Для участия в дискуссиях Центром украинистики и белоруссистики МГУ им. Ломоносова и Институтом славяноведения РАН был приглашен профессор университета Монпелье (Франция) Кристиан Амальви.
Как рассказал организатор семинаров, профессор МГУ Михаил Дмитриев, ставилась задача рассмотреть тему «со сравнительной точки зрения», т.е. проанализировать сходства и различия в том, как христианство и национальные представления взаимодействовали в России и Франции в XIX - нач. XX вв.
Семинары проходили в рамках международной исследовательской программы “Confessiones et nationes. Конфессиональные традиции и протонациональные дискурсы в истории Европы”. По словам М. Дмитриева, в ходе реализации этой программы проверяется, в частности, одна из гипотез: «в восточном и западном христианстве представления об “этносе”, “нации”, “расе” формировались и осмысливались по-разному в зависимости от конфессионально-культурных особенностей соответствующих религиозных традиций».
На одном из семинаров, который проходил 24 сентября в Культурном центре Украины в Москве, профессор Кристиан Амальви сделал доклад «Быть французом, быть католиком, быть протестантом во Франции XIX в.: конфессии и национальное самосознание». В круглом столе приняли участие ученые из МГУ, РАН и других московских научных центров и вузов.
Исследователь подробнейшим образом рассмотрел положение католицизма во Франции XIX в., периоды спада и подъема, связанные с борьбой на два фронта – «не только с протестантизмом, но и наследием Французской революции, создавшей новую религию, в центре которой находилась нация».
Этой новой религии католическая Церковь во Франции противопоставила «католический национализм, причем очень воинственный», утверждает К. Амальви, отмечая при этом принципиальную несовместимость христианского учения и национализма.
Борьба «клерикальной концепции нации» и «революционно-романтической» оставила свои следы в истории монументального искусства Франции: так, ученый показывает, что многочисленные памятники Девы Марии, воздвигнутые в 50-60- гг., были не только проявлением религиозного рвения, но «обозначали границы Франции».
В некоторых из монументов особенно ярко «считывается» связь между национальными и религиозными мотивами: например, скульптурная Дева Мария попирает змею, что должно было напоминать о победе не столько Франции над Россией в Крымской войне, сколько – католицизма над православием. Символично, что этот памятник был отлит из плененных русских пушек.
В 80-е гг., когда у власти находились жесткие антиклерикалы, католическая Церковь всеми способами демонстрировала, что «католическая составляющая преобладает в национальной памяти». На фоне укрепляющего свои позиции протестантизма католические учебники того времени утверждают, что «только католики представляют настоящую Францию».
В церковных кругах формируется вполне определенный список «врагов»: это протестанты, евреи, масоны и мигранты (в начале ХХ в. их сменяют «язычники-немцы, которые только прикрываются христианской символикой»).
Католический национализм становится все более жестким. Интересно наблюдение К. Амальви, что республиканские власти дают свой «монументальный ответ» на католическую интерпретацию французской истории: по всей стране появляются памятники не только вольнодумцам-антиклерикалам (Вольтеру и др.), но и «ренегатам католицизма» (Э. Ренану, например).
Профессор Михаил Дмитриев (МГУ) сделал доклад о конфессиональном и национальном в русской культуре этого же периода. По наблюдениям ученого, православие в XIX цементировало нацию, «русскость» не была в это время связана с этничностью, и это прослеживается на всех уровнях культуры – и в фольклоре, и в элитарной культуре.
Население России осознавало себя «не русским народом в этническом смысле, а православными подданными русского царя, правящего Россией как территорией». Даже «русские националисты» второй половины XIX в. (Победоносцев) – это, по словам М. Дмитриева, «не этнические националисты» ( этот смысл появляется только в деятельности Черной сотни).
Историк делает вывод о том, что различия велики, и они видны прежде всего в том, что в России (даже по сравнению с Францией, в которой «этнонационанализм» был развит много менее, чем в Германии) представления о русском как "этническом", отдельно от "государственного" и "православного", отторгались мейнстримом русской культуры, вплоть до XX века».
Видимо, именно в этом отторжении этнической и этнонациональной интерпретации русскости и обнаруживается связь Руси с византийскими традициями христианской мысли, считает ученый.
Этот вывод важен и для осознания современной ситуации, сказал М. Дмитриев: столь часто встречающееся в речах современных православных деятелей «уравнение «русский=православный» -- не совсем и даже совсем не то, что «православный=русский» в XIX в. Второе - тавтологично, т.к. слово «русский» в нём не имеет современного этнонационального смысла, и это -- важный результат наших исследований, который стоит иметь в виду православным интеллектуалам нашего времени».
Работа над темой в рамках международной программы будет продолжена: 5-6 и 12-13 октября в Институте славяноведения РАН состоится международная конференция «Nationes, протонационализм и национализм в христианских культурах, Х-ХХ вв.»