Феоктист Студит — византийский агиограф и гимнограф XIV века. Часть 3
В третьей части из цикла статей, посвященных Феоктисту Студиту, рассматривается литературный метод работы византийского монаха как агиографа. В основе данного исследования — житие святителя Афанасия, составленное Феоктистом.
Статья
3.1 Круг источников
Феоктист Студит был учеником св. Афанасия; он пишет его житие, во многом сам являясь свидетелем описываемых событий. Он неоднократно говорит о том, что сам патриарх рассказывал ему нечто из своей жизни. Несомненно, существовало и устное предание о жизни св. Афанасия; оно хранилось в первую очередь учениками святого, проживавшими в Ксиролофском монастыре– центре почитания святителя после его смерти, но также и в других местах. Некоторых из своих информантов Феоктист называет поименно (возможно, они могли быть известны читателям его произведений), например монаха Илариона из монастыря Воскресения Христова, Иосифа, вратаря монастыря Перивлепта, двух студийских монахов – пресвитера Иерофея и Курупис Агафона, Христодула и Иакинфа – учеников Афанасия.
Тот факт, что житие патриарха Афанасия было написано Феоктистом вскоре после кончины патриарха, делает его уникальным независимым историческим источником, чья подлинность подтверждается другими параллельными источниками, иногда обнаруживая поразительное сходство вплоть до мельчайших деталей[1]. Кроме того, житие является единственным источником по раннему периоду жизни св. Афанасия, до его призвания на патриаршество.
В житии, помимо точного фактического материала, присутствуют как агиографические топосы, так и большие литературные заимствования, выявить которые в полном объеме оказывается непростой задачей.
Феоктист широко, хотя и поверхностно, знаком с классическими авторами, поскольку он охотно прибегает к их цитированию. Тексты сочинений указывают на его знакомство с Платоном, Аристотелем, Плотином, Гомером, трагиками, Геродотом и Фукидидом, Плутархом, Элианом, Исократом и Демосфеном. При этом он иногда неверно указывает авторов некоторых цитат и путает источники. Например, в одном месте жития (Пападопуло-Керамевс. 1905. С. 40.15–16) Феоктист приписывает Геродоту стих из Гомера, таким образом показывая, что ему непонятен метрический характер стиха.
Тщательное исследование творений Феоктиста позволяет сделать вывод, что его знакомство с классической древностью не было непосредственным. Текста жития св. Афанасия свидетельствует, что почти все ссылки на классиков находятся в отрывках, заимствованных Феоктистом у таких известных византийских риторов и писателей, как Никита Хониат и Михаил Пселл. Таким образом, ссылки на античных авторов в тексте творений Феоктиста обычно являются указанием, что данный фрагмент текста не принадлежит перу Феоктиста[2]. При этом обращение Феоктиста к неявному цитированию других авторов гораздо шире и касается не только классических цитат и аллюзий: исследование показало, что около 1/5 части жития является заимствованиями. Не исключено, что дальнейшее исследование текстов Феоктиста увеличит этот процент.
Если говорить обо всех сочинениях Феоктиста, то круг по преимуществу христианских авторов, цитируемых им, весьма широк. Его излюбленные авторы (по объему цитирования) – это Григорий Богослов, Никита Хониат и Михаил Пселл, но также он обращается к таким авторам, как Плутарх (цитируемый им как Платон), Гален, Ливаний, свт. Григорий Нисский, блаж. Феодорит Киррский, Фемистий, прп. Иоанн Дамаскин, прп. Феодор Студит, свт. Фотий, Иоанн Апокавк. Он цитирует каноническое право и его комментарии, синаксари, широко обращается к агиографической литературе: житиям свв. Стефана Нового, Луки Стириса, Павла Латрского и Лазаря Галисийского[3]. Как было замечено выше, цитаты классических авторов приводятся им через византийского посредника, например Орест Еврипида – через Иоанна Апокавка, аллюзия на сад Алкиноя из Одиссеи – через Ливания[4].
3.2 Стиль и язык
Для Феоктиста Студита характерно чередование двух уровней стиля: простая повествовательная проза для описания основных событий жизни святого часто сменяется более возвышенными риторическими фигурами, в частности, панегирического характера, по большей части заимствованными у византийских писателей IV–XII веков[5]. Назидательные слова Афанасия также подаются возвышенным стилем. Кроме того, имеются литературные отступления автора богословского характера, в основном не являющиеся заимствованиями.
Собственно язык Феоктиста является достаточно правильным с точки зрения классической грамматики и синтаксиса, что свидетельствует о хорошей начитанности автора. Кроме того, в ключевых эпизодах Феоктист мастерски умеет возвысить повествование, придать событиям особый драматизм. Чередование стилей сглаживается литературным мастерством автора. Благодаря ему исследователи, включая издателей текстов, долгое время не подозревали о наличии в текстах Феоктиста обширных литературных заимствований.
3.3 Принципы композиции
Сопоставление текста жития с другими историческими источниками показывает, что Феоктист пользуется достоверным историческим материалом, являющимся ядром, вокруг которого выстраивается литературное произведение, главной целью которого является раскрытие величия и святости своего героя. При этом автор не стесняется агиографическим каноном, но, напротив, свободно пользуется им для создания того образа святого, который он считает наиболее соответствующим православному идеалу святости.
Принцип работы Феоктиста достаточно последователен: он самостоятельно пишет биографическую часть повествования, но обращается к словам других авторов по каким-либо особым случаям. Например, когда произносит похвалы Афанасию или поносит его врагов (ψόγος), когда вводит риторические заметки, изобилующие классическими аллюзиями, или когда воспроизводит публичные речи самого св. Афанасия[6].
Феоктист работает вполне в русле византийской агиографической и гимнографической традиции, когда заимствование из другого текста не рассматривается как плагиат или стилизация в современном понимании, но должно быть сопоставляемо с иконами святых, которые представляют собой одни и те же темы с различиями в деталях[7]. В таком контексте некорректно говорить о литературной несамостоятельности того или иного автора, а также поспешно отвергать достоверность описываемых событий в случае наличия литературного заимствования: похожие события обуславливают похожие литературные формы. Исследование жития показало, что заимствования в нем далеко не всегда обуславливаются недостатком фактического материала. Кроме того, необходимо учитывать роль агиографических топосов, во многом определяющих как структуру жития, так и его содержание.
Широкое обращение к чужим сочинениям можно объяснить задачей Феоктиста как агиографа. Новизна отнюдь не была главной заботой автора. Гораздо более важным мотивом было то, чтобы его панегирики святому Афанасию соответствовали достоинству лица, и чтобы речи, произнесенные святым, по общему мнению, человеком, были выразительными и возвышенными. А лучшим способом достигнуть этой цели было заимствование у признанных мастеров риторики, таких как Григорий Богослов, Михаил Пселл и Никита Хониат[8].
Обращение же автора к классическим авторам может быть вызвано соображениями идеологического плана. Некоторые исследователи считают, что Феоктист старался таким образом привлечь к своим творениям внимание византийских интеллектуалов своего времени. Н.Д. Барабанов замечает: «С одной стороны, автор таким путем отдавал дань традиции и демонстрировал свою эрудицию, но с другой – это было отражением культурной атмосферы палеологовского Ренессанса и в какой-то мере ориентацией на интересы интеллигентной аудитории»[9].
Однако при этом Феоктист вовсе не склонен восторженно восхвалять античную древность. Его позиция в отношении классической традиции характеризуется сдержанным отношением к древним авторам; иногда во фразах проскальзывает и полемический контекст. Уже в начале жития Феоктист говорит, что «мы – ученики рыбарей больше, чем Демосфена, Пифагора и Платона»[10]; мотив превосходства «небесной мудрости» над «земной мудростью» и языческим красноречием, являясь в общем агиографическим топосом, подчеркнуто проходит через все сочинения Феоктиста. Из-за такого двусмысленного отношения к античным авторам обращение к ним порой носит искусственный и натянутый характер.
Еще один важный аспект, отмеченный исследователями, состоит в том, что Феоктист намеренно хочет создать аллюзии и параллели между жизнью своего святого наставника и общеизвестными фактами из церковного Предания. Особенно четко это видно при его обращении к речам святителя Григория Богослова. Несомненно, эти речи были знакомы его читателям, поэтому Феоктист осознанно обращается к этому автору. Так, повествуя о том, как свт. Афанасий, в первый раз призванный на патриаршество, отказывался от этой чести, Феоктист влагает в уста святого речь, искусно составленную из 4-х различных слов свт. Григория Богослова (Слова 9, 10, 12 и 23), причем три из них были произнесены Григорием Богословом при уходе с Сосимской кафедры. Григорий Богослов был предшественником Афанасия на Константинопольской кафедре и был вынужден оставить ее из-за наветов недоброжелателей – здесь Феоктист проводит четкую параллель жизнью величайшего и всеми почитаемого святого и будущими событиями в жизни самого свт. Афанасия. Говоря о кончине свт. Афанасия, Феоктист цитирует отрывок из речи свт. Григория на преставление своего отца-епископа (Слово 18) – еще одна аллюзия на тяжкое и полное испытаний служение архипастыря.
Вопрос, который может быть поставлен, но на который едва ли можно дать уверенный ответ – степень, в которой читатели Феоктиста были знакомы с источниками его неявных цитирований, особенно в том, что касается цитирования Михаила Пселла и Никиты Хониата. Ясно то, что Феоктист старался писать для как можно более широкой аудитории (этим также отчасти объясняется использование двух стилей); возможно, его заимствование у этих в большей степени светских авторов объясняется, как было сказано выше, попыткой заинтересовать интеллектуальную элиту общества.
Что касается метода заимствования, то Феоктист работает вполне свободно в плане материала и мастерски в плане литературном. Он никогда не копирует вслепую, но напротив – демонстрирует незаурядную изобретательность в выборе мест, подходящих к ситуациям, которые он хотел выразить, и притом вполне свободен в их копировании. Там, где это нужно, он опускает целые слова или фразы и заменяет на фразы своего собственного сочинения, свободно переходит от 2-го к 3-му лицу, и наоборот, и так далее[11]. При необходимости он не копирует целиком один отрывок, но выбирает подходящие предложения и фразы из довольно объемного текста, соединяя бессвязный материал довольно органично. При этом выбор источников цитирования с трудом поддается объяснению[12].
Литературное мастерство Феоктиста сказывается в том, что ему удается соединять разнородные фрагменты текста – свое собственное повествование, явные и неявные цитаты византийских авторов, цитаты и аллюзии на Священное Писание и Предание – весьма искусно и без каких бы то ни было резких стилистических и языковых скачков. Поэтому первые издатели его текстов обнаруживали заимствования лишь в случае цитирования общеизвестных текстов, таких, как слова свт. Григория Богослова. Только использование автоматического текстуального поиска по всем византийским авторам (с помощью библиотеки TLG) позволило выявить другие источники Феоктиста[13].
Подводя итог, нужно сказать, что Феоктист рисует образ святого, мастерски пользуясь различными литературными приемами, такими как сравнение с библейскими персонажами, параллели и намеки на известных святых, фигуры умолчания, панегирические речи, обращение к классическим авторам и другие, создавая таким образом уникальный литературный памятник своего времени, который, вместе с тем, следует вполне в русле православной агиографической традиции и является одним из характерных агиографических произведений поздневизантийского периода.
Список использованной литературы
1. Boojamra . 1982 = Boojamra J.Church Reform in the Late Byzantine Empire: A Study for the Patriarchate of Athanasios of Constantinople. Thessaloniki, 1982.
2. Talbot . 1975 = Talbot Α.-Μ . The Correspondence of Athanasius I, Patriarch of Constantinople. Letters to the Emperor Andronicus II, Members of the Imperial Family and Officials. An Edition, Translation and Commentary. Washington, 1975.
3. Talbot . 1983 = Talbot A.-M. Faith Healing in Late Byzantium. The Posthumous Miracles of the Patriarch Athanasios I of Constantinople by Theoktistos the Stoudite. Brookline (Massachusetts), 1983.
4. Talbot . 2004 = Talbot A.-M. Fact and Fiction in the Vita of the Patriarch Athanasios of Constantinople by Theoktistos the Stoudite // Les vies des saints à Byzance. Genre littéraire ou biographie historique? / Ed. P. Odorico, P. Agapitos. Paris, 2004. P. 87–101.
5. Talbot. 2010 = Talbot A.-M. The Compositional Methods of a Palaiologan Hagiographer: Intertextuality in the Works of Theoktistos the Stoudite // Imitatio- Aemulatio- Variatio. Akten des internationalen wissenschaftlichen Symposions zur byzantinischen Sprache und Literatur. Vienna, 2010. P. 253–260.
6. Барабанов. 1989 = Барабанов Н.Д . «Слово» Феоктиста Студита и распространение исихазма в К-поле в 30-е годы XIV в. // Византийский Временник. 1989. Т. 50. С. 139–146.
7. Пападопуло-Керамевс . 1905 = Пападопуло-Керамевс А.И. Жития двухъ вселенскихъ патриарховъ XIV в., Свв. Атанасия и Исидора I // Записки Историко-Филологическаго Факультета Императорскаго С.-Петербургскаго Университета. Спб., 1905. Ч. 76.
[1] Talbot. 1975. P. xv–xvi; Boojamra. 1982. P. 31–33.
[2] Talbot. 2004. P. 101.
[3] Talbot. 2010. P. 255–256.
[4] Ibid. P. 256.
[5] Talbot. 2004. P. 97.
[6] Talbot. 2010. P. 254.
[7] Talbot . 1983. P. 38.
[8] Talbot . 2004. P. 100.
[9] Барабанов . 1989. C. 145.
[10] Пападопуло-Керамевс . 1905 . C. 1.
[11] Talbot. 2004. P. 99.
[12] Talbot. 2010. P. 254.
[13] Talbot. 2004. P. 97.
Комментарии ():
Написать комментарий: