Восприятие Церкви как конфедерации автокефалий не свойственно ни раннехристианской Церкви, ни Церкви времен Вселенских Соборов. В современном православии мы переоцениваем роль Поместной Церкви, в то время как с точки зрения православной экклезиологии основной единицей церковной субъектности является не патриархат, а епархия. Не напрасно лейтмотивом учения о Церкви святителя Игнатия Богоносца является мысль о том, что где епископ, там и Церковь. Святитель настаивает: «Где будет епископ, там должен быть и народ, так же как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь»[1]. Если, как во времена Вселенских Соборов, поставить роль епископа на первое место, то на второе уходит противостояние юрисдикций.
Мысль о том, что одна Поместная Церковь не имеет права вмешиваться в дела другой Поместной Церкви в корне еретическая и не соответствует духу Священного Писания. Апостола Павел изрекает нам библейские глаголы: «Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы – тело Христово, а порознь – члены».
Это касается и внутриприходской жизни, и межцерковных отношений в среде Поместных Церквей. Если в одной из Поместных Церквей принимается антиканоническое решение, это вовсе не значит, что епископы иной Поместной Церкви призваны сидеть сложа руки и не вмешиваться в дела «чужой» Церкви. У нас «чужих» Церквей нет. У нас православие одно на всех, мы за ценой не постоим.
Традиционная форма противостояния ереси – Собор. Но не синаксис предстоятелей. Каждый предстоятель Поместной Церкви – в первую очередь епархиальный архиерей своей митрополии. И строго канонически в первую очередь именно епархиальный архиерей представляет свою паству. Именно Вселенские Соборы побеждали ереси мирового масштаба. На Вселенских Соборах не было того делегационного принципа, который мы наблюдали на Критском Соборе. «Одна Поместная Церковь – один голос» – это не святоотеческая формула. «Один правящий епископ – один голос» – вот норма церковной жизни. Епископ должен отвечать перед своей епархией, перед своей живой паствой после того, как вернется с Собора. Перед паствой, а не, например, перед Синодальным отделом. Против делегационного принципа созыва Соборов выступал преподобный Иустин (Попович) Челийский.
Прошу, дорогой читатель, извинить меня за пространную цитату. Она весьма важна для понимания святоотеческого отношения к принципам созыва всепаравославных встреч: «Константинопольские инициаторы такого принципа “представительства” Православных Церквей на соборах и те, кто принимают этот принцип “представительства”, – принцип, который, по их теории, соответствует “системе Автокефальных и Автономных” Поместных Церквей, – забыли, что такой принцип на самом деле противоречит соборному преданию православия. К сожалению, этот принцип “представительства” вскоре был принят и всеми другими православными: иногда молча, а иногда с голословными возражениями, но забывая, что Православная Церковь по своей природе и по своему догматически неизменному составу епископальна и епископоцентрична. Ибо епископ и собрание верных вокруг него являются выражением и проявлением Церкви как Тела Христова, особенно на Святой Литургии; Церковь – Апостольская и Соборная только через епископов, как глав реальных единиц – епископий. В то же время остальные, исторически более поздние и непостоянные формы церковной организации Православной Церкви: митрополия, архиепископия, патриархия, пентархия, автокефалия, автономия и другие, сколько бы их ни было и ни будет, не могут иметь и не имеют решающего голоса в соборной системе Православной Церкви. Более того, они могут быть помехой для правильного функционирования соборности, если маскируют собой и ущемляют епископальный характер и структуру Церкви и Церквей. В этом, несомненно, главная разница между православной и католической (папской) экклесиологией.
Если это так, то как может быть “представлена” по “делегационному” принципу, т. е. тем же числом “делегатов”, напр. Чешская или Румынская Церковь? А тем более Русская или Константинопольская Церковь? Или какую паству представляет первый епископ и какую второй? В последнее время Константинопольская патриархия произвела множество епископов и митрополитов, главным образом все титулярных и фиктивных. Это, вероятно, подготовка к тому, чтобы на будущем “Вселенском Соборе” множеством титулов обеспечить большинство голосов для неопапистских амбиций Константинопольской патриархии. А с другой стороны, апостольски ревностные в миссионерстве Церкви, как Американская Митрополия, Русская Заграничная Церковь, Японская Церковь и другие, не могут иметь ни одного представителя! Где тут соборность православия и какой это будет Вселенский Собор Православной Церкви Христовой?»[2].
Во времена Вселенских Соборов каждый епископ нес ответственность индивидуально. Ввиду того, что Церковь – это не конфедерация автокефалий, в случае, если предстоятель одной Поместной Церкви впадает в ересь или раскол, это не открывает другой Поместной Церкви права расширять свою юрисдикцию до тех территорий, которые принадлежат иной Поместной Церкви, но временно заняты иерархом, пребывающим в ереси. Святоотеческая задача в данном случае – заменить еретичествующего иерарха соседней Поместной Церкви на православного, но ни в коем случае не менять границы канонами установленных межцерковных границ. Святитель Кирилл Александрийский, узнав, что Несторий Константинопольский проповедует ересь, не приходы и епархии Александрийской Церкви стал открывать в Константинополе, а добивался и добился низложения Нестория. Потому что для него Константинопольская кафедра – не конкурирующая юрисдикция, а единое Тело Христово.
Сегодня слабость Вселенского православия обусловлена тем, что основной акцент сделан на Поместную Церковь. Но каждая оная в большей или меньшей степени оказывается вовлечена в политические интересы той страны, в которой она более всего представлена. Если на Соборе каждая Поместная Церковь представлена одним голосом своей делегации, этот самый один голос становится уязвимым. На него легче повлиять политическим силам извне. Поместная Церковь представлена десятками или даже сотнями самостоятельных голосов – повлиять на решение каждого голоса намного сложнее.
С другой стороны, делегационный принцип дает каждой Православной Церкви возможность быть услышанной. Он не дает, например епископату Албанской Церкви, которая не насчитывает и десятка архипастырей, утонуть среди сотен голосов епископата Русской Православной Церкви. Но ведь за сотнями правящих архиереев крупной Поместной Церкви стоят миллионы живых верующих, а за пятью архиереями малой Поместной Церкви – тысячи. Почему голос тысячи должен возобладать над голосом миллионов?
То есть технически правильно организованный Собор должен выглядеть так: съезжаются все правящие архиереи всех Поместных Церквей; на самом почетном месте рассаживаются предстоятели Поместных Церквей, согласно Диптиху принимающей стороны; остальные правящие архиереи рассаживаются по датам хиротоний, вне зависимости от того, именуются они архиепископами или митрополитами, так как практика именования архиепископом, епископом или митрополитом в каждой Поместной Церкви своя. Рассаживаются именно по дате хиротонии, а не делегациями, вперемешку – греки, японцы, словаки, русские, грузины, арабы, сербы или болгары. И каждый епископ голосует, как ему велит совесть, а не как определила делегация. Ведь православие – это Тело Христово, а не конфедерация Церквей.
[1] Игнатий Богоносец, св. Послание к смирнянам. Гл. 8. // Писания мужей апостольских. – М., 2003. С. 305.
[2] Иустин (Попович) Челийский, прп. По поводу Созыва «Великого Собора Православной Церкви». Православная энциклопедия «Азбука веры». [Электронный ресурс.] URL: https://azbyka.ru/otechnik/Iustin_Popovich/po-povodu-sozyva-velikogo-sobora-pravoslavnoj-tserkvi/.