В 1923 году представители Румынской Церкви приняли участие в Константинопольском совещании Православных Церквей, отказавшемся от богослужения по юлианскому календарю и принявшем курс на внедрение т.н. «новоюлианского календаря», – фактически – григорианского, – в соответствии с которым непереходящие праздники надлежало отмечать по григорианскому календарю (кроме праздников Пасхального круга). Из членов Св.Синода Румынской Церкви только один, епископ Герасим, выступил против введения нового стиля; по требованию других архиереев он был вынужден уехать из страны и в дальнейшем жил в Париже. Из 14 тыс. приходских священников страны также почти никто не выступил против нового стиля[1]. Но в Бессарабии протесты против церковной реформы последовали незамедлительно[2].
Продолжая курс на ослабление позиций православия, 10 мая 1927 года румынское правительство подписало с Ватиканом конкордат, которым Римско-Католической Церкви в Румынии были предоставлены широчайшие возможности для деятельности, для превращения в «государство в государстве»[3]. По мнению главы Кишинёвско-Молдавской епархии архиепископа Венедикта (Полякова)[4], верующие Бессарабии расценили это соглашение как договор «о введении в Румынии католической унии»[5]. Подписание конкордата встретило серьезное сопротивление в румынском обществе, и румынским парламентом он был ратифицирован только в 1929 году. Но ещё до этого, в 1928 году, был принят «Генеральный закон о культах», в который были включены многие положения конкордата. Принятием этих актов, отмечает румынский историк Мирча Пэкурариу, для Римско-Католической Церкви был создан режим особого благоприятствования – в ущерб иным культам, особенно православному[6].
Закон 1928 года дал свободу действий не только католикам, но и баптистам, евангелистам, адвентистам и другим религиозным сектам[7]. Однако курс Бухареста в конфессиональной сфере оставался противоречивым. Тогда же, в 1928 году, постановлением министра Департамента культов были запрещены секты назарян, миленистов, адвентистов-реформистов, пятидесятников, иннокентьевцев. В то же время адвентистам седьмого дня и баптистам, связанным с Англиканской Церковью, была предоставлена свобода деятельности[8]. Несомненно, последнее решение также способствовало распространению сектантства. Поэтому в церковных нововведениях бессарабцы обоснованно усмотрели покушение на основы православия и молдавскую национальную самобытность. В Бессарабии реформа календаря положила начало конфликту, в который оказались втянуты не только клирики, но массы верующих.
«Союз православных христиан Бессарабии» осудил митрополита Гурия, выполнившего распоряжение Синода. Опираясь на церковные советы, «Союз» развернул агитацию в защиту богослужения по старому стилю. Ему удалось наладить выпуск инструктивной литературы, а в конце 1925 г. даже создать театральную труппу, гастролировавшую по селам. Впоследствии А.Опря учредил газету «Набат», ставшую главным печатным органом движения сторонников юлианского календаря. По сведениям политической полиции, многие священнослужители «вели интенсивную пропаганду за возврат к старому календарю, а другие служители алтаря, не будучи убеждены в необходимости и своевременности новой реформы, сохраняли пассивность и в некоторых частях даже отвергали вместе с населением исправленный календарь»[9]. Часть клира поддержала стилистов из опасения утратить расположение паствы и понести материальный урон.
Причину возникшего движения румынские власти усматривали в живучести в бессарабском обществе российской государственной идеи, в прочности традиций русского православия. «Царское владычество в Бессарабии, – докладывала сигуранца, – придало Церкви в этой провинции «православный» вид, сохраняемый как её духом, так и её обликом. Вера окутана мистицизмом, свойственным славянскому народу, а церкви, за малым исключением, полны икон Казанских и Донских святых, принадлежащих к «русскому православию», с надписями на славянском языке»[10]. Хотя инициативная роль в развертывании движения принадлежала бессарабским регионалистам-молдаванам, полиция стремилась связать сопротивление введению нового стиля в богослужении с неприятием курса на румынизацию прежде всего русской общественностью: «Бывшие крупные собственники, служащие, интеллигенты, русские по национальности или русифицированные, воспитанные в русских школах, как и другие элементы из меньшинств, ещё ранее начали кампанию против [румынскогo] национального развития в Бессарабии, и вопрос календаря был немедленно использован ими с ирредентистской целью, для сохранения русского языка и старого стиля в Бессарабской Церкви…»[11].
Бессарабская общественность, русская пресса поддержали старостильников. Молебны, по-прежнему проводимые по юлианскому календарю, превращались в манифестации протеста. В Кишинёве тысячи верующих собирались в дни церковных праздников вокруг Чуфлинской церкви и церкви Александро-Невского братства, где богослужение ещё проводилось на церковнославянском языке. В апреле 1926 года российской патриотической манифестацией стал даже молебен в память Николая II, проведенный на русском языке в центре Кишинёва в греческой церкви святого великомученика Пантелеимона[12].
Бессарабские сторонники старого стиля нашли поддержку Русской Зарубежной Церкви. «Высокие русские священнослужители, находящиеся в Иерусалиме, Белграде, Карловцах, Софии, Праге, Ракошине, Париже и на Святой Горе Афон, – отмечено в полицейском реферате, – надеются сохранением единства Православной Церкви сохранить и идею целостности Российской империи в былых границах, и посредством эмиссаров, писем, газет и любых иных средств пытаются сохранить русский характер Бессарабии. Так, бывший русский архиепископ Бессарабии Анастасий, находящийся в Иерусалиме, 17 (30) ноября 1925 года прислал кишинёвскому протоиерею Владимиру Полякову ответ на его письмо, показав верующим в Бессарабии, что считает себя и теперь главой Бессарабской Церкви и ожидает лишь удобного момента, чтобы возвратиться в Кишинёвскую и Хотинскую епархию. Воодушевленные этим письмом, которое было размножено на шапирографе и нелегально распространено в Кишинёве и остальной провинции, протоиерей Владимир Поляков вместе со священниками И.Андроником, членом Епархиального Совета, Гросу и Сикриеру со свечного завода, составляют заключение против исправленного календаря и, распечатав на машинке во многих экземплярах, 1 января 1926 г. нелегально распространяют его в Кишинёве среди клириков и верующих»[13].
Поддержка мирян воодушевляла традиционалистов-клириков. Кишинёвские священники Владимир Поляков, Борис Бинецкий, Ковальджи, а также Павел Бандуровский из села Балка Измаильского уезда и другие решились на открытый бунт против церковных властей, «служа все праздники в соответствующих церквах по старому стилю перед большим числом верующих русофилов»[14]. В городе была предпринята попытка построить православную церковь, которая находилась бы в юрисдикции Иерусалимской Патриархии, сохраняющей верность старому стилю. Печатались календари по новому стилю. Клириков, подчинившихся румынским церковным властям в вопросе о стиле, верующие подвергали оскорблениям. По заключению полиции, сопротивление церковной реформе оказало большинство населения области, лишь отдельные приходы перешли на новый стиль. Учитывая это обстоятельство, 4 февраля 1926 года представители Бессарабской Церкви на церковном конгрессе в Бухаресте сделали официальное заявление о недовольстве в Бессарабии предпринятой реформой и потребовали сохранения старой пасхалии. Пытаясь заручиться симпатиями населения области, правительство А.Авереску обещало ввести новый календарь и разрешить отмечать церковные праздники и по новому, и по старому стилю[15].
Тем не менее, Синод Румынской Церкви взял курс на подавление стилизма. Священники, поддержавшие Движение, были преданы суду, либо отстранены от службы; часть их была вынуждена эмигрировать[16]. Многих священнослужителей вызывали на допросы в полицию. Пусть внешне, клир был, в основном, приведен в повиновение.
Однако движение мирян ширилось. Священник Владимир Поляков, лишенный прихода, стал служить в монастыре Табора. Когда монастырь был оцеплен жандармами, сторонники старого стиля вывезли его на санях, переодетым в крестьянскую одежду, и благополучно доставили в Кишинёв. Летом 1927 года протоиерей Владимир все же был арестован, предан суду военного трибунала и выслан за границу. Будучи в Югославии, он был принят митрополитом Зарубежной Русской Церкви Евлогием. До 1931 года прот. Владимир служил в православных храмах городов Великий Бечкерек (Сербия), Гренобль и Сан-Ремо (Франция)[17]. Но и оттуда он письмами продолжал воодушевлять бессарабских сторонников церковной традиции. В нем многие священники и миряне видели лидера движения в защиту богослужения по старому стилю. «Он исключительно, он один вынес на своих плечах борьбу за старый стиль, подвергал себя и бичеванию, и аресту, и тюремному заключению», – восторженно вспоминал соратник протоиерея Владимира архимандрит Макарий (Кирица)[18]. В действительности круг деятелей церковного сопротивления был шире. По сведениям румынской политической полиции, так же, как священник Владимир, поступали и монахи русских монастырей Афона, которые «при посредстве писем и листовок либо лично приезжая в Бессарабию, как и в Старое Королевство, – призывают «подлинных христиан» к борьбе с новым стилем, советуя им «всем держаться старого стиля, как на Святой Горе Афон»… и не переходить на новый, даже если их будут убивать или сжигать заживо»[19]. Эта ситуация беспокоила полицию, поскольку движение старостильников в Бессарабии активизировало сторонников православной традиции в Румынии.
Трагически тяжелое положение Русской Православной Церкви в СССР не позволяло её руководству должным образом поддержать бессарабских сторонников церковного единства с Россией. Но 16 (29) июля 1927 года Местоблюститель Патриаршего престола Сергий все же разослал письмо, адресованное русскому клиру за рубежом, в котором сообщалось, что глава Московской Поместной Церкви сохранил старый стиль. В 1928 году, когда к власти в Румынии пришли национал-царанисты и в Бессарабии было отменено осадное положение, движение приверженцев церковной традиции обрело масштабы всеобщего духовного бунта. «После отмены цензуры в ноябре 1928 года, – констатировала сигуранца, – под влиянием бессарабских священников, которые пришли к убеждению, что в исправленном календаре следует сохранить старую пасхалию, целые села перешли на старый календарь, монастыри этой провинции возвратились в своих службах к старому календарю»[20]. Пренебрегая запретом, бессарабские стилисты издали на молдавском и русском языках церковный календарь, в котором праздники были рассчитаны по старому стилю. Русские церковные календари издательства «Добро», составленные в соответствии с традицией русского и молдавского православия, поступали в Бессарабию из Варшавы по каналам монархической организации генерала Евгения Леонтовича[21]. Протоиерей Михаил Кирица поднял свой и окрестный приходы и при поддержке верующих неоднократно требовал у церковных и гражданских властей разрешения править службы по старому стилю. Митрополией ему было запрещено служить, затем он был переведен на другой приход и, наконец, вынужден эмигрировать в один из центров русской эмиграции в Югославию, где проживал некоторое время[22].
В конце 20-х годов в обстановке общественного подъема, вызванного в Бессарабии усилением борьбы рабочих и крестьян, правые радикалы вновь попытались консолидироваться под лозунгами защиты христианских ценностей. В июне 1928 г. Н.Негру перерегистрировал «Союз бессарабских христиан». Действуя на раскол Бессарабского освободительного движения, «Союз» поддержал антисемитскую пропаганду в Оргеевском, Лапушнянском (Кишинёвском) и Тигинском (Бендерском) уездах, где располагал низовыми структурами. В ряде сел «христиане» создали полулегальные военизированные ячейки т.н. «Молдавского Войска», в которые включали членов «Союза», имевших воинские звания[23]. Но виднейшие участники «Союза» Чекан и Якубович от повторного вступления в «Союз» уклонились. Витольда Якубовича румынские власти укоряли в ведении «антирумынской» пропаганды в дореволюционные времена, но предъявить старому «черносотенцу» обвинение в приверженности «большевизму», якобы «оправдывающее» любой произвол против него, не представлялось возможным. В ноябре 1928 года Якубович был застрелен у себя в квартире «неизвестными лицами». Сообщив об убийстве, анонимный автор органа движения старостильников газеты «Набат» дал понять, что не верит в версию полиции о том, что оно совершено «большевистскими агентами»[24]. Судя по тому, что расследование убийства не состоялось, его совершили агенты сигуранцы.
Главную угрозу румынской церковной власти в Бессарабии политическая полиция не без основания усматривала не в решимости активистов движения и не в его поддержке международной церковной общественностью, а в его организованном и массовом характере. «На этот раз, – докладывал в январе 1929 года областной инспектор полиции, – пропаганда за старый стиль организуется центральным комитетом, который через кишинёвскую русскую газету «Набат», появившуюся после отмены цензуры, ведет энергичную борьбу против реформы календаря. Этот центральный комитет организовал сельские комитеты «православных христиан» по всей Бессарабии, рассылая им формуляры протоколов, которые возвращаются в центр с подписями сельчан и публикуются в газете «Набат». Вследствие этой кампании приходские советы не могут собираться, поскольку члены советов отказываются содействовать церковной жизни и не ходят в церковь по новому стилю. По этой причине не продаются свечи, не делаются пожертвования, и церковное хозяйство в большом упадке, а священники обеднели… Когда наступают праздники по старому стилю, крестьяне одеваются в чистые одежды и хотя в церквах не проводится религиозная служба, собираются на застолья, устраивают танцы и т.п., а в дни праздников по новому стилю идут в поле и работают. Так же поступают даже примары и некоторые учителя, которые не приводят учащихся в церковь. В некоторых селах верующие закрывают церкви и препятствуют священникам служить по новому стилю»[25]. Председателем «Комитета православных христиан» в это время был адвокат Иван Стырча, но ключевую роль в движении играл Александр Опря, редактор-издатель газеты «Набат». В редакции газеты проходили и заседания штаба Движения[26].
Навязанная Бухарестом реформа повергла бессарабское духовенство в раскол. Энергичную пропаганду против перевода богослужения на новый стиль вела распространяемая среди священнослужителей газета «Гласул монахилор» («Голос монахов». – Н.С.), выходившая под редакцией иеромонаха Дионисия (Лунгу). Попытки некоторых священников служить по новому стилю верующие расценивали едва ли не как акты национальной измены. «На суровость и непримиримость иерархов, – отмечал один их противников стилизма, – паства отвечает неприязнью, почти ненавистью к ним»[27]. Новый 1929 год большинство верующих встретило по юлианскому календарю. «Население предместий Кишинёва, а также часть русского населения [других городов и сел], особенно благородные и бывшие служащие старого режима, – отмечено в сводке сигуранцы, – праздновали Рождество, как и новый год, по старому стилю»[28]. Не отмечали новогодние праздники по новому стилю и монахи. Русские старообрядцы, сохраняющие старый календарь, в дни церковных праздников собирали у своих храмов множество православных, именуемых ими «никонианами». На состоявшемся в декабре 1928 года общем собрании «Союза Бессарабского клира» священники пришли к заключению, что возвращение к старой пасхалии совершенно необходимо и неизбежно. Бессарабский клир, докладывала сигуранца, заявил, что «порвет с Синодом, если Пасху не будут праздновать по старому календарю»[29]. Сохранения старой пасхалии требовали делегации мирян, осаждавшие митрополита. Учитывая масштабы протестов, 1 января 1929 года митрополит Гурий заявил, что сохранится новый календарь, но Пасха будет праздноваться по старой пасхалии[30].
Однако верующие отвергли компромисс. 7 января 1929 года в Кишинёвском кафедральном соборе около 150 молящихся, обнаружив, что служба проводится по новому стилю, возмутились и вынудили священников провести рождественскую службу по старому стилю, а затем почти час произносили речи, содержавшие критику действий митрополита[31]. Попытки конформистски настроенных священников, совершить великопостные богослужения по новому стилю повсеместно провалились; по сведениям полиции, никто из прихожан не пришел в храмы[32]. В январе комитеты в защиту богослужения по старому стилю были созданы в десятках сел Кишинёвского, Измаильского, Оргеевского и других уездов. «Господа Тишаков, Константин Мыцу, Стецкевич, Чобану, а также священники, отстраненные [от службы] за пропаганду старого стиля, – отмечено в докладе политической полиции, – призывают до конца февраля покрыть всю Бессарабию комитетами, тогда состоится конгресс всех православных»[33]. В общем, это удалось. «Ежедневно, – сообщалось в газете «Набат», – организуются новые сельские комитеты»[34]. Некоторое время спустя, полиция доложила, что в Бессарабии до 80 000 верующих платят «Союзу православных христиан» членские взносы. Старообрядческая община Кишинёва выпустила церковный календарь на 1930 год, в котором праздники были указаны по старому стилю. Он пользовался спросом у православных, и в июне Министерство внутренних дел Румынии распорядилось о его конфискации, «поскольку при его посредстве критически обсуждается введение нового [церковного] календаря»[35].
Румынский Синод, не сознавая масштабов движения, продолжал настаивать на полном подчинении клириков и мирян Бессарабии. Гурий обратился к Юлиу Маниу, лидеру партии национал-царанистов и председателю Совета регентства, и заявил, что не может подчиниться решению Синода вопреки воле народа. В противном случае, заявил митрополит, он не сможет обеспечить религиозное спокойствие в Бессарабии[36]. Румынские национал-радикалы требовали удалить из епархии митрополита, который «подобно Понтию Пилату умыл руки, заявив, что больше ни за что не отвечает»[37]. Сторонников русской православной традиции они печатно именовали «коммунистами»[38]. Но политическая полиция вновь и вновь докладывала правительству о массовом характере движения и решимости его участников. Видный политик Румынии молдаванин Константин Стере также обратился к Ю.Маниу с призывом вмешаться в конфликт[39]. Рассчитывая на поддержку земляков, пообещал им добиться сохранения богослужения по старому стилю и бывший председатель «Сфатул цэрий» И.Инкулец[40]. В правящих кругах Румынии возобладало мнение о нецелесообразности продолжать церковную реформу ценой возникновения политического кризиса в самой неспокойной из провинций. Синод уступил.
3 марта 1929 года руководство «Союза православных христиан» созвало в Кишинёвский кафедральный собор тысячи верующих. Впервые за многие годы собор был переполнен молящимися. «По особому настоятельному ходатайству всех кириархов Бессарабии, – объявил митрополит Гурий, – Святейший Синод разрешил праздновать Святую Пасху 5 мая»[41], т.е. по старому стилю. По окончании божественной литургии председатель Комитета православных христиан Г.В. Стырча, вероятно, не без юмора, выразил митрополиту Гурию признательность за «истинно-христианскую твердость в защите православной пасхалии»[42].
Защита церковной традиции переросла в регионалистски окрашенное движение национального протеста. «Наши братья из Регата, – не без иронии заявил после проповеди митрополита вице-председатель СПХ П.К. Власов, – развили в нас любовь к своей нации, нации молдаван»[43]. Глумление румынских националистов над лингвонимом «молдавский язык» встречало отпор. «Кто бы мог утверждать, – заявил другой молдаванин, сторонник старого стиля, – что молдавский крестьянин в Бессарабии знает и понимает другой язык, нежели прадедовский молдавский язык!»[44].
Церковные сторонники богослужения по старому стилю решились на конфликт с Патриархией Румынии. 14 января 1930 года священник Борис Бинецкий провел у себя дома богослужение с участием 200 – 250 верующих. Несколькими днями ранее прихожане молитвенного дома священника Бориса бывший офицер российского флота Михаил Цамутали, Павел Митрофанов, Михаил Чертков, адвокат Василий Матеевич и другие учредили этнокультурную организацию «Объединение русского меньшинства в Румынии». В апреле 1930 г. в арендованном организацией помещении была оборудована церковь, в которой богослужение проводилось по старому стилю. «Программой этого меньшинства, – отмечено в реферате политической полиции, – является учреждение русских школ и воспитание детей в русском духе и в старой вере, по каковой причине эта церковь пользуется благоволением как крестьян, так и горожан»[45]. Г.М. Цамутали выехал в Белград с целью установления контактов с Сербской Церковью, также стоящей за старый стиль, и с просьбой о принятии церкви священника Бориса под её покровительство. Митрополиту Гурию Главный Совет ОРМ сообщил, что Борис Бинецкий является священником русского меньшинства и будет проводить службу по старому стилю. Борис Бинецкий, отмечено в полицейском обзоре, «опрокидывает вековой церковный порядок и дисциплину, возмущает народ, и это не может быть позволено по законам Государства»[46]. Сигуранца требовала от правительства санкции на репрессии против священника Бориса и руководителей русского меньшинства[47].
На демарш политической полиции немедленно откликнулась митрополия Бессарабии. За проведение богослужения по старому стилю в частном доме священник Борис Бинецкий был предан церковному суду. 3 марта 1930 года Кишинёвская духовная консистория, отметив, что 15 февраля 1930 года священник Борис освятил молитвенный дом, открытый в Кишинёве «Объединением Русского Меньшинства», обвинила его в следующем:
«2. Священник Борис Бинецкий 4 года маневрировал между старым и новым стилем и обманом вводил в заблуждение Кириарха и епархиальные власти […].
4. Используя благоприятные обстоятельства и ожидая моральной и материальной поддержки прихожан, т.н. «русского меньшинства», в последнее время более не признает ни одного распоряжения местной церкви, предпринял попытки формальным образом выйти из послушания любых церковных властей, требуя не считать его пребывающим в Кишинёвской епархии, не указывая, в чьем послушании желает быть.
5. Священник Борис Бинецкий, будучи отставлен от богослужения, самовольно и без позволения Кириарха открыл частную часовню, в которой проводит службы»[48]. Решение консистории было предопределено: отца Бориса лишили священнического сана[49].
5 апреля 1930 года епархиальный Совет также рассмотрел «дело» священника Бориса Бинецкого и постановил обратиться к светским властям по вопросу о закрытии его церкви. В тот же день митрополит Гурий направил квестору полиции Кишинёва письмо с предписаниями, приличествующее не церковному служителю, а полицейскому начальнику: «1) прекратить совершение любой церковной службы в этом помещении; 2) приказать изъять любые вещи и пожертвования, принесенные туда как в церковь и поместить их в приходскую церковь святого пророка Ильи, известив об этом принесших их жителей; 3) воспрепятствовать названному священнику Борису Бинецкому проводить какую-либо церковную службу, особенно в том помещении и нигде в пределах города; 4) довести до сведения публики, что помещение ни в коем случае не может быть использовано как церковь без нашего одобрения, а священник Борис Бинецкий запрещен в богослужении; 5) и, наконец, закрыть и опечатать то помещение, это требуем согласно ст.17 Закона о Румынской Православной Церкви. О результатах просим сообщить»[50]. Полиция получила от митрополии карт-бланш на проведение репрессий против приверженцев православной традиции.
Методы внедрения богослужения по григорианскому календарю, примененные в Бессарабии Румынским Патриархатом, представляются не вполне адекватными даже румынским исследователям. «Исправленный» календарь, – отмечает Лилиана Ангел, – был введен поспешно, причем румынское государство оставило решение вопроса только Церкви. За сохранение старого календаря высказались священники Н.Стадников, С.Бежан, П.Гучужна, И.Андроник и прочие, обвинявшие митрополита Гурия в том, что он «согласился с предательством и продажей старого стиля и изъятием из национального календаря большинства церковных праздников»[51]. Объяснение массового и упорного характера движения старостильников исследовательница усматривает в непоследовательности центральных церковных и государственных властей Румынии, а также в наличии в Бессарабии «антирумынских» сил, особенно среди священников[52].
Авторы-румынисты не едины в трактовеке позиции митрополита. Командующий румынскими войсками в Бессарабии генерал В.Рудяну утверждал, что Гурий, во всяком случае, на первом этапе движения, поддерживал сторонников старого стиля[53]. Общественность того времени была иного мнения. Другой автор этого сборника приводит эпиграмму:
Гурий продал старый стиль
И купил автомобиль.
Он готов продать и сан
И купить аэроплан[54].
При том, что особую массовость движению старостильников придавала его поддержка молдавским крестьянством, право на национальную Церковь стало программным требованием также русского национального движения. 5 июля 1930 года лидер «Объединения русского меньшинства» Г.М. Цамутали, вынужденный объясняться с политической полицией за выступления русских священников против церковной реформы, заявил, что между Русской и Румынской Православными Церквами создались следующие отличия:
«1. Мы совершаем богослужение на славянском языке, т.е. на нашем национальном церковном языке, что является отличием не по существу, а лишь по форме.
2. Мы пользуемся в Церкви старым календарем. Тем не менее, мы полагаем, что вместе с Румынской Православной Церковью мы исповедуем ту же Восточную Православную Веру.
Поэтому мы просим Румынскую Церковь принять нас в свою юрисдикцию, конечно, при условии сохранения указанных выше особенностей, из которых вытекают с несомненностью следующие права:
- иметь свои отдельные церковные общины, в которых служба совершалась бы на славянском языке и по старому календарю;
- избирать членов клира, что допускается церковными канонами и что имеет место в некоторых Православных Восточных Церквах…»[55].
Понимая, что та степень религиозной свободы, которую допускали в своих владениях турецкие султаны и арабские шейхи, в условиях Румынии недостижима, Г.М. Цамутали все же оставался непреклонным: «Вместе с тем, – отметил он далее, – мы заявляем, что будем непоколебимо защищать свое право на свою национальную Православную Русскую Церковь, право, которое гарантировано нам международными договорами, Конституцией Румынии и вообще современными понятиями о свободе совести»[56]. Право на проведение богослужения по старому стилю даже в «домашней» церкви «Объединения русского меньшинства» митрополией признано не было.
В июле 1930 года в Бессарабию возвратился из Югославии протоиерей Владимир Поляков. Верующим он сообщил, что митрополитом Русской Зарубежной Церкви Серафимом уполномочен создавать в Бессарабии русские приходы и незамедлительно преобразовал частный дом в молитвенный. По данным сигуранцы, его посещали не только русские, но и молдаване, не желающие расставаться со старым стилем[57]. Не найдя иного средства борьбы, 5 августа митрополит Гурий подал на прот. Владимира Полякова в суд. Поскольку законных оснований для судебного преследования не имелось, румынские власти приняли меры, не предусмотренные даже режимом чрезвычайного положения, установленным в Бессарабии в 1918 г. «Так однажды, 4 (17) дека[бря] 1930 года, – вспоминал впоследствии протоиерей Владимир, – я был вытащен жандармами из нашего храма в полном облачении во время совершения мною божественной литургии в день святой великомученицы Варвары. При этом, так как ворвавшиеся в церковь вооруженные солдаты встретили сопротивление верующих, пытавшихся помешать моему аресту, и так как вследствие этого вокруг меня завязалась борьба, во время которой меня тянули во все стороны, изодрали ризы, сорвали наперсный крест, академический значок и вообще довели меня до полного изнеможения, то дело приняло неожиданный оборот. Из притвора храма, куда меня в конце концов выволокли жандармы, вырвав из рук верующих, и где я от нервного потрясения и жандармских пинков потерял сознание, – вместо приготовленной для меня отдаленной ссылки я попал на больничную койку в одну из городских больниц…»[58]. Там прот. Владимир находился под надзором политической полиции. Однако верующим удалось организовать по поводу этого бесчинства запрос в парламенте Румынии, и священник был освобожден. Некоторое время отец Владимир скрывался, но 27 января 1931 года приговор все же был вынесен: лишение сана и запрет проводить богослужения. Призывая в свидетели иерархов Русской Зарубежной Церкви, священник Владимир попытался оспорить приговор и сумел на годы отложить его исполнение. 31 мая 1934 года суд все же подтвердил прежнее решение[59].
Тем не менее, прот. Владимир продолжал совершать священническое служение. 17 июля 1935 года он был застигнут полицией проводящим богослужение в молитвенном доме на ул.Инзова, №8. Среди 25 задержанных прихожан оказалось 9 молдаван. 19 августа по случаю праздника Преображения священники Поляков и Бинецкий провели в частном доме на Кишинёвской окраине Боюканы богослужение по старому стилю. Полиция установила, что при этом присутствовало очень много народа, но адрес молитвенного дома выяснить не смогла. Несколько дней спустя все же стало известно, что богослужение было проведено на даче Дубиной, в конце улицы Садовой, и в нем приняли участие 400 человек, в том числе крестьяне, прибывшие из ближних и дальних сел. Затем состоялся благотворительный обед. После службы навстречу бригаде сигуранце народ шел по улице Инзова толпами и на вопрос откуда идут верующие отвечали: «От отца Полякова, который служит по старому стилю»[60].
Старостильники-молдаване попытались оградить православную традицию политическими средствами. В августе 1930 г. группа молдавских интеллигентов и крестьян во главе с бывшим Кишинёвским уездным исправником Константином Хаджи-Коли и адвокатом Федором Кирилловым учредила в Кишинёве Молдавскую партию. Её программным требованием стала «действенная защита бессарабских молдаван, столь обиженных и считающихся по сравнению с остальными жителями страны [Румынии] людьми 2-го сорта»[61]. Выдавая свою ориентацию на выход Бессарабии из состава Румынии, лидеры Молдавской партии провозглашали её целью восстановление Молдавского государства в границах времен Стефана Великого – от Днестра до Карпат. Партия провела ряд массовых мероприятий в Кишинёве и окрестных селах. Сигуранца, встревоженная этим покушением на целостность Румынского государства, взяла на учет более 50 её активистов. Однако вскоре стало ясно, что за Прутом идеи Молдавской партии отклика не находят, а в Бессарабии народ явно стоит за её воссоединение с Россией. Вскоре осадное положение в Бессарабии было введено вновь, полиция возобновила аресты, истязания, пытки и судебные расправы над политической оппозицией, и Молдавская партия прекратила существование[62].
[1] Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917 – 1999). – СПб.: Алетейя, 2001. – С.180.
[2] Даже унионистски ориентированные авторы сборника «Митрополит Гурий» отмечают возникновение «проблем», связанных с введением нового календаря в Пруто-Карпатской Молдове и особенно в Бессарабии (A se vedea: Vornicescu Nestor, mitrop. Mitropolitul Gurie al Basarabiei – osteneli cărturăreşti // Mitropolitul Gurie: misiunea de credinţă şi cultură. – Chişinău: Epigraf, 2007. – P.45).
[3] Păcurariu Mircea, pr., prof., dr. Istoria Bisericii Ortodoxe Romăne. – Chişinău: Ştiinţa, 1993. – Р.422.
[4] Владимир Поляков родился 15 июня 1884 года в г.Кишинёве. Образование получил в Кишинёвской семинарии и Киевской Академии. В 1905 г. рукоположен во иерея. В февале 1947 года пострижен в монашество с именем Венедикт и возведен в сан архимандрита, а 17 февраля хиротонисан во епископа Кишинёвского и Молдавского (См.: Орзул И. История Кишинёвско-Молдавской епархии в период её нахождения в составе Русской Православной Церкви: Дис. … канд. богословия. – Л., 1958. – С.218-219).
[5] Иосиф (Павлинчук), иером. Кишинёвско-Молдавская епархия… – С.111.
[6] Păcurariu Mircea, pr., prof., dr. Istoria Bisericii Ortodoxe Romăne. – Chişinău: Ştiinţa, 1993. – Р.422,423.
[7] Павлова О.А. Эволюция религиозного сектантства в Молдавии // Покровские чтения: Сб. науч. докл. Кн.7 / Тираспольско-Дубоссарская епархия. – Бендеры, 2005. – С.34.
[8] Păcurariu Mircea, pr., prof., dr. Istoria Bisericii Ortodoxe Romăne. – Chişinău: Ştiinţa, 1993. – P.424.
[9] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.90.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Там же.
[13] Там же.
[14] Там же. – С97.
[15] Там же. – С.98.
[16] Шорников П.М. Политика румынских властей… – С.163.
[17] Флоринский Николай, прот. Памяти архиепископа Венедикта (Полякова). – Кишинёв, 2001. – С.7.
[18] Иосиф (Павлинчук), иером. Кишинёвско-Молдавская епархия… – С.111.
[19] Цит. по: Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.9.
[20] Шорников П.М. Политика румынских властей… – С.162.
[21] Там же.
[22] Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие… – С.142,143,151.
[23] Nicolenco V. Extrema dreaptă în Basarabia. 1923-1940. – Chişinău: Civitas, 1999. – P.50,51.
[24] Набатъ [Кишинёв]. 1928. 28 ноября.
[25] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.91.
[26] Там же.
[27] Там же.
[28] Там же.
[29] Там же.
[30] Шорников П.М. Кризис Православной Церкви в Бессарабии (1918-1940) // Труды Современного Гуманитарного ин-та: Вып.3. – Кишинёв, 2006. – C.100.
[31] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.92.
[32] Шорников П.М. Кризис Православной Церкви в Бессарабии… – C.100.
[33] Там же.
[34] Набатъ [Кишинёв]. 1929. 6 февраля.
[35] Шорников П.М. Политика румынских властей… – С.162,163.
[36] Cuvîntul [Chişinău]. 1929. 26 februarie.
[37] Шорников П.М. Политика румынских властей… – С.164.
[38] Там же.
[39] Ordinea [Bucureşti]. 1929. 27 februarie.
[40] Scutul naţional. 1929. 11 august.
[41] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.92.
[42] Шорников П.М. Кризис Православной Церкви в Бессарабии… – С.100,101.
[43] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.92.
[44] Шорников П.М. Политика румынских властей… – С.163.
[45] Там же.
[46] Там же.
[47] Там же.
[48] Там же.
[49] Там же.
[50] Там же.
[51] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.93.
[52] A se vedea: Anghel L. Strategii lingvistice de creare a «dublului semantic». Cazul Mitropolitului Gurie al Basarabiei (1928-1941) // Mitropolitul Gurie: misiunea de credinţă şi cultură. – Chişinău: Epigraf, 2007. – P.213.
[53] Malaneţchi V. Mitripolitul Gurie (Grosu): creionări la profilul moral-spiritual // Mitropolitul Gurie: misiunea de credinţă şi cultură. – Chişinău: Epigraf, 2007. – P.120-122.
[54] Bolduşor V. Suspendarea din scaunul arhi păstoresc a Mitropolitului Gurie al Basarabiei – act justiţiar sau diversiune? // Mitropolitul Gurie: misiunea de credinţă şi cultură. – Chişinău: Epigraf, 2007. – P.193.
[55] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви… – С.93.
[56] Михайлов П. «На нашем национальном церковном языке…» // Нить времен. Материалы научно-практической конференции «Русское население Молдавии: история и современность». – Кишинёв, 2006. – С.100.
[57] Шорников П.М. Кризис Православной Церкви в Бессарабии… – С.85.
[58] Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие. 1940-1991: Сб. докум. в 4-х т. Т.1: 1940-1953 / Отв. ред., сост. и авт. предисл. В.Пасат. – М.: РОССПЭН, 2009. – С.276.
[59] Там же. – С.275.
[60] Там же.
[61] Шорников П.М. Кризис Православной Церкви Бессарабии… – С.85.
[62] Там же. – С.101.