Обучение было практически бесплатным: запись обошлась новоиспеченному студенту в 15 стейверов, что равнялось поденному заработку каменщика. В обмен на эти деньги он получил свидетельство, освобождающее его от службы в стрелковой роте, акциза на пиво и налога на книги и одежду. Каждый год за символическую плату в один стейвер студенты должны были «рецензироваться», то есть подтверждать запись в университете. Бесплатными, однако, были только сами лекции. Так как студенты записывались и начинали слушать лекции в разное время, им требовалось обзавестись пропущенными лекциями. Есть спрос — есть и предложение: переписанные лекции курса, читавшегося 2-3 года, стоили около 20 гульденов. Если студент хотел быстро пройти несколько курсов, он должен был брать частные уроки, что обходилось примерно в 30 гульденов за семестр. Платить надо было и за книги, хотя университетская книжная лавка служила и библиотекой. Но и библиотечные книги стоили денег. Как и диспутации, экзамены, присуждение степени.
Самые большие расходы были связаны с жильем и питанием. Комната в зависимости от размера обходилась от 30 до 60 гульденов в год, и это без еды и стирки. Если в городе находились родственники, селились, конечно, у них. И не только потому, что это было дешевле. Подростков 12–14 лет, впервые оказавшихся без присмотра в чужом городе, влекли соблазны и поджидали опасности, поэтому родители старались найти кого-то, кто мог бы присмотреть за ними, направить и помочь. Иногда переезжали сами, всей семьей […]. Иногда посылали воспитателя, чаще же пытались поселить ребенка-студента в доме профессора. До середины XVII века профессора Лейденского университета сдавали студентам комнаты, во-первых, потому что деньги они получали небольшие, во-вторых, потому что сдача комнат профессорами не облагалась налогом, в-третьих, потому что студенты не только жили и столовались у профессора, но и получали дополнительные уроки, как правило во время ужина. Иногда студенты приходили только на ужин, во время которого профессор повторял и еще раз объяснял пройденное. У ректора Снеллия жило больше двадцати таких постояльцев!
За комнату с едой (солонина, горох, брюква, хлеб, масло и пиво) и топливом студент платил 200–400 гульденов в год, книги, конспекты, диспутации стоили около 100–150 гульденов. Это значит, что четыре года в университете обходились его родителям в 1300–1700 гульденов. Тот же Снеллий в начале преподавательской карьеры получал 200 гульденов в год, ординарный профессор —600 гульденов, пастор —500 гульденов. Вывод напрашивается сам собой: посылать детей в Лейден могла себе позволить только богатая семья. Однако четверть лейденского студенчества составляли бедные студенты. Это были стипендиаты городов или приходов, жившие в закрытых колледжах.
Выходных насчитывалось довольно много, причем и профессора, и студенты всячески пытались прибавить к ним еще денек-другой, кураторы же упорно сопротивлялись этим попыткам.
* Переехавший в Амстердам Барлей сокрушается в письме к Гейгенсу от 8 февраля 1635 года о том, что в Амстердаме лекции не прерываются, даже когда замерзают каналы.
1 февраля избирался новый ректор. С 8 по 21 февраля «старые» студенты проходили «рецензию», подтверждая свою запись в университете. Официально семестр начинался 1 марта. Пасхальные каникулы длились две недели, затем шли двухнедельные каникулы на Троицу, двухнедельные летние каникулы и два свободных дня во время Фалкенбургской ярмарки. 1 октября официально начинался новый семестр, но начинался он с каникул по случаю снятия Лейденской блокады (с 3 по 10 октября), потом шла неделя карнавала и двухнедельные Рождественские каникулы. Свободными объявлялись и те дни, когда каналы замерзали и все высыпали на лед*, обычай, сохранявшийся еще и после Второй мировой войны. Помимо всех этих ferii (свободные дни), профессора и студенты пропускали занятия по причине холодов, урока анатомии, прощания с уезжавшим профессором, распродажи книг, похорон или просто потому, что был первый понедельник после каникул…
Расписание обычных дней, dies ordinarii, составлялось на весь семестр. Один и тот же предмет читался четыре дня в неделю по обычным учебным дням (то есть в понедельник, вторник, четверг и пятницу) по часу в день в течение одного или нескольких семестров. Либо читалось два предмета по два часа в неделю. Расписание, как его ни меняли, всегда вызывало недовольство.
Понедельник, вторник, четверг и пятница были обычными учебными днями, dies ordinarii. В эти дни три часа утром и два часа днем предназначались для лекций ординарных профессоров, читавших по расписанию, horae ordinarii. По средам и субботам лекции читали экстраординарные профессора по их расписанию, horae extraordinarii. Эти два дня предназначались также для диспутаций, частных уроков и лекций lectores, не состоявших в штате университета*.
Во время лекций профессор читал текст, который имели перед собой студенты, объяснял прочитанное и иллюстрировал его на примерах. Находились и профессора, обычно юристы, зачитывавшие не только сам текст, но и свои к нему комментарии. кураторы неустанно боролись с подобным «лекторством».
Важной частью обучения были различного вида диспутации. Обычно один из студентов защищал десяток тезисов, в то время как его сокурсники старались их опровергнуть. Тезисы составляли на базе пройденного материала —к оригинальности мысли не стремились, она и не поощрялась. Если выдвинутые пункты казались интересными, то аудитория, где проходили дебаты, была полной, если нет, приходили только друзья и знакомые. Бывало и так, что академические дискуссии приобретали характер уличных боев, с взаимными оскорблениями, свистом и топотом.
Диспутации устраивали и просто для того, чтобы поупражняться: гуманистов и протестантов объединяло благоговение перед словом и взгляд на то, что oratio, а не ratio определяет человека.
Чтобы получить степень доктора, студент-медик должен был дважды провести диспутацию, затем сдать экзамен, объяснив два положения Гиппократа (бакалавр получал положения в восемь часов утра и должен был подготовить комментарий к пяти часам дня) и медицинского случая, описанного Гиппократом или Галеном, и публично защитить составленные тезисы. Защита, как приватная, так и публичная, проходила очень торжественно. За кандидатом заходили все профессора во главе с ректором, и процессия шествовала в здание Академии, где в присутствии всех профессоров университета проходила защита. Новоиспеченный доктор выслушивал наставления своего профессора, получал книгу Галена или Гиппократа, бархатный берет —символ immunitas (определенных льгот) и золотое кольцо как знак принадлежности к академической элите. Он обращался ко всем присутствующим с ответной речью, после чего все отправлялись на торжественный ужин.
Далеко не все студенты университета завершали учебу защитой диплома, и еще меньше — защитой диплома в своем университете. Во время учебы Николаса Петриуса только четыре процента записавшихся студентов защитили диплом в Лейдене (большинство из них — юристы). Сдавшие публичный экзамен без защиты тезисов становились лиценциатами. Это давало те же права, что и докторский титул, кроме права чтения лекций. Многие не защищали диссертацию, а сразу начинали практику.
* Филипп II обвинил университет в распространении кальвинистской ереси и в 1582 году запретил учебу в нем своим подданным. В 1603 году папа Климент VIII отлучил от церкви студентов Лейдена. В 1597 году, уже став католиком, Генрих IV признал диплом Лейдена в философии и гражданском праве, а в 1624 году Людовик XIII признал и медицинский диплом Лейдена.
Большинство студентов для завершения образования и получения докторской степени ехали во Францию или в Италию, в один из старых европейских университетов с именем и традициями — в Кан, Монпелье, Париж, Тулузу, Болонью, Падую, Салерно… Если же все эти университеты казались слишком далекими, по соседству всегда оставался Лувен. Диплом Лейдена не признавался католиками и лютеранами до подписания в 1648 году Мюнстерского мира и признания Республики Соединенных провинций*.
Источник theoryandpractice.ru