Видео. Платоник и пифагореец Нумений Апамейский
События



Нумений Апамейский, как признано давно считать, является одной из наиболее интересных фигур в истории позднеантичной философской мысли, фигурой интереснейшей и при этом загадочной как минимум в двух отношениях. В первую очередь загадочность этой фигуры связана с тем, что, несмотря на влияние его учения на многих философов, платоников в первую очередь, поздних платоников, неоплатоников, мы практически ничего не знаем о нем как о личности в биографическом отношении.

По разным примерным расчетам расцвет жизнедеятельности философа приходится на середину — вторую половину II века нашей эры. Родился, большую часть своей жизни провел и, по всей вероятности, скончался в Апамее (речь идет о большом городе на территории древней Сирии). Ко времени жизни Нумения Апамейского население этого города составляло примерно полмиллиона человек — отсюда Апамейский.

Город Апамея имеет большую историко-философскую историю. И до Нумения, и после него в этом городе в силу разных исторических обстоятельств проживало большое количество знаменитых философов. Апамея сирийская — это родина великого представителя стоической философской школы Посидония Апамейского, который жил в I веке до нашей эры и скончался примерно в 51 году до Рождества Христова. Родину свою Посидоний, этот платонизирующий стоик, не очень любил, предпочитал жить на Родосе, в Риме и много где еще.

Что касается Нумения, существует довольно загадочное свидетельство позднеантичного автора Иоанна Лидийского, что он был каким-то образом еще и римлянином. Действительно, в текстах, нам известных свидетельствах черты римской специфической культуры звучат. Возможно, подобно своему предшественнику Посидонию, Нумений посещал столицу империи и проводил там с пользой для себя время.

Древнейший из известных нам авторов, который упоминает имя Нумения Апамейского, — это Климент Александрийский, живший на рубеже II и III веков нашей эры. Следы жизнедеятельности Климента Александрийского теряются после 216 года. Позднейшим автором мной упомянутый раньше Иоанн Лидийский, автор VI века нашей эры. Разумеется, имя Нумения звучит и в византийском лексикографическом словаре X века — Суде.

Любопытно, что Нумения в связи с предположительной римскостью, его отношением к римской составляющей античной философской культуры часто упоминают критически или сочувственно цитируют латинские, латиноязычные авторы IV–V веков преимущественно. Это и Арнобий, и Макробий, и Халкидий. Но уже для Аврелия Августина имя Нумения неизвестно. Отчасти это связано с тем, что Августин не знал греческого языка. Как мы знаем, неоплатонических авторов читали в латинском переводе Мария Викторина. Хотя, по всей вероятности, если бы Августин имел возможность ознакомиться с учением Нумения Апамейского, он бы отнесся к ним сочувственно.

Августин был человеком сложной судьбы: он был и ритором, и послушником манихейской церкви, и христианским епископом. Но если попытаться назвать одну-единственную важную тему, которая волновала Августина во все моменты его сложной творческой биографии, то эта тема будет такая: происхождение природы зла. В разные моменты своей жизни Августин пытался найти соответствующие, наиболее подходящие и казавшиеся ему таковыми ответы на этот вопрос — откуда зло? Важно, что для Нумения Апамейского эта тема является также одной из основополагающих.

Мы мало что знаем о Нумении Апамейском, кроме перечисленных фактов. Сохранилось довольно большое количество фрагментов его сочинений. Самое большое по объему называлось «О Благе как таковом». Это диалог, который состоял не менее чем из шести книг. В основном дословные цитаты, довольно пространные, из его сочинений «О Благе как таковом», «О расхождениях академиков с Платоном». Это сочинение сохранилось в большом количестве фрагментов, дошло до нас в передаче Евсевия Кесарийского.

Это христианский писатель IV века нашей эры, автор многочисленных сочинений, например «Церковной истории». Но одно из самых пространных его сочинений в 15 частях называется «Приуготовление к Евангелию». Евсевий Кесарийский всеми правдами и неправдами пытался обосновать, что языческие, дохристианские авторы каким-то образом, рассуждая о тех или иных вещах, готовили благую весть. Во-первых, речь идет о платониках, пифагорейцах. Нумений Апамейский к таковым как раз и принадлежал. Многочисленные авторы, упоминавшие его имя, постоянно характеризуют его как платоника и пифагорейца.

Основные сочинения, фрагментарно сохранившиеся в передаче Евсевия Кесарийского, информация о которых дошла в передаче Прокла Диадоха, философа-неоплатоника V века, Порфирия Тирского, ученика и ближайшего последователя Плотина Ликополитанского: «О Благе как таковом», «Расхождения академиков с Платоном», «О нетленности души», «О числах», «О мести» и некоторые другие, от которых сохранились только названия и о которых не дошло ни одной строчки. Но сочинение «О Благе как таковом» — по всей вероятности, главное сочинение Нумения Апамейского — дошло до нас во многих фрагментах. И они представляют для нас значительный интерес в силу того, что мысль Нумения Апамейского в античности казалась нетривиальной, актуальной, востребованной и, во всяком случае, запоминающимся образом высказанной.

Другой момент загадочности фигуры Нумения Апамейского, о котором говорят и пишут постоянно начиная с XIX века, связан с тем, что в учении Нумения Апамейского интереснейшим, сложнейшим и загадочным при этом образом переплелись разнообразные нити философского предания и разнообразных религиозных традиций. Как мы знаем, Нумений Апамейский пытался (правда, мы не знаем многочисленных деталей того, как он пытался) связать между собой учения Платона, Пифагора, наследие персидских магов, халдеев, индийских гимнософистов и, что особенно удивительно, иудеев.

Ни один древнегреческий философ до него — а Нумений Апамейский, вне всякого сомнения, принадлежит к античной платонической философской традиции, платонической, пифагорейской, — за исключением Филона Александрийского, не уделял так много внимания иудейскому преданию, иудейской традиции. В этом отношении наследие Нумения Апамейского представляет значительный интерес не только с историко-философской точки зрения, но и историко-религиоведческой. Это имя постоянно звучит в религиоведческих текстах, имеющих отношения с иудейской традицией не в последнюю очередь. Но древнейший автор, который сообщает нам имя Нумения, а именно Климент Александрийский, сообщает в том контексте, что цитирует выражение Нумения, которое впоследствии неоднократно воспроизводилось в христианском литературном предании. Буквально Нумений утверждал: «Что есть Платон, как не Моисей, говорящий по-аттически?»

Аттический диалект — это тот диалект греческого языка, на котором говорил, рассуждал в своих сочинениях Платон Афинский. Так вот Моисей и Платон, ветхозаветный пророк и выдающийся античный мыслитель соответственно, с точки зрения Нумения Апамейского, говорили об одном и том же. Эта мысль чрезвычайно понравилась последующим христианским авторам. И эта цитата постоянно воспроизводилась в сочинениях Оригена Александрийского или Феодорита Кирского.

Важно, что, с точки зрения Нумения Апамейского, нет существенного различия между Моисеем ветхозаветным и древнегреческим Мусеем. С точки зрения античного предания Мусей — это один из основоположников орфического предания и законодатель в области элевсинских таинств.

Античный латиноязычный писатель Макробий сообщает информацию, что однажды Нумению приснились во сне элевсинские богини — Деметра и Кора (иначе говоря, Персефона), но Персефона в элевсинских таинствах была табуирована, как мы знаем, и заменялась эвфемистически на слово Кора (Дева). Ему приснились богини, которые предстали во сне Нумения в качестве блудниц, стоящих возле публичного дома и упрекающих Нумения в том, что разгласил их таинство и выставил их секреты напоказ первому встречному. Каким образом Нумений Апамейский разгласил содержание элевсинских священнодействий, мы в точности не знаем, можем только отчасти догадываться. Но тот факт, что сами богини во сне упрекают его именно в этом, говорит об исключительном положении Нумения Апамейского внутри античной культурной традиции.

Одной из загадок того, как складывалась история античного платонизма, является сложность понимания в том отношении, как произошел переход от классического платонизма в сторону так называемого неоплатонизма. Понятно, что сам термин «неоплатонизм», родоначальником которого считался и считается Плотин, мыслитель III века нашей эры, — это термин позднего происхождения, раньше XVII века он не встречается. Сам Плотин настаивал на том, что ничего нового от своего собственного имени не утверждает, не говорит, а просто комментирует тексты древних, Платона в первую очередь, и некоторые другие.

Важным моментом в истории нумениведения, в понимании того, что собой представляет фигура Нумения Апамейского, является информация, о которой сообщает Порфирий Тирский в жизнеописании Плотина в 17-й главе.

Мы знаем, что Плотин до 244 года жил и учил в Риме. Имена афинских философов, которые являлись его современниками, нам в точности не известны. Но какие-то философы-платоники, проживавшие в Афинах, стали упрекать Плотина в том, что все свое учение (а речь идет об основателе, основоположнике неоплатонизма — последнего мощного течения мысли в истории позднеантичной культуры) он буквально списал из книг Нумения Апамейского. То есть прозвучало обвинение в плагиате. Обвинение довольно суровое, в том числе и по античным меркам. Ближайшие ученики и друзья Плотина, например Амелий, были вынуждены писать сочинения, в которых опровергали это обвинение и обосновывали оригинальность Плотина как философа в отношении Нумения Апамейского. Это сближение Нумения Апамейского и Плотина Ликополитанского, этих двух мыслителей, в античные времена вызывает много вопросов и оставляет некую интригу.

Всегда казалось очень важно разобраться, а что же общего могли усмотреть афинские философы в учении Плотина и Нумения Апамейского. Сложность заключается в том, что наследие Нумения Апамейского до нас дошло исключительно фрагментарно. Речь идет примерно о 70 свидетельствах и фрагментах. Поэтому главная задача исследователей и вопросы, которые остаются открытыми, — это проблема реконструкции сложного, нетривиального, чрезвычайно оригинального, мало на что похожего философского учения, которое представляет собой, по замыслу Нумения Апамейского, сложный синтез, нетривиальный, непростой и уж точно оригинальный, многочисленных философских идей, течений, школ, религиозных направлений — условно индийских, условно персидских и условно иудейских.

Источник https://postnauka.ru


Другие публикации на портале:

Еще 9