«...Мир иллюзий, отхода от реальности, а часто и сознательного обмана»: что стояло за отречением А. А. Осипова
"Хрущевская оттепель" памятна масштабными гонениями на Церковь, одним из инструментов которых было давление на отдельных церковных служителей. Кто-то, в результате, только укреплялся в вере, но некоторые последовали печальным путем вероотступничества. Что же приводило к разрыву с Православием? Автор подробно излагает причины поступка одного из самых известных церковных ренегатов той эпохи.
Статья

В конце 1950-х — начале 1960-х годов около двухсот священнослужителей под давлением властных советских структур заявили о своем отречении от сана[1]. Многих из них использовали в советской антирелигиозной агитации, они писали и издавали книги, «разоблачающие» религию[2]. Однако существенного воздействия на сознание верующих эта акция не оказала. Ренегаты вызывали лишь презрение.

30 декабря 1959 года Священный Синод под председательством Патриарха Алексия I вынес постановление: «Бывшего протоиерея и бывшего профессора Ленинградской Духовной Академии Александра Осипова, бывшего протоиерея Николая Спасского и бывшего священнослужителя Павла Дарманского и прочих священнослужителей, публично похуливших имя Божие, считать изверженными из священного сана и лишенными всякого церковного общения… Евграфа Дулумана и прочих бывших православных мирян, похуливших имя Божие, отлучить от Церкви»[3].

В адрес отреченцев направлялись обличающие письма от верующих. Среди учащихся Ленинградской духовной академии и семинарии широкое распространение получило стихотворение «Новый Иуда», автор которого неизвестен. Оно является ярким примером религиозного самиздата конца 1950-х. Там, в частности, есть такие строки:

«Первый Иуда, предавший Христа,
Чувствовал – совесть его нечиста,
Мучился, точно в кипящем котле,
И успокоился только в петле.
У Дулумана иная сноровка.
Совести нет, не нужна и веревка –
Был бы лишь туго набитый карман…
Умер духовно Евграф Дулуман»[4].

М. В. Шкаровский отмечает: «Архивные документы свидетельствуют, что многие из отрекшихся от сана уже к середине 60-х годов спились, покончили с собой, некоторые просили своих архиереев о прощении»[5]. В связи со всем этим в дальнейшем властям пришлось отказаться от практики использования беспринципных отреченцев в пропагандистских целях.

Известный религиозный писатель того времени А. Э. Левитин так характеризовал написанные этими ренегатами книги и статьи: «Уже выработался определенный шаблон отречения. Сначала самыми черными красками рисуется духовная среда, причем выясняется, что автор очередной "исповеди" был единственным исключением из правила: был искренне верующим, бескорыстным, морально чистым человеком. Затем следует рассказ о "противоречиях" в Евангелии – эти так называемые "противоречия" (вроде того, что неизвестно, в котором году умер Христос) уже давным-давно всем известны. Однако наш "праведник" только сейчас их заметил и "прозрел". Кончается "исповедь", как правило, гимном советскому обществу, списанным из первомайской стенгазеты»[6]. Далее он отмечает: «Ошибкой было бы, однако, считать, что антирелигиозная пропаганда не заслуживает внимания. За её спиной стоят мощные и грозные силы, и с этими силами нельзя не считаться, их нельзя отвергать»[7].

Наиболее известен из всех этих отреченцев А. А. Осипов — профессор Ленинградской духовной академии, бывший в течение нескольких лет ее инспектором (проректором), в течение года исполнявший обязанности ректора, специалист по библеистике. С. Л. Фирсов, начиная свою статью, посвященную А. А. Осипову, писал: «Разумеется, наш герой может вызвать различные чувства. <...> Однако главное заключается не в этом. Главное — это понять мотивацию его поступков, разобраться в побудительных причинах, заставивших его совершить то, что он в конце концов совершил. Как-то знаменитый государственный деятель последнего царствования Сергей Витте заметил, что для определения человека необходимо писать роман его жизни, "а потому всякое определение человека — это только штрихи, в отдаленной степени определяющие его фигуру". Роман жизни, а точнее сказать, жизненная драма оценивается всегда субъективно. Можно ли иначе? Видимо, нет. История не свободна от этического начала, а раз так, то отказываться от "необъективного" резюме у нас нет никакой возможности»[8].

Представляется, что для понимания мотивов отречения А. А. Осипова, нужно познакомиться с тем, что он писал в своих выходивших в советских издательствах книгах, статьях в советских газетах. Первая статья в «Правде», в которой он заявлял об отречении, начиналась так: «Да, я, профессор кафедр священного писания Ветхого завета и древнееврейского языка Ленинградских православных духовных академии и семинарии, бывший их инспектор, магистр богословия и протоиерей, порвал с церковью и религией. Я публично исповедал свой занятиями, наукой достигнутый, последовательный атеизм, к которому пришел после долгой, большой внутренней борьбы и пересмотра своего мировоззрения. Я ушел из мира, который теперь понимаю как мир иллюзий, отхода от реальности, а часто и сознательного обмана во имя обогащения, отошел, имея за плечами 48 лет жизни, из которых почти 25 простоял на средних командных постах православной церкви»[9].

В этой статье он пытался обосновать свой отход от религии: «Как же я пришел к этому? Кратко: через честное историко-критическое изучение Библии, через тщательное изучение истории религий, через наблюдение за развитием естественных наук, через изучение философии диалектического материализма и, наконец, через самую нашу советскую действительность, властно зовущую на свои единственно правильные пути. Все это вместе взятое выработало во мне твердое убеждение, что ни бога, ни какого бы то ни было духовного "потустороннего" мира не существует, а любая религия является иллюзорным, надуманным отражением в человеческом сознании не познанных еще тайн природы, законов общественных отношений, психологических и физиологических особенностей самих людей. Поддерживая в людях упование на милость несуществующего бога[10], его святых и ангелов, религия тем самым обманывает человека, уводя его от живого дела в мир фантазии, подменяя практически полезную деятельность бессмысленными "подвигами" душеспасения вроде постов, молений, совершения обрядов, жертвований на церковь и т. п.»[11]. Но более глубоко это раскрывается в других публикациях А. А. Осипова. Когда встал вопрос о рукоположении в священный сан, главными препятствиями ему виделись необходимость носить рясу и бороду и нелюбовь к православному богослужению: «Одним из первых моих "но" были ряса, долговолосость и бородатость как внешние атрибуты священнослужителя»[12]. «Большим "но" явилась для меня также театральность богослужения православия...»[13]. «Многолетние наблюдения довели мое прежнее недовольство театральностью церковных церемоний до форменного отвращения к тем лицедействованиям, которыми полны православные службы»[14]. Такое глубокое непонимание православной экклесиологии, отстраненность от жизни Церкви при внешнем нахождении внутри нее не могли остаться без последствий.

Нужно здесь указать и некоторые обстоятельства, связанные с личной жизнью: «Я не отметил, что по возвращении в освобожденный Таллин я не нашел свою семью. Запуганная фашистской пропагандой и получив ложные сведения о моей смерти, моя жена с двумя дочерьми выехала в Германию. Позже я узнал, что она развелась со мной и, выйдя замуж, увезла моих детей за океан. В 1951 году я вступил во второй брак»[15].

Не веря в инфернальные силы, во время своего служения священником А. А. Осипов пытался играть в экзорциста, во всяком случае так он это описывал сам: «Я всегда считал бесноватых душевнобольными, кликуш и им подобных — нуждающимися в длительном лечении у специалистов. И вот с таким сознанием отнюдь не чудесного происхождения этих несчастий мне пришлось в годы между 1936-м и 1940-м трижды "исцелять" бесноватых. Первый случай произошел в эстонском православном Преображенском соборе в Таллине, во время моей временной службы в нем. Во время литургии, незадолго до "херувимской", я, стоя в алтаре, услышал истерический вопль на эстонском языке: "Убью бога!" и еще какие-то другие выкрики. Я вынужден был выйти, так как служба прервалась. Трое или четверо здоровых мужчин держали несчастную душевнобольную, которая старалась отбросить их от себя. Лицо ее было искажено мукой и яростью. Я припомнил рассказы своего духовника о действиях в этом случае знаменитого в свое время Иоанна Кронштадтского, и в голове моей мгновенно созрел план. Больная, у которой случился припадок, раз она пришла в храм, — несомненно верующий человек. Сознавая себя "порченой" и "бесноватой", она, конечно, подсознательно боится ответных на ее "беснование" действий "небесных сил". И я решил попытаться преодолеть болезнь, выправить психическую петлю через воздействие на ее страх и ее веру. Громко, властным голосом велел принести "святой воды" и резко, прочитав тут же сымпровизированную молитву, повелел:

 - Пей!

Она задрожала, упала к моим ногам и стала целовать их, умоляя:

 - Нет, нет! Не надо... Это жжет, это страшно...

Я снова почти выкрикнул:

 - Тебе повелеваю! Пей...

Борьба моей воли и ее больной психики происходила минуты три. Потом она, вся трясясь от дикого страха, поднялась, и я влил ей в чуть приоткрывшийся рот воду... Она закричала и упала без чувств. Я, не зная, слышит она в данный момент что-либо или нет, не менее властно приказал:

 - Положите ее... Пусть кто-нибудь посидит возле нее... Она очнется здоровой.

Так оно и было. Тихой и спокойной она затем, после службы, подошла ко мне со словами благодарности. Тогда, после этого случая, я много и долго его осмысливал. Ведь я ни на миг не верил в присутствие в больной злого духа, дьявола. Если бы он существовал, то, как дух, должен был бы понять это. И по теории, развиваемой многими житиями, патериками и аскетическими писаниями, дьявол должен был бы либо отказать мне в повиновении и посмеяться над моими потугами, либо "оседлать" меня самого как неправомыслящего и еретика. А между тем мой на чисто психологических расчетах основанный опыт, вызванный искренним сочувствием к несчастной психически больной страдалице, оправдался так блестяще: "демон" "повиновался" моим словам, не разобравшись, на чем они основаны. Случай этот произвел на многих большое впечатление. Вскоре ко мне привезли "отмаливать" еще одну несчастную с острова Сааремаа. Потом был и еще один случай»[16]. Здесь нужно отметить, что исцеление людей, за которых молился неверующий, но законно служащий православный священник, могло произойти и по их вере, помимо него. А вот прошло ли это бесследно для самого экзорциста? Его дальнейшая судьба показала, что вряд ли.

Насколько глубоко профессор духовной академии не понимал христианскую антропологию, свидетельствуют следующие его слова: «Под влиянием церкви находится немало хороших, честных и искренне верующих людей. <...> [они] Уповая на эти силы, не замечают иной раз живых человеческих сил, братского подпирающего плеча и братской крепкой поддержки окружающих людей. А если и замечают, то, доверяя извращающему действительность учению церкви и ее пастырей, стараются убедить себя, что помогают им не люди, а все тот же невидимый мир, тот же бог, действующий через людей... Пользуются помощью людей и, по существу, унижают этих людей, все добро, сделанное ими, относя к богу. В самом же человеке видят и ожидают от него, согласно учению церкви, чернящему человека и все человеческое, только зло, только дурное»[17].

А. А. Осипов всячески пытался обосновать, что его отречение от Бога и Церкви произошло из «высших побуждений». В своем письме доценту Ленинградской духовной академии Г. П. Миролюбову он обозначил, что в его понимании стоит за термином «вечность»: «Человеческой личности в этом мире предоставлена высочайшая радость познания и творчества. Человек раздвигает до бесконечности границы знания, ловит свет гигантских звезд и проникает в недра строения вещества, размер частиц которого, по их ничтожной малости, не может быть без сложных научных исследований ни представлен, ни объят сознанием. <...> Ибо еще древний мудрец Аристотель сказал, что человек — животное социальное. И если отдельный человек —ничто, то коллектив — это могущество. Если человек — искорка, то когда люди вместе — это великий огонь, освещающий и преображающий мир, в котором мы живем. Особенно могуч и светел мир нашего советского общества. Осознав это, я не мог не поторопиться включиться в движение вперед, к полноте знания в области разума, к правильной сознательной жизни, то есть к коммунизму, строительство которого происходит в мире перед моими прозревшими глазами. Ибо посторонним свидетелем, созерцателем истории я оставаться не мог, не хотел... Таковы различия в понимании нами вечности»[18].

Но здесь возникают другие вопросы. Почему эти «высшие побуждения» проявились только в разгар антицерковных репрессий Н. С. Хрущева? Какого часа «Ч» ждал А. А. Осипов, чтобы снять с себя «ярмо отсталости и регресса», которым он считал рясу? Здесь важно упомянуть еще о том, что этот высокоидейный человек во время своего служения священником и профессором Ленинградской духовной академии был одновременно секретным осведомителем советских властей.

Нужно сказать, что эти его материалы представляют несомненный интерес. Например, в 1951 году в докладе ленинградскому уполномоченному он давал такую характеристику изменений, которые произошли в духовенстве в 1941–1951 годах:

а) Кадры духовенства окрепли. Явился новый костяк фанатизма.

б) Часть духовенства безнадежно разложилась.

в) Низших священнослужителей до сих пор маловато и уровень их очень неопределенен, а состав пестр[19].

Такой авторитетный историк Церкви, как протоиерей Владислав Цыпин писал, что А. А. Осипов в этом документе «точно определил новую кадровую политику Церкви»[20]. В частности, Осипов отмечал, что кадры духовенства «действительно понемногу формируются. И церковники с удовольствием отмечают, что уровень духовенства во многом повысился морально, культурно, идейно. На эти примеры ссылаются, на них базируются, обрабатывая народ»[21].

Особое внимание Осипов уделял «мелкому обслуживающему церкви персоналу» (пономари, свечницы, алтарницы и т. п.): «Это сила, и тем более грозная сила, что, прикрытые внешним бессилием, они оставлены по существу без должного внимания… Это люди, не связанные ничем, готовые на всё ради своего фанатизма и во имя своей ненависти. Архиереи прекрасно понимают значение этой среды, и каждый из них окружает себя несколькими представителями её, через которых общается с низами городских, загородных и более отдаленных приходов и тем самым оказывается в силах учитывать подлинное духовное состояние своей паствы»[22].

Большой интерес представляет и следующее наблюдение А. А. Осипова: «Настроения Патриархии в последние годы претерпели большие изменения: в 1945 году цвели мечты о создании "Московского Ватикана" (слова самого Патриарха Алексия), о постройке дворца, широком международном шествии и внутреннем расширении "до размеров старого доброго времени" (слова митрополита Григория). Теперь настроения изменились: "Нам бы прожить тихо-мирно еще десяток лет, а там история покажет. Надо экономить и сокращаться… Вот если война будет, так, пожалуй, и снова церкви открываться начнут". Общий лозунг, передаваемый из центра на ушко архиереям, а от тех священникам: «Тише, незаметнее, спокойнее…»[23].

Так, может быть, в этой стороне деятельности А. А. Осипова и была причина отречения именно в нужное для советской власти время? Тем более что некоторые страницы его «высоких» атеистических книг по форме вполне напоминают донос, особенно характерный тем, что упомянутые в нем люди были беззащитны перед советской государственной машиной, в том числе и в случае высказывания в их адрес явно клеветнических обвинений. Никаких доказательств своих публичных обвинений Осипов не предъявлял, и, исходя из презумпции невиновности, отсутствуют основания доверять его голословным утверждениям.

С указанием имен здравствующих людей в книге, изданной тиражом 105 тысяч экземпляров, А. А. Осипов писал: «...если вспомнить к этому дачи, построенные для "племянниц" епископом <...>, похождения с <...> епископа <...>, от которого отрекся покойный ныне уже его отец, старый заслуженный протоиерей; если вспомнить ленинградского протоиерея <...>, умершего от апоплексического удара в постели любовницы, то церковная интерпретация общечеловеческого "Не прелюбодействуй" предстанет еще ярче, еще разительнее»[24]. «Верующим ленинградцам, например, стоит только вспомнить грызню протоиереев — "китов" местного духовенства <...>, "букеты" интриг и сплетен, связанные с именами протоиереев <...> и иже с ними»[25].

«После отречения Осипов прожил почти семь лет. Умирал мучительно, от рака, но даже в больнице не оставлял пропагандистской деятельности. Он участвовал в атеистической радиопередаче, причем заверил слушателей, что просить у Бога милости не будет и верит только в возможности врачей. <...> Тогда же, заранее, сочинил себе эпитафию, которая впоследствии была высечена на его надгробии и многим показалась странной:

Радости вам, долгих лет жизни

Желает атеист и друг ваш

Александр Осипов»[26].

По предположению О. Гаркавенко, «бывший священник знал, в чьей власти рискует оказаться посмертно душа, в земной жизни отринувшая любовь и помощь Божию. Не отсюда ли отчаянные попытки заклясть этот глубинный страх, внушить самому себе, что он атеист, что инобытия нет, нет, нет, что всё кончается могильными червями и лопухом на могиле?»[27]

Практически это подтверждают и опубликованные тексты самого А. А. Осипова: «Не нуждаюсь я и в прощении несуществующего бога. С меня достаточно, что меня простила и приняла моя реально существующая прекрасная и великая Советская Родина. Большей радости прощения для меня не может быть и не будет никогда»[28]. Как он писал, человек должен поклоняться не Богу, а «большим целям, стоящим перед реальными людьми в реальном окружающем нас мире»[29].

Представляется, что глубокое непонимание православной экклесиологии, антропологии, отстраненность от жизни Церкви при внешнем нахождении внутри нее, обстоятельства, связанные с личной жизнью, игры с силами, в существование которых он не верил, двойная жизнь, доносительство и были тем фундаментом, на котором выстроилось отречение А. А. Осипова, официально оформленное в тот момент, когда это было наиболее целесообразно для богоборческой власти.



[1] Шкаровский М.В.Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 370.

[2] См.: например, Осипов А.А. Евангелие от иезуита. М., 1964; Чертков А.От Бога к людям. М., 1962.

[3] См.: Журнал Московской Патриархии. 1960. № 2. С. 27.

[4] ГАРФ. ф. р 6991., д. 228, л. 21.

[5] Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 370.

[6] Диалог с Церковной Россией. Париж, 1967. С.88

[7] Там же. С. 92.

[8] Фирсов С.Л. «...Атеист и друг ваш Александр Осипов» // http://www.ng.ru/style/1999-11-03/16_osipov.html (дата обращения 19.03.2017 года)

[9] Осипов А.А. Отказ от религии - единственно правильный путь. Письмо в редакцию газеты «Правда» // «Правда». 1959. 6 дек.

[10] Написанием Имени Божия в малой буквы А.А. Осипов показывает, что он пишет не о Боге — Творце, а о понимании Бога, существующем в его сознании, поэтому в цитатах Осипова сохранена орфография автора.

[11] Осипов А.А. Отказ от религии - единственно правильный путь. Письмо в редакцию газеты «Правда» // «Правда». 1959. 6 дек.

[12] Осипов А.А. О рясах, бородах, долговолосости // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017года)

[13] Осипов А.А. Молитвы и их роль. Психологический фактор укрепления религии // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[14] Осипов А.А. В роли воспитателя будущих «пастырей» // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[15] Осипов А.А. Отказ от религии - единственно правильный путь. Письмо в редакцию газеты «Правда» // «Правда». 1959. 6 дек.

[16] Осипов А.А. Молитвы и их роль. Психологический фактор укрепления религии // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[17] Осипов А.А. О честных и искренне верующих // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[18] Осипов А.А. Письмо Г.П. Миролюбову // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[19] Доклад секретного осведомителя, профессора протоиерея А.Осипова Ленинградскому уполномоченному А.И. Кушнареву о Положении в Московской Патриархии // История Русской Православной Церкви. Том I. 1917-1970. С-Пб., 1997. С.920.

[20] Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви 1917-1997. М., 1997. С.361.

[21] Доклад секретного осведомителя… С. 920.

[22] Там же. С.917.

[23] Там же. С.922-923.

[24] Осипов А.А. Катихизис без прикрас. М., 1963. С. 317.

[25] Осипов А.А. Катихизис без прикрас. М., 1963. С. 319.

[26] Гаркавенко О. Имя Божие похулившие. Годы хрущевских гонений: судьбы отступников http://www.pravoslavie.ru/50509.html (дата обращения 19.03.2017 года).

[27] Гаркавенко О. Имя Божие похулившие. Годы хрущевских гонений: судьбы отступников http://www.pravoslavie.ru/50509.html (дата обращения 19.03.2017 года).

[28] Осипов А.А. Письмо Г.П. Миролюбову // http://lib.ru/HRISTIAN/ATH/osipow.txt (дата обращения 19.03.2017 года)

[29] Осипов А.А. Катихизис без прикрас. М., 1963. С. 320.

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9