Как относимость и достоверность, допустимость является свойством доказательств в церковном судебном процессе. Но, в отличие от достоверности, в Положении отсутствует указание на допустимость, что при этом не влияет на ее фактическое присутствие в церковном судебном процессе как отдельного свойства, так и элемента общей системы свойств доказательств.
Свойство допустимости доказательств имеет одинаковое значение и схожую формулировку в разных отраслях процессуального права — уголовном, гражданском и арбитражном процессе. Например, в ст. 60 ГПК РФ говорится, что обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами[1]. Практически аналогичная дефиниция присутствует в ст. 68 АПК РФ «Допустимость доказательств»[2]. В уголовно-процессуальном законодательстве напрямую определение допустимости доказательств отсутствует, хотя существует понятие недопустимых доказательств, закрепленных в ст. 75 УПК РФ[3].
Схожесть формулировок в понимании свойства допустимости доказательств в разных отраслях объясняется тем, что они имеют общий источник, а именно английское уголовное судопроизводство. В течение нескольких столетий в Англии появилось и прошло апробацию правило допустимых доказательств, которые отвечают требованиям достоверности. Нормы английского процессуального права, регулирующие правила достоверности доказательств, были восприняты не только странами англосаксонской правовой семьи, но и представителями континентального процессуального права. Характерные черты появились и в церковном судебном процессе Русской Православной Церкви. Но при этом английский уголовный процесс лишь дал толчок развитию в недрах других правовых систем учения о свойстве допустимости доказательств потому, что содержательно правило допустимости и достоверности в нем самом далеко отстоит от понимания континентального права, а равно и церковного права, как выразителя канонических постановлений православного вероучения.
Демонстрируя своеобразность учения о свойстве достоверности доказательств внутри английского уголовного процесса, можно привести две классические фразы судей палаты лордов: «Каким бы образом вы его (доказательство) ни получили — даже если вы его украли, — доказательство будет признано допустимым» (судья Кромптон); «Было бы опасным препятствием для успешного отправления правосудия, если бы мы решили, что доказательство не может быть использовано против обвиняемого только потому, что оно добыто незаконным путем» (судья Меллор)[4]. Как верно заметили К. Ф. Гуценко, Л. В. Головко и Б. А. Филимонов, свойство допустимости доказательств в английском уголовном процессе рассматривается как «способность доказывать обстоятельства, подлежащие установлению в ходе судебного разбирательства»[5]. Главное отличие английского доказательственного права состоит в том, что доказательство оценивается в первую очередь по принципу относимости к предмету доказывания. Таким образом, преобладает содержание доказательства, а не процесс его получения, что можно увидеть в континентальном процессуальном праве.
В ходе исследования материалов судебной практики епархиальных судов Русской Православной Церкви мы пришли к выводу, что процессуальная форма доказательства в сравнении с его стремлением к предмету доказывания отходит на второй план. Процессуальная форма в разных судах может отличаться, неизменным остается доказательственное значение каждого вещественного, письменного или устного доказательства. Но несмотря на разницу в форме единым остаются основание получения и значение самого доказательства.
В науке допустимость доказательств определяют как систему самоограничений государства на использование средств доказывания обвинения, которые исходят из обязанности вести борьбу с преступностью непосредственно в правовой форме[6]. Еще одно определение допустимости доказательств определяет это понятие как возможность использования доказательства в процессе доказывания обстоятельств, имеющих значение для разрешения уголовного дела[7]. Также ранее под допустимостью понимали меры по очищению доказательств в допускаемых законодательством пределах и выявления из них материала ненадежного, который может ввести в заблуждение суд[8].
Не вдаваясь в полемику по сути приведенных определений, все же отметим, что большинство ученых под допустимостью доказательств понимают строго формальное понятие, означающее соответствие источника фактических данных и облекающей его процессуальной формы требованиям закона[9]. В целом можно согласиться с такой трактовкой дефиниции свойства допустимости, но необходимо сделать несколько уточнений для формулирования определения этого понятия в рамках церковного судебного процесса. Так как главенствующую роль в системе источников церковного права играют не закон, а Священное Писание, Священное Предание, каноны и правила Вселенских Соборов, а также постановления и положения Поместных Православных Церквей, стоит в качестве требований указать постановления и положения Русской Православной Церкви.
Таким образом, под допустимостью в церковном судебном процессе понимается внутреннее свойство доказательств, означающее соответствие источника фактических данных и облекающей его процессуальной формы требованиям постановлений и положений Русской Православной Церкви (Московского Патриархата).
Немаловажным моментом является определение критериев допустимости доказательств. Они позволяют отделить доказательства допустимые от недопустимых по принципу внутренней согласованности. Существует несколько подходов к определению критериев допустимости доказательств.
Первый подход, предложенный Н. М. Кипнисом, включает в себя следующие пункты:
– надлежащий субъект, правомочный проводить процессуальные действия, направленные на получение доказательств;
– надлежащий источник фактических данных (информации), составляющих содержание доказательства;
– надлежащее процессуальное действие, используемое для получения доказательств;
– надлежащий порядок проведения процессуального действия (судебного или следственного), используемого как средство получения доказательств[10].
Второй подход, сформулированный П. А. Лупинской, включает в себя следующие пункты:
– доказательство должно быть получено надлежащим субъектом, правомочным проводить по данному уголовному делу процессуальные действия;
– доказательства должны быть получены только из источников, перечисленных в ст. 74 УПК РФ, а в целом ряде случаев — из определенного вида источников (ст. 86 УПК РФ);
– доказательство должно быть получено с соблюдением правил проведения процессуального действия, в ходе которого оно добыто[11].
Третий подход сформулирован А. А. Барыгиной и включает в себя следующие пункты:
– доказательство должно быть получено надлежащим субъектом;
– доказательство должно быть получено из надлежащего источника;
– доказательство должно быть получено с соблюдением принципов, закрепляющих основные права и свободы человека в уголовном судопроизводстве;
– доказательство должно быть получено с соблюдением прав всех участников следственного действия;
– доказательство должно быть получено с соблюдением общих правил производства следственных и судебных действий;
– доказательство должно быть получено с соблюдением правил производства конкретного следственного или судебного действия, регламентированного УПК РФ;
– сведения, полученные в ходе производства следственного действия, должны быть зафиксированы в надлежащем протоколе с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства;
– доказательство должно содержать сведения, происхождение которых известно и может быть проверено;
– доказательство не должно быть получено с помощью недопустимого доказательства (правило «О плодах отравленного дерева»);
– доказательство не должно быть получено в связи с провокацией лица на преступную деятельность;
– доказательственную силу проверяемого доказательства не должна превышать опасность несправедливого предубеждения (относится только к рассмотрению дел с участием присяжных заседателей)[12].
Третий подход является компилятивным, так как объединяет основные пункты первых двух. Но в таком виде он не соответствует основным направлениям понимания свойства допустимости доказательств в церковном судебном процессе. В связи с меньшей зависимостью свойства от процессуальной формы существует необходимость в разработке системы критериев достоверности доказательств в церковном судебном процессе.
По нашему мнению, в систему критериев можно внести:
– доказательство, которое должно быть получено надлежащим участником церковного судебного процесса;
– доказательство, которое должно быть получено из надлежащего источника, указанного в постановлениях и положениях Русской Православной Церкви;
– доказательство, которое не должно быть получено с помощью недопустимого доказательства (правило «О плодах отравленного дерева»);
– доказательство, которое не должно быть получено на основании информации от клириков — по обстоятельствам, ставшим известными из исповеди.
Рассмотрим перечисленные критерии допустимости доказательств подробнее.
Вопрос о надлежащих участниках доказательственного процесса в Положении решен в п. 3 ст. 13, где указано, что сбор доказательств осуществляется лицами, участвующими в деле, и церковным судом[13]. Таким образом, кроме сторон (заявитель, обвиняемый, спорящие стороны), свидетелей и иных лиц, которые привлечены к участию в деле, участником доказательственного процесса является и церковный суд.
По мнению ряда ученых, в судебном процессе суд не может выступать в качестве субъекта, собирающего доказательства, так как его основной функцией является отправление правосудия[14]. Но в отличие от уголовного процесса, где сбор доказательств кроме стороны защиты возложен на следователя, прокурора, дознавателя и орган дознания, в церковном судебном процессе таких участников нет. Основная поисковая функция по установлению и фиксации доказательств закреплена за судом.
По вопросу определения понятия надлежащего источника в судебном процессе в науке существует три различных позиции. Так, одни ученые[15] увязывают понятие источника с видами доказательств, перечисленными в нормативном акте. Другие[16] ученые, критикуя точку зрения первых, замечают, что они смешивают понятие источника доказательства с процессуальной формой доказательств (средствами доказывания). При этом они отмечают, что источником являются либо люди, либо вещи, но не средства доказывания. Третьи[17] под источниками понимают лиц, от которых исходят интересующие сведения, предметы и документы. По их мысли, сведения неотделимы от носителя, и это является главным критерием определения.
В Положении указано, что церковный суд проверяет достоверность доказательств путем установления их источников и способов получения. Следовательно, исходя из текста, можно сделать вывод, что к надлежащим источникам доказательственной информации относятся как люди, так и информация, которая ими сообщается. Мы придерживаемся точки зрения тех ученых, которые не отделяют сведения от их носителей, что полностью соответствует духу Положения. Доказательство не может существовать в отрыве от человека, так как само для себя значения никакого не имеет, а только благодаря преображению в церковном судебном процессе приобретает значимость. Более того, оно может существовать сначала для сторон процесса, а после оглашения — и для суда, при этом его ценность будет непременно переосмысляться. Открытый перечень вещественных доказательств дает право утверждать, что форма доказательств может быть иной, а не только специально оговоренной в тексте Положения, что также подтверждает довод о необходимости осмысления их участниками судопроизводства.
Еще одним немаловажным критерием будет то, что доказательство не должно быть получено с помощью недопустимого доказательства (правило «О плодах отравленного дерева»).
Само правило «О плодах отравленного дерева» берет свое начало из американского уголовного процесса, а именно двух дел начала XX в. — Week v. US 1914 г. и Silverthorne Lumbert Co. v. US 1920 г. Его можно объяснить тем, что доказательства, полученные на основании информации из незаконно добытых доказательств, считаются недопустимыми. В данном случае идет речь о производных от незаконно полученных из доказательств.
Из решения по первому делу можно сделать следующий вывод: если имущество в ходе судебного процесса изъято незаконно, то его часть, которая используется в качестве доказательства, не может быть признана допустимым. Говоря другими словами, если доказательство добыто незаконным путем, то все выводы, сделанные на его основе, будут признаны ничтожными.
В решении по второму делу тоже фигурирует незаконно проведенный обыск без специального разрешения (ордера), в результате которого были изъяты книги, содержание которых представлено суду как доказательство вины компании. Защита организации в своей речи сослалась на дело Week v. US, обосновав недопустимость использования доказательства, полученного в ходе незаконных действий. Как следствие, суд принял решение не учитывать доказательства, полученные в результате незаконного обыска. Именно решение по этому делу положило начало правилу, которое получило название Fruit of the poisonous tree, на основе Священного Писания: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы» (Мф 7. 16).
Напрямую это правило в отечественном процессуальном праве не закреплено, так как отсутствует в УПК РФ, ГПК РФ, АПК РФ. Но многие ученые, исследовавшие правило «О плодах отравленного дерева», пришли к выводу о необходимости законодательного закрепления его в отраслевых кодексах. Так, А. А. Брагина предлагает внести изменения, а именно — добавить п. 4 в ч. 2 ст. 75 «Недопустимые доказательства», где указать «доказательства, полученные на основании доказательств, признанных следователем, дознавателем, прокурором или судом недопустимыми доказательствами»[18].
В настоящее время, несмотря на отсутствие законодательного закрепления, суды в своей практике учитывают правило «О плодах отравленного дерева» и не принимают в расчет доказательства, сформулированные на основании незаконно полученных доказательств. Можно сделать вывод, что судебная практика принимает это правило и, несмотря на отсутствие воли законодателя, идет по пути его применения.
Так как рассматриваемый нами критерий полностью соответствует основным идеям Положения, необходимо предусмотреть возможность его закрепления. С этой целью в Положение о церковном суде Русской Православной Церкви Московского Патриархата надлежит внести ряд изменений, а именно дополнить ст. 13.1, которую изложить в следующей редакции: «Недопустимыми являются доказательства, полученные на основании доказательств, признанных церковным судом недопустимыми».
Такое дополнение позволит конкретизировать и закрепить нормативное правило, позволяющее не использовать информацию, полученную из заведомо недопустимых доказательств. В конечном итоге это поможет усовершенствовать судебный церковный процесс и отобразить в основном документе, регламентирующем действия суда, правило, которое действует в практической деятельности.
Источники:
- Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 г. № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 29.07.2002 г. № 30, ст. 3012.
- Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 18.11.2002 г. № 46, ст. 4532.
- Положение о церковном суде Русской Православной Церкви (Московского Патриархата) [Электронный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/5082532.html (дата обращения: 27.04.2023).
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 24.12.2001 г. № 52 (часть I), ст. 4921.
Литература:
- Александров А. С., Кучерук Д. С. Результаты ОРМ — база приговора? Статья 2. Российские регламенты устарели // Российский следователь. 2012. № 6. С. 34–40.
- Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории доказательств. М., 1964.
- Барыгина А. А. Доказывание в уголовном процессе. Допустимость доказательств. М., 2019.
- Белкин А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2007.
- Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. М., 2007.
- Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. М., 1999.
- Карнеева Л. М. Доказательства в советском уголовном процессе. Волгоград, 1988.
- Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995.
- Лазарева В. А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. Самара, 2007.
- Лупинская П. А. Основания и порядок принятия решений о недопустимости доказательств // Российская юстиция. 1994. № 11. С. 4–7.
- Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968.
- Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 2018.
- Трусов А. И. Судебное доказывание в свете идей кибернетики. М., 1967.
- Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. СПб., 1910.
- Mirfield P. Regulation of Investigatory Power Act 2000 (2): evidential aspects // The criminal law review. 2001. № 2. P. 214.
[1] Гражданско-процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 18 ноября 2002 г. № 46, ст. 4532.
[2] Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 29 июля 2002 г. № 30, ст. 3012.
[3] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, от 24 декабря 2001 г. № 52 (часть I), ст. 4921.
[4] Mirfield P. Regulation of Investigatory Power Act 2000 (2): evidential aspects // The criminal law review. 2001. № 2. P. 91.
[5] Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. М., 2007. С. 87.
[6] Александров А. С., Кучерук Д. С. Результаты ОРМ — база приговора? Статья 2. Российские регламенты устарели // Российский следователь. 2012. № 6. С. 34.
[7] Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. М., 1999. С. 6.
[8] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910. Т. II. С. 180.
[9] Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995. С. 25; Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 2018. С. 146.
[10] Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. С. 26–27.
[11] Лупинская П. А. Основания и порядок принятия решений о недопустимости доказательств // Российская юстиция. 1994. № 11. С. 6.
[12] Барыгина А. А. Доказывание в уголовном процессе. Допустимость доказательств. М., 2019. С. 66–67.
[13] Положение о церковном суде Русской Православной Церкви (Московского Патриархата) [Электронный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/5082532.html (дата обращения: 27.04.2023).
[14] Лазарева В. А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. Самара, 2007. С. 52; Белкин А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 57–58; и др.
[15] См., напр.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968; Трусов А. И. Судебное доказывание в свете идей кибернетики. М., 1967; и др.
[16] См., напр.: Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 2018; Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. СПб., 2000; и др.
[17] См., напр.: Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории доказательств. М., 1964; Карнеева Л. М. Доказательства в советском уголовном процессе. Волгоград, 1988; и др.
[18] Барыгина А. А. Доказывание в уголовном процессе. Допустимость доказательств. М., 2019. С. 146.
Источник: Коллантай В. А. Свойство допустимости доказательств в церковном судебном процессе Русской Православной Церкви // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2023. № 44. С. 60–70. DOI: 10.24412/2224-5391-2023-44-60-70. ORCID: https://orcid.org/0000-0001-5453-0216