Б.Рахимзянов. Москва и татарский мир: сотрудничество и противостояние в эпоху перемен, XV—XVI вв.
«В самом начале выступления автор книги предупредил, что целью заседания будет не представление тезисов его исследования, но попытка коллективного рассуждения на некоторые темы, которые были представлены в качестве повестки встречи.
Вместо введения к дискуссии Булат Раимович объяснил, что при выборе темы взаимоотношения Москвы и татарского мира в XV-XVI вв. он руководствовался следующими мотивами:
1) По его мнению, в учебниках по истории существовала лакуна после 1480 г. (стояние на р. Угре), вследствие чего дальнейшая судьба наследников Золотой Орды остается неясной;
2) Существующая в Татарстане литература по этой теме имела националистическую окраску, что свидетельствовало о предвзятости исследователей при освещении определенных событий.
Заполняя обнаруженные лакуны и стремясь к объективности изложения материала, Булат Раимович попытался ответить на следующие вопросы:
-Каково было участие Московского государства в борьбе за наследие Орды?
-Как эволюционировал статус Москвы в Орде за XV-XVI вв.?
-Было ли Московское государство внешним или внутренним игроком в системе наследников Улуса Джучи?
Поскольку большинство из присутствующих исследователей уже ознакомились с выводами монографии, Булат Раимович не стал повторяться и начал рассуждать на предложенные в повестке заседания вопросы.
1) Плоды науки: какие из расхожих представлений об отношениях Московии с исламским миром устарели?
Докладчик представил несколько, на его взгляд, самых очевидных представлений, которые необходимо пересмотреть с учетом тех результатов, которые достигли историки, применяя новые методы при работе с источниками.
А) Образ Москвы как «жертвы» Орды.
Булат Раимович настаивает на том, что монголы/татары в то время не воспринимались как однозначные враги – не было всепроникающего антагонизма между Москвой и татарским миром, хотя взаимодействие этих двух миров также нельзя назвать союзом (на чем настаивали Л. Гумилев и Э. Кинан). Скорее, эти отношения можно было бы охарактеризовать как вынужденное сотрудничество, хотя с точки зрения искренности эти два мира друг друга не принимали.
Б) Корректировка времени «освобождения от ордынского ига»
В историографии встречаются разные даты, которые историки называют ключевыми в борьбе Московского государства за независимость от ордынских захватчиков:
-1380 г. (Куликовская битва);
-1480 г. (стояние на р. Угре);
-1552-1556 гг. (русско-казанская война);
-1700 г. (документальное закрепление отказа от дани) и т.п.
Автор склоняется к 1552-1556 гг., но настаивает на том, что этот вопрос дискуссионный, и его необходимо разрабатывать.
В) Нельзя говорить об однозначном распаде Орды в XV в. Неизвестно, были ли кланы после распада Орды независимы друг от друга, или они потеряли связи.
Г) Политический вес московского правителя в позднезолотоордынском мире: каков он в реальности? В источниках?
Д) Летописи – неадекватный для позднезолотоордынской проблематики источник. Лучше обращаться к материалам многочисленных посольских книг, которые обладают более релевантной информацией.
Е) Личностный фактор vs «объективные методические условия»/ «развитие производительных сил» — вопрос о подходах к изучению проблемы взаимоотношения татарского мира и Московского государства.
2) Каково было отношение к исламу православного духовенства Московской Руси?
Докладчик, признавая недостаточность своих знаний по этому вопросу, сослался на работы Эдварда Кинана, в которых упоминалось, что православное духовенство выполняло в обществе роль цензора и преследовало цель – вырвать любое благосклонное отношение к татарам в умах людей (что согласовалось с внутренней целью – обращение язычников в христианство).
3) За пределами государственной политики: какими видело мусульман и ислам старомосковское общество?
Опять же ссылаясь на недостаточную компетенцию для развернутого ответа, Булат Раимович все же предложил вспомнить отношение знаменитого путешественника Афанасия Никитина к исламу и мусульманам. Как известно, он был прагматичен, поэтому допускал возможность сотрудничества.
Но в целом отношение в обществе, скорее, было отрицательным, т.к. общий контекст завоевания Руси татаро-монгольским игом оставляло чувство взаимной неприязни.
4) Как смотрелась Московия из Казани и Астрахани в XVI веке?
Докладчик привел в качестве примера цитаты из сочинения Шерифи Хаджитархани (последнего сейида казанского ханства) «Зафер наме-и Вилайет-и Казан», которое было посвящено событиям второй половины 1540х гг. Шерифи Хаджитархани в отношении Московского государства применяет следующую стратегию: «прикидываться друзьями» с Москвой и «быть… притворно равнодушными с врагами».
Возвращаясь в конце вступления к центральному вопросу дискуссии «Москва и «татары»: смена векторов взаимодействия в XV — XVI вв.», Булат Раимович еще раз подчеркнул, что прежде всего необходимо избавиться от политической предвзятости (ангажированности), чтобы выводы исследований были приближены к реальности. Взаимодействие между Москвой и татарами, хоть и вынужденное, но все же было, и на этом необходимо акцентировать внимание.
На вопрос «Кем было Московское государство» в политике Улуса Джучи?»докладчик уверенно отвечает: внутренним игроком. Между этими мирами было много отличий, но на уровне фактических действий можно признать это государство – государством позднезолотоордынского периода. На формальном уровне оба государства не хотели признавать друг друга: татары помнили о том, что Москва когда-то была захвачена их предками, но в Москве правила уже другая династия, которая сформировала новое отношение к своему прошлому – московские правители приняли за факт, что завоевания никогда не было.
Наиболее продолжительной и содержательной частью заседания оказалась академическая дискуссия, в которой многие участники высказали свои замечания и наблюдения относительно монографии Булата Раимовича.
Максим Владимирович Моисеев (Музей Москвы) поставил под сомнение возможность говорить о единстве татарского мира, которое было заявлено уже в названии монографии. Он напомнил, что существовал конфликт «внутри единства», о чем свидетельствуют посольские книги, в которых указано, что кочевники с подозрением относились к татарским городам, а, к примеру, между жителями Казани и «пришлой элитой» существовало определенное напряжение.
Также Максим Владимирович не согласился с концепцией «позднезолотоордынского периода», настаивая на том, что в указанный период произошли качественно новые изменения, поэтому о континуитете не может быть и речи. Взамен он предложил термин «пост-золотоордынский период», который как раз указывает на разрыв традиции.
Далее продолжил Александр Вадимович Виноградов (ИРИ РАН), который обратил внимание на то, что внутренняя борьба между наследниками Золотой Орды – это не попытка решить вопрос «кто главнее?» (т.е. чьи претензии на наследование традиции легитимны), но прежде всего борьба за существование и за безопасность. Таким образом, выражаясь современными терминами, в XVI в. развернулось геополитическое столкновение за ресурсы, за возможность кочевать, за пропитание и т.д. Размышляя на тему борьбы за гегемонию как внутри наследников Золотой Орды, так и в их взаимоотношениях с Москвой, Александр Вадимович призвал докладчика от теоретических изысков обратиться к реальной истории – к борьбе за выживание в пост-ордынском мире.
Выступил со своими замечаниями также Николай Михайлович Рогожин (ИРИ РАН), который отметил как глобальность избранной докладчиком темы, так и некоторую поспешность при ее раскрытии. Он призвал всех присутствующих специалистов посмотреть на более широкий контекст взаимодействия христианского и мусульманского миров, которые прочитываются в истории связей между наследниками Золотой Орды и Московским государством.
Дополнил ряд выступлений коллега из СПбГУ Михаил Александрович Несин, который предложил пройтись по линии религиозных различий: он обратил внимание на то, что отношение московского общества к татарам было более спокойное (чем в регионе), т.к. жители столицы чаще видели их среди служилой части населения.
В заключительной части конференции участники дискуссии пришли к выводу, что тема взаимоотношения татарского мира и мира Московского государства значимая, что ее необходимо разрабатывать дальше, дополняя важными (но до сих пор не осуществленными) исследованиями по изучению текстов XVI в., в которых отражен взгляд московского общества на русско-татарские взаимоотношения, в том числе в вопросах взаимодействия религий и интегрирования иноверцев в среду жителей Московии.»
