Возможно, эта традиция отчасти идет из советского прошлого, когда в отношении любого подхода все было просто и понятно, каждый подход занимал свое место как на шкале истории, так и в иерархии мнений от правильного до неправильного. Кажется, такие авторы вообще никогда не покидали стен своего рабочего кабинета. Возможно, в этом кабинете есть только пыльные словари, на стенах развешены пожелтевшие плакаты с деревьями классификаций. Можно достаточно долго пребывать в благом неведении, полагая, что такой способ мышления давно улетучился, а потом вдруг неожиданно обнаружить нечто подобное в самом неожиданном месте. Порой такие персонажи мимикрируют и их не так-то просто заметить, они могут полностью поменять свою точку зрения (поэтому я никак не связываю данный тип мышления именно с марксизмом-ленинизмом). Но есть два признака, которые они просто не могут из себя изгнать и по которым вы, читая статью или монографию, без труда узнаете такого автора.
Во-первых, это собственно жажда жестко классифицировать любой подход. Каждая концепция относится к одной определенной группе, каждый термин имеет свое жестко определенное место. Когда такой классификатор изучает, например, историю философии, то у него все последующие авторы делают вклад в общее дело предыдущих. Однако классификатор не упустит шанса сказать, что такой-то философ не добавил ничего нового по сравнению с тем, что было раньше, ведь он представитель того же направления. Настоящая головная боль для таких классификаторов – это смешанные и неоднозначные подходы. В попытках выбрать один из вариантов они готовы сколько угодно сглаживать различия. Разумеется, когда дело доходит до критики чужих статей, они будут упорно указывать на то, что вот этому автору место в такой-то группе, а вот этого автора совершенно несправедливо отнесли к такой-то группе.
Второй признак – особые речевые обороты. Есть два классических оборота, которые претерпели множество изменений, но по конструкции их все равно достаточно легко узнать. Предположим, что у нас есть позиция А и позиция В, первую из которых классификатор считает правильной или более приоритетной, а вторую – неправильной. Анализируя какую-либо точку зрения, он скажет, что она либо относится к А и, следовательно, является правильной, либо относится к В. Во втором случае он, возможно, даже не укажет, что точка зрения является неправильной, просто констатирует факт классификационной принадлежности, а ее ложность будет подразумеваться. Более примечательна ситуация, когда четко классифицировать исследуемый подход как А или В невозможно. Тогда в ход идут следующие обороты: «автор недостаточно последовательно развивает А», или «автор не смог избежать скатывания к В», или любые другие их заменители. Разумеется, действительные намерения анализируемого автора здесь никого не волнуют, как и то, что он ничего не пытался «последовательно развить» или «избежать». С точки зрения такого типажа в философии есть глобально две инструкции по каждому вопросу: «как последовательно развивать А» и «как не допустить скатывания к В». Никакие другие алгоритмы аргументации просто не существуют. На этом фоне часто наблюдается внимание к историческим фактам и активные попытки исследовать, что именно сказал или имел в виду тот или иной автор. То, что это движение в противоположную сторону, – лишь иллюзия. На самом деле такая точность и скрупулезность обусловлена все тем же стремлением расставить все по своим фиксированным местам и исключить «неправильные» варианты интерпретаций.
Единственное, что остается делать с такими классификаторами, – не позволять им сбить вас с толку и надеяться, что реальная жизнь своими условиями отучит их от этой архаичной и ограниченной манеры рассуждений.