Современное общество предъявляет повышенные требования к личности. Личность, не успевая за ускоряющемся процессом смены смысловых и бытовых парадигм, устаёт.

Жан Бодрийяр пишет: «Сейчас существует мировая проблема усталости… Усталость как коллективный синдром постиндустриальных обществ принадлежит, к области глубоких аномалий, «дисфункций» благосостояния… Герои потребления устали»[i].

В этой связи, полагаем, что возвращение к базовым ценностям православной традиции позволит создать условия для эффективного развития зрелой личности в изменяющемся мире.

Из многовекового опыта христианская традиция настаивает на том, что именно зрелая (т. е. духовно здоровая) личность способна обнаруживать новые смыслы и сохранять внешнюю работоспособность, не теряя при этом внутреннего мира.

ЛИЧНОСТЬ

С точки зрения православного богословия «Бог имеет ключевое значение для понимания того, что такое человек»[ii]. Христианскому мироощущению свойственны как антропологичность, так и христоцентричность. По этой причине и «христианская этика имеет форму креста: в ней пересекаются вертикальное и горизонтальное измерение; эту «форму» нельзя абстрагировать от конкретного содержания, от места Распятого между Богом и людьми. Распятый актуализируется как единая норма в каждой отдельной связи, в каждой ситуации»[iii].

Мировоззренческая позиция личности формируется на основании обнаруженных жизненных смыслов, воспринятых нравственных установок и усвоенных духовных ценностей.

С православной точки зрения «человек представляет собой связующее звено между Богом и миром… человек может соединять мир в своих руках, чтобы передать его Богу, чтобы мир мог быть соединен с Богом и таким образом спасен и исполнен»[iv]. Вот почему человеческая личность, по справедливой мысли блаж. Августина «представляет собою большее чудо, чем всякое чудо, совершаемое человеком» (О граде Божьем X,XII)[v].

Вместе с тем, важнейшая задача для личности заключается в достижении высшей зрелости, которая обозначена в Евангелии: «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5,48). «Если личность теологична, - замечает Александр Кырлежев, - то её цель заложена в ней самой. И здесь - диалектика, указывающая на движение, на процесс. Человек уже есть личность, но еще не совсем личность; он должен стать личностью в каком-то более полном смысле, свершится как личность. И вместе с тем, человек личностен, иначе нельзя говорить о росте, о свершении и совершенствовании. Одним словом мы называем и то, что еще не достигнуто, и то, из чего исходят»[vi].

Отказываясь ступить на путь принятия и развития собственной личности, человек добровольно сужает поле жизненных смыслов. Оскудение смыслового пространства неизбежно приводит к сокращению возможностей для реализации и общения, без которых личность испытывает неудовлетворенность («Кому нужно всё то, что я могу?») и тоску («Кому я нужен?»).

В «Основах социального учения Русской православной церкви» тема ценности человеческой личности затрагивается в целом ряде разделов: Христианская этика и светское право (IV.3,6,7); Труд и его плоды (VI.,2, 4,5); Собственность (VII.1, 2); Вопросы личной, семейной и общественной нравственности (X.5,6); Здоровье личности и народа (XI.1); Проблемы биоэтики (XII. 2) и др.

Вместе с тем, исходя из христианского понимания миссии личности в этом мире, важен не только я, но и другой. В этой точке встречи с личностью ближнего, обнаруживается феномен соборности, которая по меткому высказыванию С. Булкагова является «душою Православия»[vii].

«Глубокая разработка темы личности - пишет А.Л. Анисин, - имеет основополагающий для темы соборности характер. Эти две темы во многом раскрывают одна другую. Личность есть та онтологическая реальность, которая наиболее глубоко открывается через свободное единство, называемое соборностью. Соборность есть такое единство, которое максимально полно реализуется во взаимодействии личностей»[viii].

В контексте соборности, мои права понимаются в первую очередь, как обязанности по отношению к ближнему. «Я думаю, - замечает Адальберто Майнарди, - что решение этой задачи следуют искать не в компромиссе относительно формулировок, а способах практического обеспечения прав человека, то есть в отношении к ним как к обязанностям по отношению к другому человеку. Когда права человека не соблюдаются в их полном объеме, когда они рассматриваются не как ответственность за другого, а как личные привилегии, тогда они оказываются лишенными основы»[ix].

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

Мир вещей, неотделим от мира людей. В повседневности существует тесная взаимосвязь материального и духовного в жизни человека. «В некотором смысле собственность человека - пишет Р. Крук (Roger H. Crook), - является продолжением его сущности»[x]. Вещи, для человека являются ценностью, в которые он инвестирует свой труд, своё время, свою жизнь. Человек постоянно думает о вещах, желает их приобрести и переживает о том, как их сохранить.

Право владения частной собственностью является составляющей частью христианской этики «поскольку управление собственностью – один из наиболее важных путей, при посредстве которых люди выражают свою собственную суть и свое отношение к Богу»[xi].

По учению Церкви «люди получают все земные блага от Бога, Которому и принадлежит абсолютное право владения ими» (VII.1)[xii].

Согласно «Основам социальной концепции», Православная церковь, признавая «существование многообразных форм собственности» вместе с тем «не отдает предпочтения ни одной из этих форм» (VII.3)[xiii].

С церковной точки зрения не допустимо «отторжение и передел собственности с попранием прав её законных владельцев» (VII.3)[xiv], за исключением тех случаев, когда «отторжение собственности на основе соответствующего закона, обусловлено интересами большинства людей и сопровождается справедливой компенсацией» (VII.3)[xv].

Тем самым православная традиция, признавая право на частную собственность, вместе с тем не считает его абсолютным и неприкосновенным[xvi].

Отношение христианина к собственности «должно основываться на евангельском принципе любви к ближнему» (VII.1)[xvii]. По-видимому подобное понимание близко и светской мысли. «Для того чтобы институт частной собственности в обществе стал уважаемым и неприкосновенным, - замечает А.Г. Глинчикова, - нужно два условия. Первое состоит в реабилитации и утверждении частного, индивидуального интереса как важной общественной ценности. Но этого недостаточно. Нужен еще один момент, еще одна очень важная ценность - в обществе должна укорениться ценность частного интереса другого, т.е. ценность интереса, противоположного моему частному интересу. Признание этой ценности и важности для тебя частного интереса другого или других и является общественным интересом, который в определенном смысле не только противостоит твоему частному интересу, но, что самое важное - ограничивает твой частный интерес»[xviii].

Таким образом, и церковная и светская среда настаивает на том, что частная собственность не цель, а средство. Почему? Вероятно, потому что частная собственность предоставляет человеку, как преимущества, так и целый ряд обманчивых перспектив. Последние, согласно церковному пониманию «пагубно отражаются на духовном состоянии человека и способны привести к полной деградации личности» (VII.2)[xix].

Частная собственность – это выбор человека. Не являясь целью и смыслом жизни с христианской точки зрения, частная собственность продолжает оставаться ценностью для того, кому принадлежит.

ТРУД

«Труд человека – пишет В.А. Мирзоян, - это целеположенная целесообразность. Лишь человек, в отличие от животного и техники, является субъектом труда (равно как и субъектом общения и познания). Субъектность и есть потенция целеполагания. Субъектность человеческого труда означает также и осознанность, осмысленность как целеполагания, так и процесса достижения, реализации этих целей. Человек, “не только исполняет, но и осмысливает свои действия”»[xx].

В «Основах социального учения» мы находим раскрытие понятия труда, как осмысленно-созидающего действия. Труд - это творческое раскрытие человека, которому в силу изначального богоподобия дано быть сотворцом и соработником Господа (VI.1).

Сам по себе, труд не является безусловной ценностью (VI.4). Согласно православной традиции труд «становится благословенным, когда являет собой соработничество Господу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке… Священное Писание свидетельствует о двух нравственных побуждениях к труду: трудиться, чтобы питаться самому, никого не отягащая, и трудиться, чтобы подавать нуждающемуся» (VI.4)[xxi].

Церковь не отдает предпочтения «никакому из видов человеческой деятельности, если таковая соответствует христианским нравственным нормам» (VI.5)[xxii]. «Для некоторых христиан, - замечает Р.Г. Крук, - это значит, что они выбрали карьеру, основываясь на своей вере в то, что к этому ведет их Бог. Для других это значит, что их карьера – один из элементов служения Богу. В любом случае, основным мотивом является попытка служить Богу, служа своему ближнему»[xxiii].

Работающий вправе пользоваться плодами своего труда, вместе с тем Церковь призывает заботиться о тех, кто не могут сами зарабатывать на жизнь (VI.6)[xxiv].

Отношения между работодателем и работником регламентируются на основании ряда ветхозаветных и новозаветных текстов, согласно которым обязанность работодателей - не удерживать плату[xxv], обязанность работников - выполнять свою работу «как для Господа»[xxvi].

Труд – прежде всего, затраченное время. Время - это жизнь. Отсюда в христианской традиции такое уважительное отношение к труду человека, а по сути дела бережное отношение к его жизни.

Бесконечно сетуя на недостаток абстрактной духовности в российском обществе, нам не стоит упускать из виду реальные ценности, о которых напоминает христианская традиция. Может быть тогда, когда личность, собственность и труд реанимируются именно как ценности, духовности в российском обществе станет больше.