мухаммада находит один из джиннов (da’i) и приводит его к племени, дабы он почитал им Коран. За это посланник Божий обещает, что отныне голые кости, над которыми будет упомянуто имя Бога, покроются мясом, а навоз станет пищей их скоту. Таким образом, он навсегда отвращает голод от этого племени джиннов. То есть угроза голода, животрепещущая проблема для бедуинов, сближает здесь джиннов со смертными людьми. Однако подобные описания общественного устройства у джиннов единичны. Данное описание приводится в качестве комментария к суре Джинны. В самом же Коране упоминание «сонма» (букв, «нескольких» — nafar) джиннов не означает наличие у них общественного устройства. Скорее всего, здесь мы имеем дело не с традиционными представлением доисламских арабов, а с нарочитым нововведением, призванным доказать тождество людей и джиннов. Облик имперсональных духов и «внушителей» откровений явно противостоит приведенному бытовому описанию.
Поэты и прорицатели (кахины) получали информацию еще от одного вида демонических существ — шайтанов. Эго злые духи. По аналогии с джиннами, каждый великий поэт имел своего шайтана. Слово шайтан также обозначало змею и в этом значении встречалось, как имя человека. Характерно, что в Коране всегда упоминается множество шайтанов (в значении дьяволы, буквально «сатаны»), что следует объяснить иудео-христианским влиянием. Однако в Коране упоминаются многие реминисценции, связанные с домусульманскими реликтами восприятием шайтанов, где они выступают не поодиночке, а группами. Самое известное место — описание попыток нечестивых демонов подслушать ангелов, которые швыряются в них падающими звездами (Кор. 15:16-18). Однако даже предположение, что шайтаны были способны сбиваться в стаи, не доказывает наличия у них социальной организации.
Если мы обратимся к иранской мусульманской традиции, то увидим уже совсем иную картину: иранским сверхъестественным созданиям довольно часто предписывают возможность организовывать социум и конфликтовать между собой. В персидской народной традиции социальная иерархия присуща не только человеческому социуму, но также другим живым существам: животным и потусторонним существам.
В дальнейшем будут рассмотрены примеры войн джиннов, дэвов (дивов) и пери.
Источник Исследования политических процессов на Востоке