ПОСЛЕДНИЙ РАЗ В РОССИИ

Протопресвитер Иоанн Мейендорф уже вошел в историю Право­славной Церкви как известнейший церковный ученый второй половины XX века, один из крупнейших историков Церкви и богословов нашего времени. Значение его творчества трудно переоценить, его жизнь и служение стали яркой страницей аме­риканского Православия. Но, может быть, эта высокая и обще­признанная оценка трудов и самой личности отца Иоанна про­звучит еще более убедительно, если будет дополнена живыми воспоминаниями о нем.

Мне посчастливилось ближе познакомиться с отцом Иоан­ном благодаря настойчивому благословению моего духовного отца, протоиерея Всеволода Шпиллера. Отец Иоанн прилетел в Москву и посетил Троице-Сергиеву Лавру. Это было осенью 1978-го или зимой 1979-го года. Я в это время учился в Москов­ской духовной семинарии. Не могу вспомнить, каким образом я связался по телефону с отцом Всеволодом, но помню, как он сказал мне: «Завтра отец Иоанн Мейендорф будет в Лавре, най­ди возможность поговорить с ним, это будет для тебя важно».

Я смутился, стал возражать: «Как я могу к нему подойти? Ему бу­дет не до того, чтобы с семинаристами разговаривать». Но отец Всеволод твердо благословил меня исполнить послушание, и я на другой день пришел в лаврскую гостиницу, где остановился отец Иоанн. Он встретил меня очень радушно, как будто ждал меня. На­верное, отец Всеволод попросил его поговорить со мной. Он стал расспрашивать меня о моей жизни, о том, как я решился оставить научную работу в Академии наук, чтобы поступить в семинарию. После долгого разговора он благословил меня маленьким склад­нем и сказал, чтобы я передал его моей жене. Я ушел с чувством благодарности, радости от общения, но так и не понял, как это могло получиться, что великий отец Иоанн уделил мне столько времени и вообще проявил интерес к моей особе.

Прошло больше десяти лет. Отца Иоанна в это время не пускали в советскую Россию. Меня перевели уже в третий раз - теперь я служил в храме Святителя Николая в Кузнецах, в котором получил от отца Всеволода благословение на священство. Был конец мая 1992-го года. Только что, в марте, был за­регистрирован Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. Правда, «Свято-Тихоновский» прибавилось к названию немного позже. Святейший Патриарх Алексий II согласился стать учредителем Богословского института, но с понятной опаской: что еще из этого выйдет?

Первым нашим «выходом в свет» стала кон­ференция, которую мы назвали - «Чтения в память протоиерея Всеволода Шпиллера», так как сознавали себя его учениками и думали, что Богословский институт будет продолжением его дела. Помещений подходящих у нас не было, денег для аренды зала -тоже, и мы решили провести наши Чтения в недавно открыв­шемся храме Святого Царевича Димитрия при Первой Градской больнице, где настоятелем был священник Аркадий Шатов (те­перь - епископ Пантелеймон). Был назначен день открытия Чте­ний, все ждали, как-то готовились, и вдруг... во время всенощной под воскресенье прибегает в алтарь сторож и говорит: «Какой-то отец Иоанн Мейендорф просит отца Владимира к телефону». Тог­да еще не было мобильных телефонов, и единственный храмовый телефон находился в сторожке. Я бегу бегом в сторожку: «Отец Иоанн! Здравствуйте». В ответ приглушенный голос: «Я в России, в Минске. Завтра буду в Москве. Чем могу быть вам полезен?» Конечно, я сразу пригласил его выступить на наших Чтениях.

Весь храм Царевича Димитрия был заставлен стульями и заполнен людьми. Отец Иоанн вспоминал свои встречи с отцом Всеволодом, очень хорошо говорил о нем. Потом мы попросили, чтобы он рассказал нам о Православии в Америке, прочитал бы еще две лекции. Он с готовностью соглашался. Узнав, что у нас выступает отец Иоанн, народ «повалил» отовсюду на наши Чтения. На второй день во время заседания раздался телефонный зво­нок, и нам сообщили, что через несколько минут к нам приедет сам Святейший Патриарх Алексий. Мы, конечно, его не пригла­шали, не было у нас дерзновения на это, да и не было никакого вероятия, что он приедет, а тут вдруг он сам! Понятно, что ради отца Иоанна.

Святейший Патриарх Алексий, приехав действи­тельно через несколько минут после звонка, выступил на наших Чтениях, одобрил, благословил нашу инициативу открытия Бого­словского института, вспомнил добрым словом отца Всеволода и уехал. Случилось чудо: наш новоявленный «институтишко», приду­манный несколькими «неуемными» молодыми (по хиротонии) свя­щенниками, не имевший никаких шансов на скорое признание в Церкви, теперь не только признан, но и явным образом во все­услышание благословлен самим Святейшим Патриархом Алекси­ем и отцом Иоанном Мейендорфом. С тех пор отца Иоанна мы ста­ли называть «крестным отцом» нашего института. Так явно и чудес­но действует Промысел Божий. Тогда стало ясно, почему отец Все­волод считал столь важным мое знакомство с отцом Иоанном.

Мы слушали, задавали вопросы. После кончины отца Все­волода и нашего старца иеромонаха Павла (Троицкого) мы чув­ствовали себя осиротевшими, а в тот момент казалось, что в лице отца Иоанна нам снова послан пастырь с богословским взглядом вселенского масштаба. Весь его облик являл духовное трезвение и удивительное благородство, в нем была та особенная просто­та, которая отличает настоящего аристократа: любой собеседник воспринимался им «на равных». В словах его не было ни малей­шей фальши, превозношения, неискренности.

Мы выросли в об­становке всеобщего страха, подозрительности, и, даже преодо­лев страх перед людьми, нам трудно избавиться от ощущения агрессии мирового зла, грозящей откуда-то опасности. Отсюда -труднопреодолимый пессимизм, депрессивное восприятие мира, какая-то «вселенская» тоска. На лице отца Иоанна, напротив, был виден свет внутренней духовной свободы, чуждой греховного страха, ему было присуще радостное спокойствие человека, об­ретшего Бога, Который есть Любовь, Истина и Жизнь.

Мы прощались ненадолго, до осени, а оказалось, что в этот раз у нас, в России, отец Иоанн прочитал свои последние лекции, преподал нам свое духовное напутствие и вернулся в Ка­наду, чтобы совсем скоро завершить свой земной путь.

Протоиерей Владимир Воробьев, ректор ПСТГУ

eshatos-lib.ru