Иван Сергеевич Аксаков родился 26 сентября 1823 года в деревне Надеждино Белебеевского уезда, в Оренбургской губернии. Отцом Ивана Сергеевича был известный русский писатель Степан Тимофеевич Аксаков, всего семья насчитывала четырнадцать человек. Двое из детей, Иван и его старший брат Константин, стали знаменитыми представителями русского славянофильского движения XIX века. С.Т. Аксакова интересовала генеалогия семьи Аксаковых, решению данного вопроса он посвятил несколько лет своей жизни[1]. По древним родословным книгам первый представитель рода Аксаковых жил во времена Киевского князя Ярослава Мудрого. Аксаковы[2] считали, что их род ведет начало от знаменитого варяжского князя XI столетия Шимона, а их фамилия восходит к прозвищу «Аксак», которое имел их родственник XV века Иван Федорович[3]. Правда современные российские исследователи В.А. Кошелев и Е.И. Анненкова не согласны с  «семейным преданием» относительно древности рода Аксаковых. Так, В.А. Кошелев считает, что вышеупомянутые факты были оспорены еще в литературе XIX века[4], а Е.И. Анненкова считает, что «следовало вести начало рода от XVII столетия»[5], хотя и не исключает того, что род Аксаковых восходит к временам Ярослава Мудрого.

Когда Ивану исполнилось три года, его семья переехала в Москву, где его отец получил должность цензора по протекции известного государственного деятеля начала царствования императора Николая I - адмирала С.А. Шишкова, с которым его сблизило русское направление мыслей[6] в эпоху почти безраздельного господства западнической идеологии в умах российского дворянства. Ни одна статья, стихотворение или книга не могла быть опубликована в то время без санкции и печати цензора. Как следствие, активная позиция отца Аксакова в литературном мире поставила их дом в центр средоточия литературных и философских новостей. Их гости по большей части были представителями интеллектуальной элиты Москвы. Так, у Аксаковых собирались Н.В. Гоголь, историк М.П. Погодин, будущие теоретики раннего славянофильства А.С. Хомяков, братья Иван и Петр Киреевские, приходили и западники А.И. Герцен, В.Г. Белинский, Т.Н. Грановский и П. Я. Чаадаев. Дети Аксакова никогда не были изолированы от взрослых. Они свободно вращались в этой обстановке утонченной интеллектуальной атмосферы, и, подрастая,  уже сами часто участвовали в горячих дискуссиях и оживленных беседах. По мнению американского исследователя Стивена Лукашевича, это «повлияло на их раннюю умственную зрелость, и на Ивана особенно»[7].

Молодые Аксаковы воспитывались в патриотическом и религиозном духе. Огромное влияние на умы своих детей имела их мать, Ольга Семеновна. Как писал впоследствии сам И.С. Аксаков в письмах, его мать «вся принадлежала русскому быту»[8]. Она чи­тала им патриотические рассказы, повести и стихи, а также пела песни, из которых они узна­вали славные события о России прошлого. Характер детских игр в семье Аксаковых также отражал патриотическое направление в их воспитании. Так, самой яркой игрой в семье Аксаковых была «день Вячко». 30 ноября каждый год вся семья отмечала годовщину славного подвига Вячко, славянского князя, совершившего самоубийство,  чтобы не сдаться в плен немцам. В этот день все мальчики носили доспехи, которые были сделаны специально по этому случаю из листового железа. Девушки одевались в сарафаны, и все пели баллады, написанные их братом Константином, прославляя героический подвиг Вячко и его мужественный выбор. В целях развития у детей патриотизма и русскости, родителями также ограничивалось использование французского языка, широко распространённого в интеллигентном дворянском русском обществе того времени, хотя это не помешало И.С. Аксакову стать со временем непревзойденным лингвистом[9]. В возрасте десяти Иван отличался особым пристрастием к чтению газет. Особенно он любил политику. Быть лишенным газет было для него наихудшим наказа­нием, которое его родители могли на него наложить. По сути, это пристрастие к иностранным делам сохранялось всю оставшуюся жизнь.

Иван получил раннее образование на дому. Затем родители хотели поместить его в Пажеский корпус, который готовил будущих  офицеров гвардии. Когда они поняли, что по воз­расту Ивану это уже слишком поздно, они решили отдать его в Им­ператор­ское училище правоведения. В апреле 1838 года Иван блестяще сдал все экзамены, после чего он был зачислен в четвертый класс Училища. Во время учебы особенно ему нравилось изучать историю[10], другими увлечениями юноши были поэзия и театр. Будучи студентом факультета правоведения, он стал интересоваться старославянским языком. Он любил изучать и сравнивать древние рукописи, храня­щиеся в библиотеках или в частных коллекциях, вел переписку по этим во­просам с профессором М. П. Погодиным, выдающимся  историком московского государственного университета и горячим приверженцем русской национальной идеи. В 1842 году И.С. Аксаков оканчивает училище правоведения по первому разряду и получает должность в Московском Сенате. Однако карьера чиновника не привлекала внимания и симпатий живого, энергичного и жаждущего реальной, а не канцелярской деятельности юноши. В 1844 году в составе ревизионной комиссии Иван Аксаков уезжает в Астрахань. Аксаков был потрясен тем, что он там увидел. Его опечалила больше всего лень россиян и экономическая отсталость российской провинции. По его мнению, единственный выход из этого тупика можно было найти в освоении всех материальных российских ресурсов и упорного труда всех россиян. С 1845 по 1847 годы И.С. Аксаков проводит на службе в г. Калуге, где также ведет обширную переписку, обсуждает политические и литературные новости.

Следует отметить, что путь Ивана Аксакова к славянофильству нельзя назвать легким и скорым, хотя он и был предопределен соответствующим воспитанием и семейной обстановкой. В отличие от ранних славянофилов (включая брата Константина) И.С. Аксаков не был так идеалистично настроен по отношению к допетровской Руси, критиковал он и излишнюю умозрительность концепций раннего славянофильства,[11] и их оторванность от проблем реальной жизни. Об этом хорошо пишет современный российский исследователь славянофильства М.Ф. Антонов: «В 1840 - 1850-е годы И. Аксаков стоял особняком в кружке славянофилов. Он считал, что его старшие товарищи оторваны от действительности, идеализируют допетровскую Русь, в которой царило пренебрежение развитием личности, а это было помехой естественному развитию народной жизни»[12]. Иван не соглашается с Константином, когда тот призывает вернуться в народ, слиться с народом, считает, что для него, образованного человека, это уже невозможно. Впоследствии, он найдет разрешение этой проблемы в теории «общества», мыслящей части российского социума.

С 1848 года И.С. Аксаков работает в министерстве внутренних дел. Иван Аксаков едет в Бессарабию (Молдавия), где по заданию министерства изучает состояние старообрядцев, в это время он знакомится с украинцами и евреями, получает новые сведения, которые позднее лягут в основу его публицистики. В 1849 году Иван Аксаков едет в Санкт-Петербург с докладом по Бессарабии, там он сближается с Ю.Ф. Самариным. Темой совместных бесед становится критика крепостного права.  Стивен Лукашевич пишет, что «именно к этому периоду мы относим первые свидетельства взглядов Ивана Аксакова на крепостное право, хотя трудно сказать, являются ли эти выводы подсказанными или сделаны под влиянием  знакомства Аксакова с Юрием Самариным, который позже официально работал над проблемами освобождения крепостных как в России, так и в Польше[13].

Революционная лихорадка 1848 года в Европе вызвала серьезную озабоченность самодержца Николая I. Самодержавие в России начинало отстаивать свои позиции. Контроль над жизнью страны со стороны полиции был ужесточен. Любое вольнодумство выявлялось и преследовалось.  Славянофилы входили в число лиц, бывших в списке государственной полиции. Самарин был арестован на первой неделе марта 1849 года за свои «Письма из Риги», в которых он высказывался в защиту угнетенных прибалтийских народов от остзейских немецких баронов. Иван Аксаков был арестован немного позднее, 18 марта. В день ареста  Аксаков  представил подробный ответ на обвинения, предъявленные ему князем А. Орловым, шефом жандармов.  Ответы И.С. Аксакова сохранились и стали достоянием историков. По мнению Стивена Лукашевича, они представляют определенную ценность, поскольку отражают его славянофильские  взгляды в конкретный исторический момент времени[14], хотя, как утверждает исследователь, трудно сказать, являются ли эти взгляды искренними. Это подозрение возникает у С. Лукашевича потому, что его письма, написанные перед арестом и после, значительно отличаются, об этом же свидетельствует и тон его ответов в полиции. Так, в  письмах Иван действительно предстает человеком, чьи мысли о проблемах славянофилов еще не выкристаллизовались. А в ответе, представленном И.С. Аксаковым в третье отделение,  содержались принципы  всех славянофилов,  и их неприятие Запада было выражено более всего. Иван смотрел на Запад как на зло, потому что его история была выстроена на ложных принципах; Западу не достает веры, а из-за этого он приобрел такие болезни, как анархия, пролетариат, эгоистический материализм. Русь же «самосохранилась» в православии, в котором нашли соединение различные положительные общественные принципы жизни людей. Один из этих принципов заключается в том, что русский народ смотрит  на царя как на самодержавного главу большой православной общины. Но и Россия не совершенна. Дворянство существует полностью в отрыве от народа российского. И долг образованного класса переучить себя в духовном плане и вновь стать российским. Ответы Ивана Аксакова были отправлены царю. Они очень понравились ему. После четырех дней содержания под стражей 22 марта 1849 года Иван Ак­саков был освобожден. 

Выйдя из-под ареста, И.С. Аксаков уезжает работать в Ярославль. Он был назначен в комиссию по надзору за городским муниципалитетом, но также выполнял тайную миссию министерства внутренних дел. Она заключалась в том, чтобы помочь восстановить единство православной веры в губернии, где религиозный раскол был широко распространен и в то же время тщательно расследовать тайную беспоповскую секту «бегунов»[15]. Годы, проведенные И. Аксаковым в Ярославле, были трудными для внутренней жизни мыслителя, это были годы метаний, сомнений по религиозным и социальным вопро­сам, о чем говорят его письма, написанные в данный период. В Ярославле И. Аксаков помогал в создании школ для купеческих детей. Именно в это время он начал  интересоваться купечеством, представляя его в качестве связующего звена между крестьянством и высшим классом. Годы чиновнической службы стали для И. Аксакова очень хорошей школой, способствовали исследованию русского быта. В 1851 году он возвращается в Москву и по просьбе славянофила-издателя А.И. Кошелева редактирует «Московский сборник». В 1852 году увидел свет первый том сборника. Цензура пропустила его, но пополнила обильными комментариями. Второй выпуск сборника уже не пропустили. После неудачи с Московским сборником Иван Аксаков переехал в семейную усадьбу Абрамцево под Москвой, но его пребывание там было внезапно прервано, когда он узнал, что русский фрегат планировал покинуть Санкт-Петербург для плавания по всему миру. Он устремился в столицу на перекладных, чтобы успеть присоединиться к экспедиции, но его в очередной раз поджидало разочарование. Ему отказали в разрешении как «политически неблагонадежному», но взамен была предложена миссия по исследованию украинских ярмарок для Императорского географического общества. Итогом поездки И. Аксакова стало его научное исследование в области социологии, только формировавшейся тогда в России науки, под названием «Исследование о торговле на украинских ярмарках». За него И. Аксаков получил Демидовскую премию Академии наук.

В то время как Аксаков находился на юге Украины по заданию, началась Крымская война. Вначале он был в приподнятом настроении от этих событий. Это был ранний этап Крымской кампании. Но его оптимизм скоро превратился в уныние, когда он пойнял, что Россия не сможет победить в этой войне. Смерть Николая I в феврале 1855 г. и начало царствования Александра II принесли смягчение правительственной политики. Славянофилы воспользовались новой ситуацией для возобновления своей деятельности. Их новый журнал назывался «Русская беседа». И. Аксаков считал, что призыв к решению вопроса на государственном уровне об освобождении крепостных должен быть первой задачей «Русской беседы». В конце Крымской войны Иван вступил в ополчение. Там он занимался снаряжением и снабжением дружины. И. Аксакову пришлось столкнуться с большими трудностями, поскольку губернский комитет ополчения поставлял негодные вещи, больных лошадей. Было украдено более половины выделенных на ополчение денег. Несмотря на это, И. Аксаков сумел наладить быт ополченцев. В борьбе с тыловыми казнокрадами ему помог большой опыт службы в судебном ведомстве. После окончания Крымской войны И. Аксаков вошел комиссию по делу о злоупотреблениях интендантства в годы войны. Расследование показало многие неприглядные стороны этой войны: коррупцию и  расхищение государственного имущества, которые способствовали поражению России. По-разному решается исследователями наследия И.С. Аксакова вопрос о том, когда мыслитель начинает поддерживать программу славянофилов. Так, А.Д. Каплин пишет, что «при всей своей многолетней близости к славянофильскому кружку, любви и уважению к старшему брату, стойкости, неизменности своих воззрений при вынужденных попытках изложения славянофильских воззрений, к концу 1850-х гг. И.С. Аксаков остается весьма далеким к самым основным убеждениям славянофилов»[16]. Стивен Лукашевич, напротив, считает, что «его обращение в славянофильство было болезненным и медленным процессом, и прошло около десяти лет, пока в конце пятидесятых годов Иван попал под влияние Хомякова и своего брата Константина»[17].

В декабре 1856 года Иван Аксаков вновь вернулся в Москву, где ряды славянофилов поредели - братья Киреевские умерли в том же году. Он стал все больше и больше осознавать слабость славянофильского учения. И. Аксаков считал, что для того, чтобы сделать славянофильство сильным движением, нужно снабдить его политической программой и своими печатными органами для ее выражения. Е.И. Анненкова очень хорошо показывает особую роль И.С. Аксакова в преображении сознания русского образованного общества: «И. Аксаков преображает печоринское отрицание, - пишет она, - в созидание, в стремление к совершенствованию личности, что было доступно только душе, вполне готовой выстроить себя»[18].

И.С. Аксаков становится неофициальным редактором «Русской беседы», хотя официально занимал этот пост Кошелев. Публиковался в данном издании весь цвет славянофильского направления: С.Т. Аксаков, А.ф. Гильфердинг, Н.П. Гиляров-Платонов, Ф.И. Тютчев, А.С. Хомяков, М.П. Погодин и т.д. В журнале развивались идеи:

1. самобытности российского пути развития;

2. освобождения крестьян с землей за выкуп;

3. гласности суда;

4. отмены телесных наказаний;

5. сохранения крестьянской общины в Российской империи.

Наконец, в 1859 году Иван Аксаков получил разрешение начать публиковать свои собственные работы. Его еженедельная газета называлась «Парус». В первом же номере газеты И. Аксаков сформировал свою политическую платформу, которая была отражена в емкой фразе «Наше знамя - русская народность». Неофициально в газете был размещен Славянский отдел. Всего вышло два номера газеты, после чего она была закрыта. Сам И. Аксаков считал, что закрыли газету за критику внешней политики России[19]; также считает современный исследователь М.Ф. Антонов[20]. Стивен Лукашевич считал, что виной закрытия было истолкование III Отделением некоторых строк газеты как насмешки над синим цветом формы жандармов в России[21]. И.С. Аксаков был вызван и допрошен начальником III отделения А.Е. Тимашевым. Ему грозила ссылка в Вятку. После состоявшейся беседы он не был сослан, однако издаваемую им газету «Парус» все-же запретили. Не имея своего печатного органа, И.С. Аксаков готов был сотрудничать со всеми, кому дороги были интересы России. На короткое время он сближается даже с революционным демократом Герценом[22], главной точкой соприкосновения двух таких разных российских мыслителей было стремление к отмене крепостного права в Российской империи. Следует отметить, что сблизила их любовь к России и ее народу, хотя, конечно, понимали эту любовь они совершенно по-разному. Так, А.И. Герцен пишет И.С. Аксакову в письме следующее: «Мы, нося разные кокарды, больше согласны между собою, чем однополчане»[23]. В отличие от ранних славянофилов И.С. Аксаков был большим реалистом и практиком.  В Герцене он увидел «большую чуткость ко времени, актуальную, нужную форму исторического служения России»[24]. Советские исследователи И.В. Порох и В.И. Порох пишут о трех периодах во взаимоотношениях между И.С. Аксаковым и А.И. Герценом: «40-е годы, когда происходит знакомство в Москве, скорее всего через Константина Аксакова; 50-е-начало 60-х годов - время самых интенсивных и наиболее дружеских контактов; послереформенный период, когда прослеживается достаточно резкое расхождение, вызванное, прежде всего, различным отношением к польскому вопросу»[25]. 1859 - 1860 гг. были очень сложными и в личной жизни И.С. Аксакова. В эти годы мыслитель потерял отца, своего друга А.С. Хомякова и старшего брата Константина. После этих жизненных потерь творчество стало для него не просто работой, а смыслом личного бытия[26]. Е.И. Анненкова пишет: «И. Аксаков отдается рефлексии, но его рефлексия - иная, чем у романтиков. Это рефлексия общественного деятеля, человека, занятого «делом самой жизни», воспринимаемая как нелегкое бремя, но сросшееся с натурою, неизбежное при исполнении дела жизни во имя общих целей жизни»[27]. С этого времени Аксаков - ведущий славянофильский публицист, принявший тезис К.С. Аксакова о «нравственном равновесии» в Древней Руси и призывавший к формированию в России «общества» - всесословной «среды», одухотворенной внепартийным «народным сознанием», упраздняющей «ненародную» дворянскую интеллигенцию, придаток государственного аппарата, и распространяющей его привилегии «на все сословия». В 1861 году И. С. Аксаков начинает издавать газету «День». Газета была еженедельной. Власти запретили ему иметь в газете политический отдел. Этот недостаток И. Аксаков восполнял с помощью отдела передовых статей, которые и определяли общественную позицию газеты; вокруг них строилось и остальное содержание номера, которое М.А. Антонович называл «мебелью передовых статей»[28]. В редакции газеты было мало сотрудников. Этот недостаток И. Аксаков возмещал, прибегая к  хитрости. Так, он с сотрудниками писал  письма в редакцию под чужими, часто вымышленными именами и фамилиями. В газете «День» И.С. Аксаков развивал проблематику славянского вопроса. Данная проблема была для И. Аксакова не только внешней (проблемой славянского мира за границами Российской империи), но и внутренней проблемой России. Так, И.С. Аксаков писал на страницах газеты «День» следующее: «Мы будем помещать и описания и исторические очерки славянских земель, и расссказы путешественников и статьи по внутренним общественным славянским вопросам. Именно теперь, в настоящую трудную минуту, нужно было бы живое и дружеское слово славянам, такое слово, которое, возбуждая и поддерживая в них чувство славянской народности, в тоже время скрепляло бы их духовную связь съ Россиею, связь без которой их собственное, самобытное развитие и преуспеяние - немыслимо и невозможно! Пусть помнятъ это славяне»[29].

 В рамках решения славянского вопроса И.С. Аксаков решает и польскую проблему в полемике, развернувшейся в российском образованном обществе в 1861 - 1863 гг. И. Аксаков предлагал предоставить Польше независимость, но его негативную реакцию вызвало притязание Польши на малороссийские и белорусские территории, а также революционные беспорядки, которые возглавляла шляхта. Мыслитель вел полемику по польскому вопросу с другими общественными деятелями А.И. Герценом и Н.Н. Страховым. Нужно отметить, что в «Дне» И. Аксаков развивает все аспекты своей историософской и социальной проблематики. На страницах своей газеты он критиковал выкупную операцию при крестьянской реформе 1861 года, земскую и судебную реформу. Там же И. Аксаков развил тему о самоликвидации дворянства как сословия. И.С. Аксаков надеялся, что крестьянская реформа приведет к сближению сословий в России, а институт земства будет способствовать восстановлению органичности общественных связей, характерной, по убеждению славянофилов, для Руси. И. Аксаков считал, что дальнейшее существование дворянского сословия после 1861 года невозможно, и предложил проект «самоупразднения дворянства как сословия», отмены всех «искусственных разделений сословий» и распространения дворянских привилегий на все сословия России. Идея «самоупразднения дворянства» была выдвинута Аксаковым в полемике с идеологами дворянского конституционализма. Он вскоре утратил надежды на возможность быстрого достижения в России бессословной общественной гармонии, но продолжал выступать с критикой конституционализма. Требуемая либеральным дворянством конституция, по его убеждению, чужда народному духу и ведет к окончательному разрыву между народом и властью. Особой темой было положение духовенства, вопросы церковной жизни, поскольку именно в эти годы в России начинает распространяться нигилизм, который, по мнению И.С. Аксакова, был следствием секуляризации российского общества и государственной бюрократической опеки Православной Церкви. Главной же темой все-таки был славянский вопрос. Как справедливо отмечает Е.И. Анненкова: «Славянский вопрос - это не только вопрос «сердечных симпатий», но одновременно духовный (в том числе вероисповедальный) и политический, этический и государственный, - вопрос, который все прочие русские вопросы вяжет в единый узел»[30]. Хотя в 1865 году газета «День» прекращает свой выход из-за недостатка средств для ее издания, но публицистика И.С. Аксакова продолжает развиваться в том же проблемном ключе.

В 1867 году в г. Москва прошел Славянский съезд. И.С. Аксаков был его активным участником и организатором. В этом же году И. Аксаков стал выпускать газету «Москва». В это время в европейское и российское общество стал входить термин «панславизм», по аналогии с термином «пангерманизм». И.С. Аксаков был противником данного определения. Он подчеркивал, что это выдумка западноевропейского мышления и русского западничества. Сам И. Аксаков использовал термин «всеславянство». Он мыслил это понятие в следующем ракурсе: «Ни как политическая партия, ни как политическая программа, ни даже как политический идеал, но как присущее всем ветвям славянского племени сознание славянской общности и единоплеменности»[31]. В газете «Москва» И. Аксаков продолжает уделять большое внимание славянскому вопросу, особенно Балканской проблеме. Другой темой газетных статей являлся церковный вопрос. Эта газета была закрыта цензурой из-за критики деятельности генерал-губернатора Северо-Западного края (Литвы и Белоруссии) А.Л. Потапова, который, по мнению И.С. Аксакова, являлся проводником польского влияния. После закрытия «Москвы» И.С. Аксакову было запрещено заниматься редакторской деятельностью. Заниматься изданием газет он на время прекратил, а все свое внимание сосредоточил на работе в Славянских комитетах.

И.С. Аксаков становится ведущим членом Московского славянского комитета. Этот комитет был создан в 1858 году по инициативе М.П. Погодина[32]. Комитет в Москве и его отделения в Санкт-Петербурге и Одессе имели первоначально благотворительный характер, но в семидесятых годах XIX века они стали общественными центрами, имевшими политическое влияние. Их мировоззренческая платформа основывалась на представлениях о культурном единстве славянских народов и о необходимости политического союза между ними. И.С. Аксаков, будучи идеологическим лидером комитетов, превратился во влиятельного общественного трибуна, к которому прислушивалось и российское, и заграничное общество. На Западе даже сильно преувеличивали его политическое влияние на происходящие в России общественные процессы, называя его славянским Бисмарком. Вначале Московский славянский комитет предоставлял стипендии студентам - балканским славянам, которые обучались в России, и отправлял на Балканы православную литературу. Затем в  начале шестидесятых годов комитет материально помогал борцам с польским и католическим влиянием в Западной Белоруссии и на Украине, финансировал русские школы и давал стипендии белорусам и украинцам для учебы в Санкт-Петербурге и Москве.  Славянские Комитеты сыграли особую роль в период восточного кризиса 1875 - 1878 гг. После того как произошло восстание сербов Герцеговины против Османской империи, Санкт-Петербургский комитет начал сбор финансовых средств для помощи восставшим. В 1875 - 1876 годах Санкт-Петербургский комитет собрал 810 тыс. рублей, а Московский комитет - свыше 3 млн. рублей. Славянские комитеты не только собирали средства, но и направляли в сербскую армию добровольцев из России. И.С. Аксаков принимал в этой деятельности самое непосредственное и активное участие.

В 1877 году разразилась русско-турецкая война за освобождение болгар и сербов из-под османского ига. И. Аксаков считал дело этой войны не только справедливым, но и святым. Однако итогами войны он был крайне неудовлетворен. Особенно его возмутили уступки русской дипломатии западным державам на Берлинском конгрессе. Он выступил с критической речью в Московском славянском комитете, после чего комитет был закрыт, а И. Аксаков сослан в село Варварино Владимирской губернии. Там мыслитель вел обширную переписку с российскими и зарубежными общественными деятелями, представителями южных славян. К этому времени относится более тесное общение И.С. Аксакова с Ф.М. Достоевским, в то время он был председателем Санкт-Петербургского славянского комитета. Оба мыслителя становятся друзьями и единомышленниками.

В 1880 году И.С. Аксаков, незадолго до того вернувшийся из ссылки, начал издавать газету «Русь». На ее страницах публиковался будущий выдающийся русский религиозный философ-идеалист В.С. Соловьев (1853 - 1900). И. С. Аксаков вспоминал впоследствии, как «с искренним радостным сочувствием встретили первое выступление В.С. Соловьева на учено-литературном поприще и следили за его дальнейшей деятельностью»[33].  Это, по мысли И. Аксакова, было обусловлено следующим: «Одно уже то, что среди русского общества появился молодой человек, дерзающий открыто, безбоязненно исповедовать и проповедовать веру в Бога, Христа, Церковь и все христианские догматы согласно с православным учением, было своего рода феноменом и не могло не привлекать к нему участия. Но еще более значения придавали мы тому обстоятельству, что вера эта являлась не внушением только непосредственного чувства, с которым у науки и философии нет общей почвы для состязания; нет - проповедь эта выступила во всеоружии знания, строгой философской подготовки и блестящего диалектического таланта»[34].

В 1882 г. в газете «Русь» были опубликованы две статьи В.С. Соловьева о старообрядцах и статья, посвященная положению высшего церковного управления в Российской империи. Однако вскоре между И.С. Аксаковым и В.С. Соловьевым разгорелась полемика. Она была вызвана статьей В. Соловьева, которая носила название «Великий спор и христианская политика» и была посвящена церковному вопросу на православном Востоке и католическом Западе. В. Соловьев высказался в ней в защиту папского примата веры. Оба мыслителя сознавали неестественное положение Православной Церкви в Российской империи в Синодальную эпоху, но по-разному мыслили выход из сложившегося положения. Более того, разногласия мыслителей углубляла разница в понимании славянского вопроса и прямо противоположное отношение к Римско-Католической Церкви. И.С. Аксаков ответил В.С. Соловьеву статьей «Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказавшихся в статьях В.С. Соловьева» (1884). В данной статье И. Аксаков выступает как практик, реалист, и с позиций жизненного реализма критикует сам метод В. С. Соловьева как чисто умозрительный, утопический и даже вредный для только возникающего русского самосознания. И.С. Аксаков пишет следующее: «Это искренность человека отвлеченного и диалектика, которому дороже всего диалектический вывод и мало заботы до его мучительных для жизни результатов. Душа, смысл явлений выпадают из диалектической схемы такого мыслителя. Он имеет дело лишь с абстрактным материалом, где самые радикальные силлогизмы строятся и выводятся очень удобно и смело, так как непосредственное чувство слабо или заглушено и не беспокоит автора криком боли или обиды»[35]. И. Аксаков упрекал В. Соловьева в филокатолицизме и в идеологическом заигрывании перед  либерализмом и западничеством. В.С. Соловьев ответил ему открытым письмом, которое носило название «Любовь к народу и русский народный идеал» (1884). К сожалению И.С. Аксаков и В.С. Соловьев продолжали говорить между собою как бы на разных языках. Так, В. Соловьев считал «национальной исторической задачей России - церковное примирение Востока и Запада и для осуществления этого стремился вступить в общение с положительными духовными силами Запада»[36]. И.С. Аксаков, наоборот, полагал самым необходимым сохранение духовно-нравственных национальных основ жизни русского народа[37].

Особого анализа заслуживает тема личной религиозности И.С. Аксакова. Мнения критиков по данному вопросу часто прямо противоположны. В частности, известный русский философ-почвенник Н.Н. Страхов писал следующее: «Если он говорил о Церкви и православии, то не так, как люди, только уважающие Церковь, или только считающие нужным показать уважение к Церкви, даже радеющие о ней, но не для себя, а для других, для людей низшего разбора. Аксаков говорил как истинный сын Церкви, благоговейно почитавший ее своей духовной матерью, живший действительно в ее лоне и под ее покровом. Понятно, почему в его речах не было и не могло быть и тени рабского лукавства»[38]. Напротив, В.С. Соловьев считал, что «по нелицеприятному свидетельству православного и выдающегося русского патриота, наша национальная русская церковь покинута духом истины и любви и посему не есть истинная церковь Бога»[39]. Правда исследовательница творчества И.С. Аксакова Е.И. Анненкова не согласна с такой крайней точкой зрения, считая, что это «был вывод Соловьева, а не Аксакова. Последний возразить уже не мог, а выдающийся русский философ, истинно скорбящий об отсутствии духа истины в жизни, вывел здесь некую единую формулу, снимающую разногласие противоположных, но в чем-то единомысленных сторон - формулу, которая обосновывала необходимость строения вселенской церкви, духовный центр которой, по Соловьеву, мог быть только на Западе»[40]. Нет никаких оснований не согласиться с этим мнением. П.Н. Милюков считал И.С. Аксакова «наименее религиозным из славянофилов»[41]. Стивен Лукашевич полагал, что «религия не могла помочь ему»[42].

В чем же причина такого разнообразия мнений исследователей относительно религиозности И.Аксакова и кто из исследователей все же более приближается к истине? Более надежным источником является наследие самого И.С. Аксакова. Так, в статье «О служебной деятельности (письмо к чиновнику)» (1849) он пишет: «Христианство вводится в жизнь личным усовершен­ствованием каждого, скажете Вы. Согласен! Однако, покуда, Вы будете заняты личным усовершенствованием, которое до сих пор находит себе место только в монастырях и пустынях, зло, лежащее в быте, готово усилиться, и искатель его делает со­вершенствование более затруднительным». Мыслитель проясняет это на простом жизненном примере: «Если Вы сами обя­заны безропотно и терпеливо сносить причиняемое Вам зло, то это еще не значит, чтобы Вы оставляли сирот и вдовиц без защиты сильного и давали в обиду правого. Берегитесь при­нимать апатию и преступное равнодушие за искание Царства Божия»[43]! Итак, данная позиция совсем не похожа на религиозный индифферентизм. Наоборот, в ней видится соотнесенность с учением апостола Иакова о необходимости веры и дел (Иак. 2, 26) и апостола Павла о «вере, действующей любовью» (Гал. 5, 6). Таким образом, основной проблемой религиозности И.С. Аксакова было соотнесение христианства с жизнью. При его практическом складе ума сложно было сразу увидеть конкретно-практический смысл некоторых религиозных установлений православной традиции:  обрядов, монашества. Поэтому И. Аксаков сразу не имел такой приверженности к обрядовым установлениям Православной Церкви, как А.С. Хомяков, или любви к православному монашеству, как И.В. Киреевский[44]. Однако это не говорит о его маловерии или холодности к вере благочестивых предков. Это, скорее, свидетельство его стремления вернуть христианство в жизнь, поскольку И. Аксаков считал его не недостижимым идеалом, а конкретной реальностью, на основе которой должна строиться жизненная практика. Он был практиком и реалистом, но практиком и реалистом христианским, а не материалистическим. На основе своих взглядов И.С. Аксаков и пришел к пониманию нераздельности понятий веры и народности. Причем он признавал, что христианство шире национальности, но его «орудия и сосуды» суть национальные индивидуальности, созидающие Царство Божие на земле[45].

Последние годы И.С. Аксакова были переполнены тревогой за судьбу России и славянства. По мнению Н.Н. Страхова, «ни одна из надежд, ни одно из задушевных желаний Аксакова не имеет впереди себя ясного будущего. Все это, и лучше и яснее всякого, видел и чувствовал Аксаков»[46].

И.С. Аксаков умер в Москве 27 января (8 февраля) 1886 года. Мировая и отечественная печать писала, что в лице И.С. Аксакова Россия потеряла выдающегося общественного деятеля[47]. Его именем были названы улицы в Софии и Белграде. 

 

[1] См. Анненкова Е.И. Аксаковы. Преданья русского семейства. СПб., 1998. С. 21.

[2] Такого взгляда придерживался дед И.С. Аксакова С.М. Аксаков.

[3] Данная точка зрения воспроизводится в кратком автобиографическом очерке, посвященном И.С. Аксакову. Очерк приводится в предисловии С. Лебедева к книге работ мыслителя «Наше знамя - русская народность» (2008).

[4] См. Кошелев В.А. Век семьи Аксаковых // Север. 1996. № 1. С. 69.

[5] Анненкова Е.И. Аксаковы. Преданья русского семейства. СПб., 1998. С. 21.

[6] Идейное сближение С.Т. Аксакова и А.С. Шишкова началось еще в начале XIX века в г. Санкт-Петербурге.

[7] Lukashevich, S. Ivan Aksakov. 1832-1886. A Study in Russian Thought and Politics. Cambridge, 1965. P. 16.

[8] Аксаков И.С. Очерки семейного быта Аксаковых// Аксаков И.С. Письма. Т.1. М., 1888. С.15.

[9] И.С. Аксаков хорошо владел латинским, древнегреческим, английским, немецким, французским и польским языками.

[10] Иван изучает в это время труды таких французских историков, как Гизо, Мишо, Тьери, Барант и др.

[11] Критика отмечена в поэме «Зимняя дорога» (1845), ее смысл таков: пока два помещика славянофил и западник ведут отвлеченную полемику о будущем России, пришел запрос на новую партию крепостных рекрутов, оба помещика потрясены случившимся. Иван Аксаков хочет отметить, что лучше не умствовать о судьбах России, а реально облегчить участь людей.

[12] Антонов М.Ф. Экономическое учение славянофилов. М., 2008. С. 138.

[13] Lukashevich, S. op. cit. P. 27.

[14] See. Lukashevich, S. op. cit. P. 28.

[15] Это было уже второе знакомство И.С. Аксакова с русским старообрядчеством. В своей публицистике И. Аксаков будет развивать мысль, что бороться с церковным расколом нужно не полицейским мерами, а церковной проповедью и просвещением народа. В решении данной проблемы И.С. Аксаков был единомышленником другого русского публициста Н.П. Гилярова-Платонова. Сохранилась их переписка.

[16] Каплин А.Д. Мировоззрение славянофилов. История и будущее России. М., 2008. С. 328.

[17] Lukashevich, S. op. cit. P.21.

[18] Аксаковы. Преданья русского семейства. С. 225.

[19] Во втором номере газеты была помещена статья М.П. Погодина, где говорилось, что русские дипломаты служат Европе, а не России.

[20] См. Экономическое учение славянофилов. С. 140-141.

[21] С. Лукашевичем приводится свидетельство князя П. Долгорукого.

[22] И. Аксаков опубликовал в 1858 г. в заграничном альманахе «Полярная Звезда», который издавал Герцен рассказ «судебные сцены».

[23] Герцен А.И. Письмо к И.С. Аксакову//Герцен А.И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. М., 1962. С. 154.

[24] Так считает исследовательница Е.И. Анненкова.

[25] Порох И.В., Порох В. И. А.И. Герцен и И. С. Аксаков на рубеже 50-60-х годов XIX в. // Революционная ситуация в России в середине XIX века: Деятели историки. М., 1986. С. 156.

[26] Об этом говорят исследователи И. С. Аксакова С. Лукашевич и Е.И. Анненкова.

[27] Аксаковы. Преданья русского семейства. С. 225.

[28] Антонович М.А. Суемудрие «Дня»// Антонович. М.А. Литературно-критические статьи. М.; Л., 1961. С. 46.

[29] Аксаков И.С. Славянский обзор. 1861-1862 гг.// Аксаков И.С. Сочинения в 7-ми томах. Т. 1.М., 1886. С. 9.

[30] Аксаковы. Преданья русского семейства. С. 280.

[31] Аксаков И.С. Славянский вопрос // Аксаков И.С. Сочинения в 7-ми томах. Т. 1. М., 1886. С. 554-555.

[32] Через 10 лет филиал Московского славянского комитета был открыт в г. Санкт-Петербурге.

[33] Аксаков И.С. Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказавшихся в статьях В.С. Соловьева//Аксаков И.С. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т. 4. - М., 1886. С. 222-223.

[34] Аксаков И.С. Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказавшихся в статьях В.С. Соловьева. С. 223.

[35] Там же. С. 226.

[36] Соловьев В.С. Открытое письмо И.С. Аксакову: «Любовь к народу и русский народный идеал»//Соловьев В.С. Собрание сочинений. Т.5-й.СПб.,1903. С. 35-36.

[37] См. Аксаков И.С. Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказавшихся в статьях В.С. Соловьева. С. 226-227.

[38] Страхов Н.Н. Поминки по И.С. Аксакову// Славянофильство:pro et contra. 2-е изд./ Сост., вступит. ст., коммент., библиогр. В.А. Фатеева. - СПб., 2009.

[39] Соловьев В.С. Россия и Вселенская Церковь// Соловьев В.С. Россия и Вселенская Церковь. Сборник работ. Минск, 1999. С. 322.

[40] Аксаковы. Преданья русского семейства. С. 297.

[41] Милюков П.Н. Славянофильство// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXX. СПб., 1900. С. 312.

[42] Lukashevich, S. op. cit. P. 31.

[43] Аксаков И.С. О служебной деятельности (письмо к чиновнику)// Аксаков И.С. Наше знамя - русская народность/ Составление и комментарии С. Лебедева/ Отв. Ред. О. Платонов. М., 2008. С. 144.

[44] И.С. Аксаков даже критиковал монастыри и монашество в газете «День», косвенное упоминание об этом есть в одном из писем свт. Игнатия (Брянчанинова). См. Игнатий (Брянчанинов), свт. Письмо № 249// Игнатий (Брянчанинов), свт. Письма. М., 1993.

[45] Аксаков И.С. Славянский вопрос // Аксаков И.С. Сочинения. Т. 1. М., 1886. - С. 678.

[46] Страхов Н.Н. Поминки по И.С. Аксакову. С. 445-446.

[47] На смерть И.С. Аксакова откликнулись такие выдающиеся российские общественные и политические деятели и ученые, как В.О. Ключевский, К.П. Победоносцев, Н.Н. Страхов и др.