Благодарю от всей души Высокопреосвященного игумена великой обители – Лавры преподобного Сергия - и всех организаторов этой прекрасной и полезной конференции за возможность участвовать в ней. Прежде всего призываю на всех молитву и благословение преподобного Силуана Афонского, память которого сегодня празднуется в монастыре св. Пантелеимона на Афоне. Во Всенощном бдении там участвует и брат из моего братства, которого я попросил, чтобы он о нас помолился.
Если позволите, некоторое время я хотел бы посвятить тому, о чем говорилось накануне. Вы стараетесь создать некий канонический свод – правила для монашества в России. То, что я скажу, я полагаю, может принести пользу и помощь. Я мог бы, конечно, если бы такова была тема моего выступления, много говорить о святогорском монашестве, у которого я учусь в течение многих лет тому, что есть благодать Божия, но ограничусь предметом, который мне был здесь предложен. Эта тема имеет отношение к пастырскому окормлению монашествующих в мужских и женских монастырях.
Как вы знаете, Святая Гора со своей более чем тысячелетней историей и продолжающейся жизнью и преданием, с двадцатью своими монастырями, двенадцатью скитами, почти шестьюстами кельями и местами для абсолютного отшельничества, с множеством священных мощей наших святых, с большими частицами Честного Животворящего Креста, с сотнями Божественных литургий, которые происходят ежедневно, с бесконечными службами монахов и их пребыванием в непрестанной молитве, а также с гостеприимством, которое преподается многочисленным паломникам, и, несомненно, с межправославным характером, который имеет Афон с начала своего существования, – Святая Гора многое дала и дает Православной Церкви. И не только Церкви: по слову преподобного Силуана Афонского, своими молитвами монахи приносят пользу всему миру, ибо, как говорит Писание, мир лежит во зле (1Ин. 5, 19).
Очень большое значение имеет высказанная вчера мысль: монашество – это предание. В течение последних лет не только среди вас, но и среди нас существовали особые любители монашества, которые хотели основать свои собственные монастыри со своими братствами. Некоторые добились успеха, хотя и не имели старца, то есть не были глубоко укоренены в монашеском предании. Но таких было малое число, и они обладали духом смирения и духом ученичества. Большая же часть создала ненадежные произведения своих собственных рук. Произошло то же, что с туристом, который хочет посетить город, не прибегая к помощи опытного экскурсовода. Тот, кто имеет экскурсовода, то есть старца, гораздо лучше познает монашество. Патриарх православного монашества, преподобный Антоний Великий, основатель пустынножительства, не осмелился сразу пойти в глубокую пустыню, прежде чем не научился и не получил благословение от подвижника Паламона, жившего рядом с его деревней.
Вы знаете, вероятно, что монашество в Палестину принес ученик прп. Антония прп. Иларион. На Крите очень рано возникло монашество, потому что через Крит проходили и некоторое время находились там египетские подвижники. Таким образом, монашество – это действительно предание. И насколько каждый черпает из этого предания, настолько он может жить истинно монашеской жизнью.
На Западе монашество получило свое начало от свт. Афанасия Александрийского, когда, в очередной раз будучи изгнанником, он находился в Риме. Здесь же мы имеем прекрасный пример старца, который никогда сам не учился у старца. Это пример прп. Венедикта Нурсийского, оставившего очень полезное законодательство для монашества. Вот что в общих чертах хотелось бы добавить к сказанному.
Упомяну о чине трудников, о которых также шла речь. Этот чин совершенно не известен монастырям греческого мира. Конечно, некоторые люди трудятся в монастырях, но это не означает, что они поступят в монашество. Хорошо было бы, если б монастыри были самодостаточными, то есть имели собственные рабочие руки, – чтобы монахи и монахини не смешивались с мирскими людьми. Многие монахи, в том числе и на Святой Афонской Горе, так и не смогли достигнуть преуспеяния в духовной жизни, потому что имели тесное взаимодействие с такими людьми. Например, на Афоне много дровосеков, которые занимаются лесом и совершенно безразличны к Церкви. Общаясь с ними, монахи не смогли преуспеть. Я думаю, что к этому вопросу требуется очень большое, усиленное внимание. Св. старец Амфилохий Патмосский говорил монахиням, которых окормлял: будьте внимательны, потому что одних людей Бог посылает в монастырь, а других посылает дьявол.
Также вчера шла речь об отличии рясофорного монаха от принявшего постриг, малую или великую схиму. Я хотел бы еще внести некоторые уточнения. Митрополит Иларион Волоколамский говорил о рясофорных монахах и о неженатом духовенстве, которое служит миру (о целибате). Он правильно сказал, что рясофор - это не схима, но в Греции, и особенно на Святой Горе, если рясофор предполагает постриг, (по св. Никодиму Святогорцу) рясофорный монах уже не может вступить в брак. Внешним признаком является пострижение влас. В периоды гонений некоторые становились монахами в тюрьмах, только призывая имя Святой Троицы и не произнося каких-либо других молитв, если имели возможность немного постричь власы.
На Святой Горе Афон после одного-трех лет послушничества дается рясофор с постригом, который считается малой схимой. Позднее дается великая схима, – конечно, не в конце жизни. Потому что, получив схиму, нужно иметь силы отработать ее. В братстве Святой Горы Афонской не разделяются рясофорные монахи от великосхимников: все имеют право избирать и быть избираемыми, если они прошли шесть лет монашеской жизни.
Только в двух монастырях на Святой Горе принимают малую схиму: в одном из них – в Великой Лавре - в воспоминание того факта, что основатель Великой Лавры прп. Афанасий Афонский, когда оставил гору Кимина и своего старца прп. Михаила Малеина, пришел на Святую Гору как малосхимный монах.
В Греции в мужских или женских монастырях, где число монахов меньше пяти, не избирается ни игумен, ни монастырский Совет, и определяется всё это местным епископом, но всегда при участии братства. В Греции неизвестно, чтобы Синод назначал игуменов. Это не критика того, что происходит здесь, но я хочу, чтобы вы знали греческий чин. После того как монахов становится шесть, проводят канонические выборы и обычно избирают уже назначенного/ую ранее игумена или игумению. Если монахи Святой Афонской Горы, которые избирают своего отца – игумена, не приходят к согласию, чтобы избрать одного из числа братства, тогда они имеют право избрать брата, который находится на зависящей от центрального монастыря территории – в келье или в скиту. Но если и в этом случае они не достигают успеха, тогда на основании Конституции Святой Афонской Горы они могут искать игумена из другого монастыря, кельи или скита. Ни в каком случае Священный Кинот Святой Афонской Горы не может назначить им сверху кого бы то ни было. И тем более не может это сделать Вселенский Патриархат, к которому мы относимся.
Я упомянул Конституцию Святой Горы Афон, которая получила законодательную силу после освобождения Святой Горы от турок в начале XIX века. В октябре мы празднуем столетие этого события - будут торжества с участием Вселенского Патриарха. Это общее законоположение произошло как от устного предания Святой Афонской Горы, так и от императорских хрисовулов и патриарших сигилий. Однако каждый монастырь имеет свое внутреннее законодательство, которое ни в чем не противоречит общему. Внутреннее законодательство имеют и все другие монастыри на территории Эллады, в которых есть избранные игумен или игумения. На основании этого они движутся в общем направлении. Конечно, нужно соблюдать закон, я сказал бы, с благочестием, но не нужно думать, что мы порабощены внешними образцами и правилами. Потому что, как говорил известный греческий канонист отец Епифаний Теодоропулос, «каноны не являются пушками» [игра слов]. Так мы и должны относиться к канонам. Св. Дионисий, основатель монастыря Дионисиат, говорит: пребывающий в общежитии следует канону. Но бывают такие моменты, когда потребуется, чтобы любовь упразднила правила. Как, например, в случае из жизни прп. Силуана Афонского, чья память сегодня празднуется, который ради братолюбия, нарушая чин монастыря св. Пантелеимона, предложил чай болящему брату и выпил чашку чая вместе с ним, нарушая правила, но не нарушая заповедь любви.
Окормление женских монастырей
Женское монашество возникло параллельно с мужским и всегда питалось от него. До того как монахини образовали организованные общежительные монастыри, они проживали в городах поодиночке либо небольшими каноническими общинами. Мы знаем об этом из Синаксаря и из церковной истории. Но, начиная со времени гонений и после миланского эдикта Константина Великого, подражая мужам, они стали создавать собственные монастыри с многочисленными сестричествами и дали миру большое число преподобных жен, которые подвизались в этих монастырях. Вы, конечно, знаете, что сам прп. Антоний Великий постриг свою сестру в монашество. Конечно, вы читали о женских сестричествах, которые основал и окормлял прп. Пахомий. По обычаю, духовным водителем и окормителем сестричеств был представитель мужского общежития, как правило, сам настоятель. Если я не ошибаюсь, в житии прп. Анфусы сказано, что она окормлялась у старца.
…Было бы уместнее, чтобы об этом рассказал Преосвященный митрополит Лимассольский, потому что он многие годы духовно окормляет женские монастыри, но он попросил об этом меня, поскольку, с Божией помощью, я тоже с давних пор периодически покидаю Святую Гору для того, чтобы духовно помочь женским обителям.
Святые отцы говорят совершенно верно, что природа человеческая едина, но кто же не знает, что ошибки и прегрешения мужчин отличаются от женских. С другой стороны, мужи не имеют тех дарований, которые есть у жен. Поэтому, сообразуясь и с прегрешениями, и с дарами, мы должны подвизаться и понуждать себя, чтобы каждая душа в монастыре получала помощь.
Вчера было замечено, что наша эпоха характеризуется как эпоха потребления, но другого времени нам не дано. Конечно, это не время наших дедов и прадедов, которые изначально были скромны, благочестивы, а Господь и Его святая Церковь были центром жизни каждого верующего человека, но тем не менее и в современном обществе некоторые молодые люди оставляют мир и приходят в монашество. Те, кому дана власть над душами, должны очень хорошо понимать: эти люди, несмотря на то что молоды по годам, в большинстве случаев уже уставшие «молодые старики», потому что очень рано познали грех, столкнулись с лукавством этого мира и на протяжении многих лет безбожия, начиная с детского возраста, пребывали со страстями, злом, нечестием. Все это возрастает в их душе сообразно возрасту. Поэтому, чтобы помочь этим молодым людям, настоятель или матушка игумения (а я повторю, что в наших монастырях только настоятель имеет и административную, и духовную власть над братией) должны быть вооружены не просто смирением, но, как мы любим говорить на Афоне, «многими смирениями».
Святитель Иоанн Златоуст сказал, что очень трудно переделать свою душу, но это не невозможно, если тебе содействует Божественная благодать. Поэтому и в мужском, и в женском монашестве первым делом настоятель должен помогать тому, кто к нему приходит, возгревать в себе веру в Бога. Помочь этому человеку понять, что единственной целью жизни является обожение, единение с Богом. Помочь ему понять, в чем заключается сущность и смысл монашеской жизни, которую он сам добровольно избрал. Это не безболезненный путь; как говорит авва Исаак Сирин, это ежедневный крест и умирание. Человек, избравший монашество, должен осознать, что этот путь не имеет возврата. Я скажу просто, как говорил об этом один монах: мы, монахи, не можем отступать, мы определены на то, чтобы во что бы то ни стало встретиться с Богом. И мы никогда не должны забывать, что на основании нашей решимости встретиться с Богом, мы все осуждены дьяволом.
В женском монашестве (мне никак не хотелось бы оскорбить игумений и сестер, которые находятся здесь на конференции) существуют некоторые страсти и недостатки, которые по преимуществу и могут быть свойственны женскому монашеству. Чтобы отвергнуть их в себе, необходим большой внутренний труд – с насилием по отношению к себе самим (конечно, нас это тоже касается, потому что все имеют эти недостатки). При этом правильнее будет, как говорил Феоклит, дионисиатский монах, не выкорчевывать страсти, но претворять их при содействии Божественной благодати и направлять к более святому.
Бог очень мудро вложил в нас способность к сильным чувствам с тем, чтобы мы ее использовали во благо. Но с малого возраста, как я сказал, это правильное устроение в нас разрушается: ревность к божественным предметам, доброе соревнование для того, чтобы их достигнуть, среди нашей повседневности превращается в зависть и несет смерть. Исполнение второй великой заповеди – любить ближнего, как самого себя, – очень часто оборачивается поверхностной дружбой и чувственной любовью. Язык, который нам дан, чтобы мы воспевали и прославляли Бога, становится орудием пустословия. В женском монастыре часто говорят много лишних слов и хуже – происходит осуждение <...> Побуждаемые этим чувством, мы не только носим в себе эту страсть, но очень часто показываем ее и в своем поведении (в Греции говорят: я дуюсь на того или иного человека). И гнев, который нам дан для того, чтобы мы его направили против дьявола, против страстей, против греха, становится гневом против брата или сестры и очень часто по ничтожному, мелкому поводу. Прп. старец Паисий говорил нам: «Очень маленькая причина и огромный лай...»
Преподобный Амфилохий Патмосский учил, что женская природа имеет хорошие качества, которые не присущи в такой степени мужской природе, например способность всецело, безраздельно что-нибудь любить, любить «с доброй страстью». И поэтому в монахинях, которые были в его духовном послушании, он возделывал эту любовь – любовь к Жениху Христу. Теперь, когда я сам провел достаточное число лет в монашеском жительстве, я вижу многие страсти и недостатки. Кажется, что с течением времени некоторые из них пропали. Может быть, по прошествии многих лет мы приобретем и некоторые добродетели – то, что, мне кажется, трудно приобрести, но, если мы это приобретем, мы не только достигнем успеха как монахи, но и будем самыми счастливыми из всех людей. И это является ничем другим, как божественным рачением, пылкой любовью к Богу.
Я думаю, что самое трудное – это возлюбить всей душой, от всего сердца, от всего помышления Христа Бога нашего. На это мы должны употребить все силы, и когда придет в монастырь новый кандидат или новая кандидатка в монашество, должны преподать этот урок как главный. Но для того, чтобы он это хорошо понял и успешно усвоил этот урок, он в свою очередь должен научиться соблюдать правила обители, должен научиться возделывать все добродетели, научиться молиться, но прежде всего он должен научиться отсекать свою волю.
Старец Ефрем Ватопедский говорил мне: «Я не хочу от монаха ни умных молитв, ни частого Божественного Причащения, но – послушания, потому что от послушания происходит богословие, а не от молитвы». Когда отец Ефрем жил на Катунаках, у него было послушание – изготовление печатей для просфор. Дерево, которое он использовал, надо было варить несколько часов для того, чтобы оно умягчилось и по нему легко было резать. Однажды старец положил дерево в кипяток и пошел в свою келью, чтобы заняться любимым делом – умной молитвой. По милости Божией он достиг великого умиления и одновременно ощущал в сердце неизреченное веселье и ликование. В этот момент он услышал грозный голос своего старца, а нужно отметить, что его духовный отец был простым человеком и неискусным в духовных вопросах. Этот грозный глас велел ему: «Быстро беги и вынимай печати из воды!» Отец Ефрем подумал про себя: посижу еще немного… И, как только он так подумал, всё потерял. И тогда он понял высоту и ценность послушания.
Вчера был поставлен вопрос некоторыми монахинями, которые очень печалятся оттого, что из-за послушаний у них нет времени для молитвы. И мы претерпеваем то же самое – и мы некогда нашли развалины вместо монастырей, и наш долг – возродить эти развалины, чтобы и другие души нашли для себя спасение. Скажу, что игумен или игумения должны, несмотря на необходимость труда, рукоделия, поиска продовольствия для монастыря, обеспечить время не только для общей молитвы, но и для индивидуальной. И может быть, здесь поможет то, что сделал старец Амфилохий на острове Патмос. Помимо <…> личного правила, которое исполняли монахини, он постановил, чтобы в течение одного часа после вечерни врата в монастырь запирались и не открывались ни для кого, кто бы он ни был. И в этот час в соборном храме монастыря сестры, по очереди, читали Ветхий Завет, (поскольку старец полагал, что в церкви нужно читать полностью не только Новый, но и Ветхий Завет). Остальные монахини, каждая в своей келье, помимо молитвы о живых и усопших, занимались умной сердечной молитвой, как назначал старец в соответствии с их духовным возрастом. То, что это совершалось всеми вместе, привело к большим духовным результатам.
День в монастыре разделяется на три части по восемь часов, и наше послушание, служение, являются продолжением Божественой литургии, общего богослужения. Сердце братства, конечно, находится в соборном храме обители, и всё вращается вокруг соборного храма. Но пусть знают те души, которые очень хотят особо помолиться (а все мы должны этого хотеть), что для Бога не является обязательным давать нам то, что мы хотим и когда мы этого хотим.
Святой Нектарий говорит: «Божественная сила не принуждается к своим дарованиям». Чтобы мы не надеялись – я говорю это для более юных монахинь, – что мы придем к божественной мере и достигнем высот, если в надутом, гордом состоянии подойдем к молитве. Я напомню: святой преподобный Афанасий Афонский первый раз принял благодать, не ожидая того, когда он читал третий час. Святитель Филофей Коккин, патриарх Константинопольский, получил благодать, когда служил как трапезарь Великой Лавры. Напомню вам историю, которую я прочитал в русской книге: если не ошибаюсь, это прекрасная автобиография игумении Таисии Леушинской. Там говорится, что одна простая монахиня встала на колени в своей келье с тем, чтобы помолиться, и оказалась в другом духовном измерении, пришла в исступление. В таком состоянии ее нашли более молодые сестры, а она даже не поняла, как это с нею произошло. Эта монахиня большую часть времени ходила по городам и весям, чтобы делать сборы для своего монастыря. Тот, кто занимается сборами, несомненно, пропускает службы и часто не успевает совершать свое личное правило. И таких примеров можно привести множество.
Я хотел бы еще сказать о том, что женская природа имеет некоторые слабости, не свойственные мужской природе. Поэтому старицы (игумении) не должны определять послушания и труды, которые монахини исполнять не могут. Надо находить способы, чтобы привлекать рабочих для выполнения некоторых дел.
И скажу также, что само богослужение, которое совершают монахини (об этом тоже говорил мой духовный отец святой старец Амфилохий Патмосский), должно быть соразмерно их силам. Прп. Амфилохий сократил особо длинные службы для монахинь, и те богослужения, которые они совершали, происходили без насилия и с благодарственным настроением. Знаю, что на ваших службах вы читаете очень большие, пространные акафисты, которые, несомненно, представляют собою прекрасные поэтические тексты. Мы читаем только акафист Божией Матери, причем не ежедневно, или читаем в сокращенном виде – только икосы. Как мне сказала одна сестра, может быть, эти пространные тексты акафистов следует сократить, ограничить, чтобы ваша служба не утомляла и несла в себе больше благодарственного настроения.
Я уже говорил ранее, что, если мы не будем внимательно относиться к сохранению любви, мы впадем в мирскую дружбу или во что-то иное, что является неприемлемым для монастыря.
Некая монахиня некогда ощутила огромную бесконечную любовь к святителю Нектарию. Но когда она написала ему об этом в послании, святитель Нектарий не только обличил ее, но произнес и прекрасное неподражаемое речение: «Я вас люблю, потому что вы любите Христа, но если хотите, я еще более люблю ту, которая более других любит Христа».
В большей части монастырей Греции духовный отец, который является очень почитаемым в монастыре, находится вне монастыря и посещает обитель 3-4 раза в году или в случае необходимости чаще. Но ни при каких условиях духовник монастыря не может заменить духовную мать сестричества. Его дело – это дело Симона Киринеянина по отношению к игумении. И ни в каком случае, конечно, игумения не может заменить духовника обители. Конечно, игумения должна знать всё, знать исповедания сестер и в соответствии с тем, какой кто подвержен страсти, давать разрешение на приобщение к Чаше Жизни.
Я не хочу более множить слова, только расскажу вам одну историю и выражу еще одну мысль по отношению к тем монахам и монахиням, которые страдают от больших трудов, несомых для возрождения обителей. Старец Порфирий, с которым мы удостоились иметь общение, говорил: «Вы являетесь строителями гнезд, и когда Бог захочет, он пошлет птиц».
Он упоминал также житие преподобного Симеона Столпника. Один хороший, но неискусный в духовной жизни и безразличный к божественным предметам человек построил монастырь вокруг столпа, на котором подвизался Симеон Столпник, а потом умер без исповеди и Божественного Причастия. Монахи очень опечалились и решили, что его место, конечно, в аду и попросили прп. Симеона, чтобы он помолился о его душе. Через несколько дней усердной молитвы преподобный сказал: его душа спасена, потому что тех, кто строит монастыри и церкви, где совершается Божественная Евхаристия, Бог помещает в рай, даже если они были безразличны к своим духовным обязанностям. Это всех нас утешает, но не означает, что мы можем быть нерадивы и не исполнять свое личное правило.
Мы можем постоянно заниматься молитвой, где бы мы ни находились. Давайте вспомним и случай с двумя монахами в египетском скиту. Не знаю, посещали ли вы обитель прп. Макария Египетского: знаменитый скит находится без преувеличения «в земле пусте и безводне», как говорит псалмопевец (Пс. 62). Два монаха были перегружены послушаниями, весь день они подметали, очищали тропинки скита под палящим солнцем. Однажды один сказал другому:
- Какую пользу мы получаем, без молитвы весь день убирая эти тропинки?
И говорит ему другой:
- Может быть, это препятствует нам в том, чтобы мы имели ум в Боге и молились?
- Да, - сказал первый, - хорошо ты говоришь. Конечно, мы можем молиться внутри себя.
Я еще скажу, что тех монахинь, которых я исповедую, я побуждаю к тому, чтобы они имели между собою несомненную любовь и благодарственное внутреннее состояние. И чтобы они могли немного и пошутить в рамках дозволенного. Чтобы, с другой стороны, не будучи надменными, в отношениях между собой они соблюдали некоторую прохладность.
Екатерина Великая (русская императрица) сказала одной женщине, печалившейся оттого, что не получила в придворном окружении надлежащей чести: будьте веселы, не забывайте, что веселье делает человека победителем.
Хоть я и не люблю американцев, тем не менее закончу словами Дж. Вашингтона: он был мудрым человеком и, говорят, каждый день читал Библию. Эти слова, по моему мнению, являются путеводными внутри монастыря: в существенном – единство, в том, что менее существенно, – свобода, во всем – любовь.