Современное общество бросает все новые и новые вызовы христианскому образу жизни, нравственным устоям, вере в Бога. Каждый христианин должен противостоять этим вызовам, хранить свою совесть в чистоте, воспитывать детей в духе христианской добродетели. Особая ответственность лежит на священниках, которые должны быть, по словам Христа, пастырями добрыми: «И овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин. 10, 3-4).

В обязанности священника входит не только совершение таинств и треб, но и разъяснение Божественного Писания, живая реакция на те или иные соблазны, приходящие извне: разъяснение, что есть грех, а что — добродетель. Священник должен своим примером показывать путь ко спасению, а также доступно и убедительно говорить о том, как наследовать Царствие Божие.

Проповедь священника никогда не должна прекращаться. Современное общество навязывает свои ценности, нормы поведения, понятия о добре и зле, делая это непрерывно и агрессивно с помощью современных информационных технологий. Книги, газетно-журнальная периодика, т. е. печатное слово, по-прежнему имеют большое влияние на людей. Но несравненно большее влияние оказывают радио, интернет и, главное, телевидение — этот мощный инструмент влияния на настроение человека, его вкусы, образ мыслей, сочетющей в себе мгновенную доставку информации, визуальный ряд и само слово.

Современные пастыри поставлены в очень сложные условия. С одной стороны, проповедник должен разъяснять Священное Писание, объяснять значение праздников и дней памяти святых, для чего ему необходимо постоянно самообразовываться. С другой стороны, пастырь должен быть в курсе событий, происходящих в мире в данный момент: видеть те соблазны, которые подаются средствами массовой информации, и быть всегда готовым дать нравственную оценку тому или иному событию.

«Живое слово» — название труда Архиепископа о том, что такое проповедь. Данная книга намного опередила свое время, оставшись не до конца понятой современниками. Зато нынешний исторический период характеризуется благоприятными условиями для того, чтобы идеи, изложенные в «Живом слове», были применены на практике.

Архиепископ Амвросий был не только талантливым оратором, но и глубоким мыслителем, психологом, писателем и издателем, администратором, редактором — вообще человеком, интересующимся сведениями из любой области знаний, собирающим по крупицам все доброе, чтобы использовать это в деле церковной проповеди и защиты православной веры от различных нападок. Архиепископ Амвросий не только послужил примером для пастырей, желающих говорить свободно, проповедовать истины Православия. Он, кроме того, обобщил свой проповеднический опыт в книге «Живое слово».

В творческом наследии архиепископа Амвросия можно выделить два направления: проповеди написанные и проповеди-импровизации. Каждое из этих направлений владыка считал очень важным, но никогда не отождествлял одно с другим, считая их разными видами слова. И все же особое внимание владыка Амвросий уделял импровизации, справедливо полагая, что такая проповедь стоит несколько особняком в практике каждого священника.

Содержание «Живого слова» можно условно разделить на две части.

Первая часть касается проповедничества как такового:

• как готовиться к проповеди;
• какая внутренняя работа происходит в сознании проповедника, говорящего живым словом;
• как распознать талант к проповеди и как его развить.

Эта часть актуальна до сего дня. Она ставит целью развитие способности к импровизированной речи.

Вторая часть — это практические предложения архиепископа Амвросия, направленные на то, чтобы на поприще импровизации появлялось как можно больше талантов. Владыка усматривает ряд препятствий для появления одаренных проповедников, говорящих живым словом, и развития их таланта:

• наличие цензуры;
• особенности тогдашней системы духовного образования;
• сложившиеся отношения сослуживцев и пр.

Прошло сто с небольшим лет, и обстановка кардинально изменилась. Многое из того, что желал бы видеть преосвященный Амвросий, воплотилось в жизнь.

С одной стороны, благоприятные для развития проповеди изменения выводят труд архиепископа Амвросия «Живое слово» на новый уровень востребованности. А с другой — позволяют судить, насколько эти внешние факторы действительно влияют на развитие ораторского дара среди говорящего проповеди духовенства.

В начале своей книги архиепископ Амвросий дает ряд четких определений, в частности, что такое «слово», «живое слово», «происхождение слова» и др. Он указывает на то, что понятие о живом слове могло возникнуть только в христианском мире: «По буквальному смыслу оно есть слово дающее, возбуждающее и направляющее жизнь. Прежде всего и в высочайшем смысле это значение его принадлежит слову творческому: Да будет, и бысть (Быт. 1, 1-24). Той рече, и быша; Той повеле, и создашася (Пс. 32, 9)».[1] Эта зиждительная сила слова творческого, которая воздвигла из небытия весь мир по движению мысли и воли Создателя, эта же сила Слова Божия уже является на человеческом языке в Священном Писании, именуемая откровенным Словом Божиим, которому всегда присуща благодатная сила Божия, дающая жизнь призываемым ко спасению душам человеческим. Это и Слово Божие, сказанное ветхозаветными пророками, это и апостольская проповедь в мире, и, главное, проповедь самого Сына Божия: «Иисус Христос вливает словом Своим жизнь в души человеческие по Божеству Своему, а пророки и апостолы — по благодати Св. Духа, сопровождающей слово их. В вещаниях собственно пророческих и апостольских слово, произносимое устами человеческими, исходит не от души человеческой, а от Духа Божия, и только орудием человеческого слова передается человеческому слуху: Тако глаголет Господь, возглашали пророки (Ис. 28, 16), глаголю благодатию, давшеюся мне, говорили апостолы (Рим. 12, 3); завещаваю не аз, но Господь (1 Кор. 7, 10)».[2]

Сила слова сообщена людям в виде усвоенного ими дара. Дар этот подается верующим во Христа, которые говорят от ума, просвещаемого Божественной истиной, и от сердца, которое наполняется любовью Божией. Во свидетельство этого архиепископ Амвросий приводит слова апостолов: «Такой дар ясно отличает в себе апостол Павел, как собственно ему принадлежащий: аз глаголю, а не Господь: мнюся бо и аз Духа Божия имети (1 Кор. 7, 12,40). Мы же ум Христов имамы (1 Кор. 2, 16). Этот дар слова естественного, но проникаемого силою благодати и властно покоряющего себе души человеческие, в христианском учении называется духовным помазанием на основании слов св. евангелиста Иоанна Богослова: и вы помазание имате от Святаго и весте вся (1 Ин. 2, 20)».[3]

Этот род слова преосвященный Амвросий отделяет от человеческого слова, то есть от слова естественного, не просвещенного благодатью Христовой, которым обладают все люди. Дары Божии, сообщенные человеку при его сотворении, не до конца им были утрачены при грехопадении. Они стали природными дарованиями, которые при благом расположении сердца, желании добра людям и любви к истине не остаются без движения при доброй воле. В пользу такого умозаключения архиепископ Амвросий приводит следующий довод: «Это доказывается добрым влиянием, какое имели на человечество писанные творения и устные речи лучших людей в мире языческом — философов, ораторов, поэтов».[4]

Таким образом, можно увидеть, что первоисточником животворного слова является сам Бог, от Его творческой силы благодатью Святого Духа сообщается мощное влияние христианской проповеди; но и в остатке божественных даров, сохранившихся в человеке после грехопадения, кроется живая сила слова, исходящая от доброго сердца, если к нему не примешиваются злые мысли и чувства.

Далее преосвященный Амвросий начинает сужать понятие о живом слове, и в частности, говорит следующее: «По существу своему каждое слово в общем смысле есть устное, т. е. исходящее из ума и сердца человеческого, посредством особой дарованной человеку способности воплощать и раздельно выражать мысли и чувства по частям и потребности — в звуке, знаке, письменах и проч.»[5] Отсюда берет начало разграничение двух родов слова — писанного и устного. Архиепископ Амвросий предлагает краткую историю возникновения письменности, которая, по его мнению, была продиктована необходимостью в фиксации накопленных человеком знаний. Писанное слово призвано сохранять и закреплять с помощью письменности знания, законы, истины и многие другие необходимые для человека средства для его духовной и телесной жизни.

По мере накопления знаний и навыков, которые уже нельзя было приобрести опытным путем на протяжении одной человеческой жизни ввиду их множества, письменность сделалась необходимым средством связи поколений и передачи житейского опыта. С возникновением письменности появилась и книжная наука — литература, литературное слово. Роль слова заключалась не только в том, чтобы обозначить предмет, явление, действие и охарактеризовать их, но и чтобы донести до человека жизненно важную мысль, защитить истину. Отсюда такое исключительное значение книг в деле духовного развития, устроения общественной жизни, в качестве источника знаний о человеческой деятельности. Появление письменности дало толчок систематическому развитию наук, появились обширные библиотеки.

Однако и при бурном развитии слова писанного (книжного) сохранило свою силу живое устное слово. Без разъяснения написанного, без извлечения из книг того или иного знания для народа в нужный момент все написанное останется лишь фундаментом для создания других книг.

Писатель посредством книги говорит с неизвестными ему людьми, выражает свою точку зрения и рассказывает о том, что он считает важным. Оратор, говорящий живым словом, видит перед собой живых людей. Он чувствует, что важнее в данный момент им сказать, насколько люди его понимают и на каком предмете необходимо сейчас остановиться более подробно. Несомненно, устная речь может достигнуть большего практического эффекта, нежели книжная.

Сравнивая указанные виды речи, архиепископ Амвросий выстраивает такой образ: «Один предлагает средства для тушения будущих пожаров, другой гасит уже пожирающее пламя; один надеется приобрести благодарность потомства, другой сейчас видит радостные лица людей, им вразумляемых и просвещаемых, и получает высшую награду в их горящих жизнью благодарных взорах. Слово писанное, в лучшем своем значении, есть озеро воды, собранной веками и заготовляемой для будущего; слово же устное есть ключ живой воды, бьющий прямо из источника, журчащий и сверкающий перед глазами путника и с особенною силою манящий его к утолению жажды; поэтому слову устному принадлежит название слова живого по преимуществу, и только в этом смысле мы можем так называть его».[6]

Ярчайший пример силы живой проповеди мы находим в первых веках христианства. Начало этой проповеди положил Сам Христос. У израильского народа был закон Моисеев, пророческие книги, но книжники и фарисеи извратили до неузнаваемости Писание, которое повествовало о пришествии в мир Второго Адама, искупителя нашего Господа Иисуса Христа.

В данных условиях только живая устная проповедь способна была возродить истину.

Это служение слова было принято апостолами и передано ими ближайшим ученикам, а от учеников апостолов — служителям Церкви, ставшим, прежде всего, служителями слова.

Практическую ценность слова трудно переоценить: устраивались Церкви, постановлялись законы, устанавливалась форма священнодействия, являлись подвижники добродетели и мученики за веру. Жизнь воплотила в себе и закрепила живое слово. Со временем оно сохранилось как церковное предание, были написаны книги, оказались нужными писания святых отцов для истолкования Священного Писания, сформировались научные богословские дисциплины, появились ученые труды. Все это стало тем огромным и неоценимым «обильным запасом веками скопленной воды».[7]

 «Правда, быстрота действия живого слова ныне отчасти заменяется часто выходящими в свет журналами и особенно газетами, но летучие издания в руках людей неблагонамеренных удобнее для распространения лжи и заблуждений, чем истины и добра»,[8] — так было в XIX веке. С тех пор средства массовой информации в своем техническом оснащении сделали значительный шаг вперед. Помимо периодических печатных изданий, получили широкое распространение телевидение, радио и интернет, которые чрезвычайно сильно воздействуют на сознание и настроение людей и даже их психику. Пастырю, который постоянно проповедует живым словом, необходимо быть в курсе последних событий общественной, политической и культурной жизни страны и мира. Одно событие сменяет другое с невероятной быстротой, поэтому нравственная оценка происходящего в мире имеет большое значение для паствы.

В подобных условиях, кроме как живым словом, нет иной возможности донести до прихожан смысл того или иного явления в общественной жизни в свете православной веры. При этом на обдумывание и приготовление писанной проповеди отведено совсем мало времени хотя бы потому, что изложенное на бумаге может потерять актуальность менее, чем за сутки. По справедливому замечанию архиепископа Амвросия, «живое слово надобно призвать как врачевание зла, разносимого и самыми газетами и неблагонамеренными журналами, которые, к нашему несчастию, по времени все умножаются и получают большую силу».[9]Далее архиепископ Амвросий указывает на значение живого слова в деле просвещения народа: «В нашем отечестве, например, более тридцати тысяч церквей, как готовых народных училищ, еще более того учителей, облеченных авторитетом проповедников Христовой истины и доверием народа; в их распоряжении и дни и часы народных собраний; они могут связать свое церковное слово со всякою беседою личною с народом — и дома, и в поле, и на пути».[10]

Можно отметить, что отчасти надежды преосвященного Амвросия сбылись, но после долгих лет гонений на Церковь, запрета на проповедь и активную церковную жизнь просвещение живым словом носит более миссионерский характер, нежели учительный. Что касается проповедования при всяком удобном случае, то и эта часть размышлений Архиепископа претворяется в жизнь.

Итак, условия пастырского служения и проповедничества в XXI веке разительно отличаются от условий, сложившихся во второй половине XIX века. Преобразилось многое:

• изменился государственный строй;
• Церковь отделена от государства на законодательном уровне;
• отменена цензура, сняты почти все ограничения на политическую и общественную деятельность;
• технический прогресс, в том числе в области печати, сделал значительный шаг вперед;
• появились телевидение, радио и интернет;
• страна прошла через испытания XX века - свержение монархии, политические репрессии, гонения на Церковь, опустошительные войны, что повлияло на духовную, политическую и иные сферы жизни общества.

Но главное, по словам Святейшего Патриарха Алексия II, после восьмидесяти лет безбожной власти состоялось «второе Крещение Руси».[11]

Архиепископ Амвросий проповедовал перед паствой, которая обязана была ходить в храм, которая с детства знала основы Закона Божия; но также и тем людям, особенно интеллигенции, которые изучали различные социальные идеи и следовали им.

Современный проповедник видит в храме самых разных людей. Это те, которые, если и были крещены в детстве, но храм регулярно стали посещать лет 15 назад. Это и молодежь, которая родилась после распада СССР и краха коммунистической идеологии. Следует отметить и тот факт, что на богослужения стали приводить все большее количество детей.

Исполнились практически все сформулированные владыкой условия, необходимые для повсеместного насаждения на приходах живой проповеди — живого слова. Данные условия владыка считал очень важными, говоря о них в предисловии, перед изложением своих мыслей об искусстве проповеди.

Архиепископ Амвросий констатирует, что для успешного проповедничества нужен талант, а таланты рождаются только при приложении жизненных сил всего народа. К тому времени законом уже была преодолена сословная замкнутость при неукоснительном следовании обычаю. Как отмечал преосвященный Амвросий: «В эти отверстые двери больше ушло из духовного сословия даровитых людей на иные поприща общественной жизни, чем прибыло».[12]

В тяжелые годы гонений духовенство практически полностью было истреблено и перестало существовать как сословие. В настоящее время ситуация полностью противоположная. Сейчас принимают сан многие талантливые люди, имеющие хорошее светское образование. Однако в епархиях Русской Православной Церкви все равно ощущается нехватка духовенства. Вместе с тем можно увидеть, как во многих епархиях открываются православные училища, семинарии, в которые поступают молодые люди, желающие служить Церкви Божией. Тут обширное поле для поиска и взращивания талантливых людей, способных говорить живым словом. Именно до них целесообразно донести практическую ценность труда архиепископа Амвросия.

О каких же именно условиях, необходимых для более широкого распространения импровизированной проповеди и поиска талантливых ораторов говорит владыка?

Во-первых, приведем следующее высказывание Архиепископа: «Мы желаем вывести этот важный предмет на более широкое поле в нашей литературе — не только духовной, но и светской для обсуждения и по возможности всесторонней разработки как с теоретической, так и с практической стороны».[13]

Надо заметить, что в настоящее время православные средства массовой информации настолько многочисленны и разнообразны по своим тематическим направлениям, что непросто бывает выделить какую-то определенную «площадку» для обсуждения какой-либо конкретной области человеческой деятельности. Видя, как в интернет-пространстве очень быстро складываются православные ресурсы «по интересам», можно с определенной долей уверенности сказать, что по мере пробуждения интереса именно к живому слову там обязательно найдется место для обмена соответствующими мнениями и опытом.

Во-вторых, по словам архиепископа Амвросия: «Во всех учебных заведениях ныне принято приучать учеников к передаче содержания уроков свободною речью, своими словами; это прием верный и весьма полезный для развития в молодых людях живости мысли и развязности в слове. Здесь кроется самый верный способ с раннего детства замечать в молодых людях ораторские таланты».[14]

Это соображение, разумеется, нельзя отнести к современному обществу в целом. На практике способности ребенка легче распознать и дать им развитие в семьях духовенства, где чаще слышится живое слово священника. Объективный же положительный сдвиг в обществе состоит в том, что увеличивается число воскресных школ, православных гимназий, лицеев и проч. Именно там создана наилучшая возможность обнаружить в ребенке задатки ритора, организовать работу с детьми, склонными к церковному красноречию. Такая работа не даст затеряться будущему проповеднику или оратору.

В-третьих: «Преподавателям словесности и высшего красноречия поставить уже в прямую обязанность не только подмечать, но и заботиться о развитии замеченных ораторских талантов. Как развивать их, — это и есть предмет, как мы сказали, подлежащий обсуждению всей нашей мыслящей и пишущей братии».[15]

В современный период это возможно лишь в духовных семинариях и училищах, число которых тоже растет. Но при этом преподавателей словесности и красноречия (т. е. риторики) в этих учебных заведениях явно недостаточно, а содержание курса сводится к истории проповедничества. Следовательно, существует необходимость подготовки преподавателей в достаточном количестве. Впрочем, сегодня ораторские таланты зачастую появляются сами собой, и это никак не связано с их систематическим развитием.

В-четвертых, архиепископ Амвросий указывает на следующее: «Мы надеемся, что и само правительство <...> не откажет в своем содействии как относительно тщательного выбора в должности преподавателей словесности людей, способных именно к этому делу, так и в открытии им свободы и простора для выполнения их задач. К последнему обстоятельству мы относим не только устранение ложных теорий в преподавании словесности, в роде упомянутой, но и прекращение в средних учебных заведениях вмешательства в обучение молодых людей искусству сочинений, — которое по существу дела должно принадлежать одному лицу».[16]

Со времени написания «Живого слова» сильно изменилась и система образования. Церковь отделена от государства, отменена цензура, однако существует нехватка преподавателей словесности. Тем не менее, идеи, высказанные архиепископом Амвросием более века назад, могут сейчас быть реализованы в проповеднической практике.

Как было отмечено ранее, внешних ограничений для проповеди сейчас не существует. В связи с этим можно ожидать, что со временем появится и новая генерация преподавателей, способных воспитать талантливых проповедников. Преосвященный Амвросий предостерегает от разрозненности и несистематичности в преподавании красноречия. Это предостережение не утратило своей правоты и в наше время. Достигнуто главное: система духовного образования централизована и состоит под начальственным наблюдением Патриарха Московского и всея Руси, осуществляемым через Учебный комитет.[17]

Архиепископ Амвросий дает собственную классификацию речей. В качестве классифицирующего признака он предлагает не только способ произнесения речи, но и ее влияние на слушающих. «У нас смешивают и одинаково называют живым словом речи писанные дома, заученные наизусть и потом произносимые в собраниях, — и речи совсем неписаные, иногда только дома обдуманные, или даже на месте соображенные, и потом произносимые в собраниях в том порядке и в тех выражениях, какие сложатся у оратора в минуту произнесения».[18]

Произнесение речи по тетрадке архиепископ Амвросий не признает ораторским искусством, уподобляя таких ораторов чтецам.[19] Слушатели в этом случае оценивают произносящего речь более как мыслителя, а не как оратора. Архиепископ отдает дань уважения тому из ораторов, который заранее пишет речь и произносит ее наизусть, без «шпаргалки», указывая на следующие его преимущества: «Он беспрепятственно смотрит на слушателей во все стороны, влияет на них одушевлением своего лица и глаз, следит за силою впечатления им производимого, может усиливать голос и видоизменять его выражение по усмотрению, — наконец свободою и отрешением от тетрадки он обнаруживает силу дарований и присутствие духа, не остающихся без значения относительно впечатления на слушателей».[20]

Акцентируя внимание на достоинствах таких ораторов, архиепископ Амвросий говорит, однако, что их речь — совсем не то, что называется живым импровизированным словом: «Для опытного слушателя в писанной и заученной речи сейчас видна кабинетная работа; <...> и это при всей силе впечатления безсознательно понимается даже простыми слушателями: «Уж очень все складно». И это, опять повторяем, мы говорим отнюдь не к унижению таких речей; они в известных случаях необходимы и неизбежны, и строятся по неотложным законам человеческого мышления, но именно это построение и самые законы построения таких речей существенно отличают их от импровизаций».[21]

Помимо названных положительных сторон импровизированной речи, архиепископ Амвросий указывает и на еще одну. Известно, что мышление — это самый трудный вид человеческой деятельности. Оратор же должен мгновенно находить нужные мысли, облекать их в точные слова и выражения, достойные собрания, перед которым выступает. При этом нередко говорить приходится в торжественной обстановке. «Это напряжение сил, соединяемое с риском, а затем и с успехом, сообщает импровизатору особенное наслаждение, по которому импровизация становится для него любимым родом слова, так что сочинение речей и произнесение предварительно написанных становится для него скучным, как дело недостаточно возбуждающее жизнь его ума и сердца».[22]

Архиепископ Амвросий указывает на важный психологический аспект произнесения импровизированного слова. Он отмечает, что все волнения души импровизатора отражаются и на его слушателях: «Кто более или менее понимает, что происходит в душе импровизатора, тот вместе с ним живет, вместе волнуется и даже за него боится. Всякая остановка оратора озабочивает слушателя, всякий счастливый оборот речи его радует, и он, испытав сам некоторое напряжение и волнение вместе с оратором, остается под двойным впечатлением - и от содержания речи, и от успеха оратора: от содержания он получает удовлетворение для мысли и сердца, да кроме того еще и чувствует радость за успех оратора».[23] В связи с этим большинство слушателей не замечают непоследовательности, нестройности или повторений в речи, что заметно в условиях, когда речь заранее написана.

Чтобы говорить живым словом, оратору необходимы определенные качества — как прирожденные, так и развившиеся в процессе обучения. Архиепископ Амвросий перечисляет способности, которыми должен обладать говорящий:

• сила мышления;
• живое воображение;
• дар слова.

«Главная способность, необходимая для импровизатора, есть крепкая и наилучшим образом развитая сила мышления. Он не слова только мечет перед слушателями, а живым словом излагает мысли, приобретенные и усвоенные им из разных отраслей знания, и только качество или достоинство мыслей может возбуждать его самого и занимать его слушателей».[24]

 Поверхностное мышление не может дать достаточного содержания для импровизации. Если оратор будет приводить где-либо почерпнутые им случайные, легковесные знания, пересказывать разрозненные мнения без глубокого анализа предмета, о котором он говорит, слушатели обязательно заметят в его речи отсутствие логической связности и неглубокое содержание.

От писателя требуется всестороннее рассмотрение предмета, широта взглядов, точность понятий, необходимые для правильного и стройного развития мыслей. От оратора требуется то же самое, с той лишь разницей, что у писателя есть время для работы со справочным материалом. Если писатель всегда может восполнить недостающие знания по тому или иному вопросу, то оратор, произносящий импровизацию, такой возможности не имеет. Он может не исчерпать всего содержания предмета, как это делает писатель, но он должен обязательно выделить главное в своем рассуждении, чтобы иметь данные для выводов и заключения.

По сравнению с писателем, от оратора требуется ускоренный режим мышления, который архиепископ Амвросий характеризует следующим образом: «Быстрота, живость, оборотливость ума, как говорится, находчивость».[25]

Здесь же владыка Амвросий приводит примеры (говорит о поэтах, адвокатах): «Без сильного и живого ума не может быть и хорошего поэта, не только импровизатора <...> Мы жалуемся, что у нас мало ныне поэтов, и приписываем этот недостаток материалистическому направлению нашего века; это справедливо, но не опускайте из внимания и недостатка в нашем современном образовании высокого умственного развития, соответствующего порывам творчества и полету фантазии поэта».[26] Далее архиепископ Амвросий указывает на то, что говорить оратору приходится при самых разных обстоятельствах, и видит большой вред, если за изложение мыслей средствами импровизации берутся люди, мало к этому способные.

Подводя итог, он высказывает следующую мысль: «Говорить всюду проявляется неудержимая потребность, и это говорение, не удерживаемое строгою критикою, при недостатке истинных ораторов, сразу решающих дело, развивает притязательность на словопрения, запутывает вопросы, затягивает заседания и оставляет безнаказанным скудомыслие и безталанную самоуверенность, пренебрегающую великим искусством молчать и с толком слушать».[27]

Вторым обязательным качеством, которым должен обладать оратор, архиепископ Амвросий считает живое воображение. Оратору недостаточно иметь твердую память, чтобы не растерять содержание речи. Необходимо воображение, чтобы видеть в перспективе свою речь и при надобности приводить тот или иной пример из окружающей действительности. Воображение также помогает автору всегда держать в уме его сочинение и мысленно продолжать работу над ним в любом месте и в любое время, что для плодотворной деятельности импровизатора особенно существенно.

Важно распознать свою пригодность к живому слову — оценить внутренние качества и выявить призвание, если оно есть. Это требует здравого отношения к своим способностям. Архиепископ Амвросий говорит об этом следующее: «Думаем, что эта классификация дарований по различным родам их деятельности не может быть ни для кого обидною, потому что дарования не нами приобретаются, а даются от Бога».[28]

Третье, необходимое для импровизатора качество — это дар слова.

Данное понятие имеет две стороны: внутреннюю и внешнюю. К внутренней относятся глубокое мышление и живое воображение, о которых было сказано выше. Необходимо отметить еще и внешнюю сторону, определяющую, что такое дар слова. Мыслительный процесс протекает, в основном, с помощью слов, а в тех родах деятельности, где мысль требует выражения словами, мыслительный процесс протекает практически при посредстве одних только слов. Ум требует развития и обогащения знаниями, чтобы иметь обильный запас мыслей и поводов для их возникновения. Воображение и память требуют постоянно обогащаемого, обширного внутреннего лексикона, состоящего из точных и выразительных слов, которые собираются и остаются в памяти не случайно, а как результат мышления и изучения избранных предметов знания.

Слово — это инструмент импровизатора. Чем точнее и разнообразнее инструмент, тем более сложные мысли с очевидной, казалось бы, простотой может выразить оратор. Ему не требуется много слов, чтобы выразить свои мысли, ему нужны точные слова и выражения.

Архиепископ Амвросий, поясняя это, говорит следующее: «Речь истинно ученого человека, по самому качеству употребляемых им слов, сейчас дает понять как силу его мышления, так и свободу выбора и сочетания употребляемых им слов не только соответственно каждому частному понятию и иногда очень тонкой мысли, но и соответственно роду слушателей».[29]

 Особенно это важно для современного проповедника Слова Божия. Импровизатору потребуются все его силы. Он должен объяснить народу Божественные истины так, чтобы они стали понятны. Кроме того, современному священнику приходится проповедовать Слово Божие самым разным группам людей: школьникам, рабочим, военнослужащим, интеллигенции, заключенным. Зачастую он не знает, кто через час перед ним предстанет в роли слушателя. В этой ситуации только живое слово и импровизаторские дарования помогут священнику быстро оценить аудиторию, точно донести до нее смысл Божественного откровения.

При этом для проповедника недопустимо снижать стиль проповеди или поучения до общеупотребительного бытового языка современного общества, использовать сленг, вульгаризмы. Их повсеместное употребление можно сравнить с вторжением в нашу речь, как это было при жизни архиепископа Амвросия, слов иноязычных. В полной мере это касается и слов иностранного происхождения, традиционно укоренившихся в русском языке.

Архиепископ Амвросий указывает на то, что злоупотребление иностранными словами свидетельствует об ограниченности мысли, когда говорящий не может подобрать подходящее русское слово. Это происходит от скудного словарного запаса, а порой и от непонимания значения иностранного слова. «Этот набор иностранных слов обнаруживает в наших молодых людях недостаток самостоятельного мышления, способного перерабатывать познания, почерпаемые ими из иностранных произведений, разбивать на части, перестраивать понятия применительно к воззрениям и складу ума своего народа и облекать их в свои собственные родные слова».[30]

Есть еще одна тенденция в современном разговорном общении, невольно проникающая в речь даже очень уважаемых пастырей. Это злоупотребление выражениями «как бы», «на самом деле», «да?» и другими образчиками речевого балласта. Любое слово, которым начинающий оратор пытается заполнить паузы в своей речи, со временем станет для него дурной привычкой, от которой ему будет трудно избавиться.

Внешнюю сторону дара слова составляет речевой аппарат. Импровизатор должен обладать четкой дикцией и звучным голосом. «Оратор, не имеющий довольно смирения, чтобы сознать свой недостаток в этом отношении и не браться за дело, которое ему не по силам, ставит себя в ложное и невыгодное положение. <...> Внутреннее раздражение овладевает слушателями, когда тупость и неразвязность языка оратора замедляет речь, заставляет делать остановки, поправки, когда в нем видны усилия, борьба, граничащая со страданием».[31] Таким людям архиепископ Амвросий советует избрать другой способ донесения до слушателей своих мыслей, например, их письменное изложение.

Важное место, как внешней составляющей дара слова, архиепископ Амвросий отводит голосу: «Счастлив оратор, обладающий голосом звучным, полным и приятным; это редкий дар».[32] Архиепископ дает следующую практическую рекомендацию: «Не должно озабочивать импровизатора так называемою декламацией, а предоставить ему говорить как он может соответственно течению его мыслей и состоянию духа, лишь бы все было сказано внятно, ясно, с привычным ученому человеку разграничением и оттенением мыслей».[33] Преосвященный Амвросий предупреждает, что опасно при обучении живому слову вводить намеренно искусство произношения, потому что люди подчас склонны недостаток содержания и убедительности своей речи компенсировать нарочитой декламацией, артистизмом.

Импровизатор должен иметь благообразный вид, приличную внешность, хорошо держать себя. Особое внимание архиепископ Амвросий обращает на состояние здоровья и нервной системы импровизатора.

Все перечисленные владыкой качества и способности безусловно необходимы проповеднику-импровизатору. Но в реальности они редко сочетаются в одном человеке. Подводя итог, архиепископ Амвросий отмечает следующее: «Но мы не говорим, что все эти дарования импровизатор должен иметь в самой высшей степени, и притом в полной гармонии. Совершенства в природе редки, но тем не менее все эти дарования, хотя и не в высокой степени, составляют необходимые условия, без которых не может быть оратора с живым словом. Притом, большая или меньшая сила одного таланта пред другим производит только различие и особенности в складе и качествах речей ораторов, не лишая их возможности говорить с большим успехом».[34]

Современные условия побуждают к новому прочтению труда владыки Амвросия «Живое слово». Его работы пока остаются малоизученными. Не вполне поняли владыку Амвросия и его современники, которые трактовали импровизированную проповедь с позиций проповеди написанной, в то время как владыка постоянно напоминал, что импровизация и чтение проповеди по тексту — это совсем не одно и то же, что это принципиально разные виды слова. Каждый из них требует своей особой подготовки и является самостоятельным видом духовной и интеллектуальной деятельности. Владыка обрисовал в деталях сам механизм живого слова и разработал методику импровизированной речи. Руководствуясь его трудами, люди духовного звания могут объективно оценить собственные способности к импровизационному проповедничеству и развить в себе талант проповеди, которым в большей или меньшей степени, конечно, обладает любой проповедник.

Рекомендации владыки Амвросия чрезвычайно полезны не только проповедникам, стремящимся к импровизации, но и тем, кто пишет свои проповеди заранее. Особенно важны его наставления по выбору темы проповеди и культуре речи при ее раскрытии. Потребность говорить живым, свободным словом возникает у многих, но далеко не все знают, как это делается.

Нередко за импровизацию берутся люди, не имеющие к такому виду слова необходимых способностей. Бывает, что проповедники не различают народные поверья с учением Церкви или, выходя на амвон, не в состоянии преодолеть волнение, теряют смысловую связь и не знают, как закончить проповедь.

Архиепископ Амвросий в своих трудах дает немало ценных указаний для исправления характерных ошибок проповедника и говорит о том, чего не следует допускать в проповеди, произносимой с церковного амвона. Особенность нашего времени состоит еще и в том, что во многих приходах Русской Православной Церкви священник — это единственный человек с богословским образованием, ему никто не может со стороны подсказать, в чем достоинства или недостатки его проповеди. Это обстоятельство еще раз подтверждает тот факт, что проповедническое наследие владыки Амвросия и его труд «Живое слово» следует отнести к нестареющим ценностям, доставшимся нам из прошлого и имеющим прямое отношение к насущным проблемам нынешнего дня.

В настоящее время, когда ощущается недостаток методического материала по гомилетике, труд архиепископа Амвросия «Живое слово» представляет собой замечательное, уникальное пособие в деле воспитания проповедников, стремящихся овладеть навыками устной импровизированной речи.

[1] Архиепископ Амвросий (Ключарев). Живое слово. Полное собрание проповедей Высокопреосвященнейшего Архиепископа Амвросия, бывшего Харьковского, с приложениями. В 5 томах. Том 5. Харьков: Издание Совета Харьковского Епархиального женского училища, 1903. с. 77-78.

[2] Там же, с. 78.

[3] Там же, с. 79.

[4] Там же.

[5] Там же, с. 80.

[6] Там же, с. 81.

[7] Там же, с. 83.

[8] Там же, с. 83.

[9] Архиепископ Амвросий (Ключарев). Живое слово. Полное собрание проповедей Высокопреосвященнейшего Архиепископа Амвросия, бывшего Харьковского, с приложениями. В 5 томах. Том 5. Харьков: Издание Совета Харьковского Епархиального женского училища, 1903. с. 84.

[10] Там же.

[11] Цикл фильмов об истории Русской Православной Церкви «Земное и Небесное». Фильм десятый «Лето Господне».

[12] Архиепископ Амвросий (Ключарев). Живое слово. Полное собрание проповедей Высокопреосвященнейшего Архиепископа Амвросия, бывшего Харьковского, с приложениями. В 5 томах. Том 5. Харьков: Издание Совета Харьковского Епархиального женского училища, 1903. с. 72.

[13] Там же, с. 75.

[14] Там же, с. 76.

[15] Там же.

[16] Там же, с. 76 - 77.

[17] Устав Русской Православной Церкви. М., Издательство Московской Патриархии, 2000. гл. 13, п. 2.

[18] Архиепископ Амвросий (Ключарев). Живое слово. Полное собрание проповедей Высокопреосвященнейшего Архиепископа Амвросия, бывшего Харьковского, с приложениями. В 5 томах. Том 5. Харьков: Издание Совета Харьковского Епархиального женского училища, 1903. с. 85.

[19] Там же, с. 86.

[20] Там же.

[21] Там же.

[22] Там же, с. 90.

[23] Там же, с. 90 - 91.

[24] Там же, с. 92.

[25] Там же, с. 93.

[26] Там же, с. 93.

[27] Там же, с. 94.

[28] Там же, с. 95.

[29] Там же, с. 96.

[30] Там же, с. 97 - 98.

[31] Там же, с. 99.

[32] Там же.

[33] Там же, с. 100.

[34] Там же, с. 101.