Предисловие переводчика
Помимо двух томов (в четырёх частях) немецких писем, собранных и опубликованных духовными чадами Терстегена вскоре после его смерти, существует ещё один сборник писем нашего автора – на голландском языке. Впервые он вышел в 1772 году в Амстердаме и был переведён на немецкий язык в Эссене в 1836 году. С этого издания сделаны некоторые переводы, которые мы намерены, наряду с «исконно» немецкими текстами, также предлагать вниманию заинтересованного читателя. В 1982 году вышло и академическое издание писем Терстегена на нидерландском языке; интересующиеся могут обратиться к переводчику, и он в частном порядке (поскольку интернет-публикация оригиналов не разрешается издательством) поделится соответствующими текстами. Родившийся в двуязычной немецко-голландской среде, Терстеген владел нидерландским языком как родным.
«Голландские» письма Терстегена имеют некоторую особенность: в них он с особенной открытостью излагает свой духовно-мистический опыт. Этому способствовали следующие небезынтересные обстоятельства. В конце 1720-х годов Терстеген намеревался создать нечто вроде монашеской общины. С этой целью недалеко от Мюльхайма был приобретён большой дом, который по имени его владельца назывался Оттербек; так же стала именоваться и община. В ней жили и вели скромное хозяйство как несколько семей, так и (главным образом) безбрачные христиане обоего пола. Терстеген предполагал целью данной общины сосредоточенную жизнь в тишине, уединении, рукоделии и – прежде всего – в молитве. Для этого он написал весьма характерный устав (который ждёт своего перевода), важной особенностью которого было назидание исключительно во внутренней духовной жизни. Никаких внешних правил Терстеген принципиально не прописывал, надеясь на христианскую сознательность членов общины. Из этих намерений Терстегена ничего не вышло. Жизнь в Оттербеке шла, как и в любом монастыре от древних христианских времён и доныне, со своими искушениями и сложностями, и Терстегену, как душепопечителю общины, в течение ряда лет приходилось разбирать по большей части конфликтные ситуации, возникающие между братиями, и решать практические вопросы. Это его весьма расстраивало. В 1733 году Терстеген очень тяжело заболел, что отвлекло его вообще от всех дел; затем, со следующего года, начались его регулярные, почти ежегодные поездки в Голландию по приглашению тамошних христиан. И там, среди самых разных людей – купцов, представителей знати, духовенства и самых простых людей, – он нашёл единомышленников, понимавших его гораздо лучше, чем его вернейшие духовные чада в Оттербеке. Терстеген в дальнейшем не оставлял попечение о своей общине, но отношение его к ней было уже достаточно отстранённым, в то время как отношения с голландскими друзьями становились всё более тёплыми. Это позволяло Терстегену весьма искренно высказываться о своей внутренней жизни.
Примером такого высказывания и является публикуемое письмо. Весьма важно здесь, помимо прочего, подчёркивание того, что христианин должен жить в настоящем моменте, а не в мыслях о прошлом и будущем. Эта интенция под названием осознанность стала очень популярной в современной «околодуховно-околопсихологической» литературе. Корни такой литературы прослеживаются именно в протестантской мистике, поэтому современному читателю будет особенно интересно познакомиться с первоисточниками, от которых отталкивался, скажем, наиболее известный автор этого рода Экхарт Толле.
Игумен Петр (Мещеринов)
Письмо 8-е
О путях Господних.
О важнейшей истине духовной жизни, что мы – ничто, а всё – Божия благодать.
Как говорить о Боге.
__________________
В драгоценнейшем нашем Спасителе Иисусе,
благословенном во веки,
досточтимый и сердечно возлюбленный брат!
Твоё весьма любезное мне письмо я прочитал несколько раз с большой пользой для души, и отвечал тебе в духе; письменно же ответить раньше, чем сейчас, не мог – как только я становлюсь несколько крепче телом, на меня сразу наваливаются многие дела, отнимающие у меня всё время. Впрочем, по большей части я вовсе не в состоянии общаться с людьми – что́ Господь несомненно устрояет, дабы утешить мой дух хоть некоторым субботствованием в Его божественном соприсутствии. Все пути Господни – милость и истина (Пс. 24, 10). Многие вещи кажутся следствием обычного хода вещей, в то время как они управляются вышеестественным образом; тем более это относится к духовной и божественной сфере. Часто бывает, что душа оказывается по внутреннему человеку на таких путях и в таких состояниях, которые первоначально представляются ей худыми и вредоносными; но Господь со временем обращает их к истинному благу и великой пользе. О, какого глупого руководителя избирает тот, кто следует самому себе! И как спокойно, свободно и безопасно чувствует себя душа, которая всецело предаёт и вверяет себя Господу, ничего не ожидая от себя! Это ожидание от себя, опора на себя и само-забота о себе проистекают из падшего источника – самолюбия; они липнут к душе и держат её в темноте и тесноте, даже при вкушении ею многого света и благодатных даров. Но Господь знает, как открыть и показать Своим это обольщение, и как успешно понудить их оставить самих себя (Мк. 8, 35) и ввериться Ему, дабы они со многим удостоверением (1 Фесс. 1, 5) полагали всё своё благо и спасение только в Нём одном.
О, какая это милость Божия, дорогой брат, что Он чем дальше, тем глубже даёт нам опытно познать великую истину нашего ничто и Своего всё, и внутренне утвердиться на сей истине! Мы находим эту истину действенной во всех наших обстоятельствах. Оставляя себя, мы принимаемся Господом и единимся с Ним; мы учимся забывать и терять себя (Мк. 8, 35), дабы в безыскусности и простоте взирать только на Господа, Чья благость к нам и попечение о нас проявляется тем больше, чем меньше мы сами заботимся о себе. Его образ, Его пути становятся нам всё более целительными и «своими»; мы веруем, видим, чтим и любим – и это не рассудочным исследованием, а непосредственно – Его отеческую руку во всех внешних и внутренних событиях, происходящих с нами. Детская простота, которой научает нас Господь на сих путях (Мф. 18, 3), соделывает душу живущей в настоящий момент, что избавляет её от необходимости думать о себе, мучаясь прошлым и будущим.
Я пишу это, возлюбленный брат, далеко не достигши такого состояния. Но Господь очевидно хочет привести меня к сему Своими путями; и потому то, что излилось из-под моего пера, мне близко, желательно и любезно, хотя слова, которыми я об этом говорю, удовлетворяют меня всё меньше. Всё, что человек высказывает о Боге и Его путях, выражается посредством о́бразного многообразия, в то время как переживается это безо́бразно, просто и едино, в глубине нашего духа. Если бы мне нужно было изъяснить состояние моей души самыми точными словами, какие возможны, то я должен был бы сказать: подходящих слов у меня нет. Я, ни о чём не заботясь (Фил. 4, 6), стараюсь держаться за своё ничто и за Господа, не желая ничего, кроме того, что Он изволит мне дать или не дать в настоящий момент. Я не стяжеваю своим само-действием никаких Божиих даров, никакого света, никаких добродетелей и т. п., но руководство собой целиком предаю Господу и Его благодати. Бог вложил в меня глубочайшее чувство, что только Он должен во мне жить, владычествовать и стать для меня всем, по богатству Своей славы во Христе (Фил. 4, 19). Этого я жажду, этого я чаю, опираясь на то, что Господь наш есть то, что Он есть. Да приидет царствие Его! Аминь.
Я очень утешен тем, дорогой брат, что ты пишешь о своём состоянии, как в общем, так и в частностях, после смерти твоей супруги и в постигшем тебя одиночестве. Благодарение и любовь Господу за все Его милости и верность! Несомненно, что Он совершит и утвердит в нас Своё дело, и Своею силой и державой даст нам исполнить всё нужное для нас на оставшемся нам пути земного странствования сего. И тебе, мой добрый старый друг, непременно будут сопутствовать благость и милость Его во все дни жизни твоей (Пс. 22, 6), пока ты совершенно и вечно не вселишься во дворы славы Господней (Пс. 99, 4)!
Заканчивая письмо, приветствую и обнимаю тебя, возлюбленный брат, и от всей души, с сердечною любовью препоручаю тебя Господу. Испрашивая и от тебя и от всех единодушных у вас братий и сестёр того же, остаюсь искренне преданным тебе во Христе собратом.
(Holl., 62)