Петр Михайлович Минин (1876 — ?) родился с. Покровское Скопинского уезда Рязанской губ. Выпускник Рязанской семинарии. Окончил Московскую духовную академию (1896-1900). Оставлен профессорским стипендиантом. Преподавал в Московской семинарии. Дальнейшая судьба неизвестна.
Минин П. — Главные направления древне-церковной мистики — 1915
ОГЛАВЛЕНИЕ
/ХРИСТИАНСКАЯ И ВНЕХРИСТИАНСКАЯ МИСТИКА/
АБСТРАКТНО-СПЕКУЛЯТИВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
1. Γνωσις Климента Александрийского
2. Мистика ареопагитик
3. Мистика Григория Hисского
НРАВСТВЕННО-ПРАКТИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
1. Значение Оригена в истории древне-церковной мистики
2. Мистика преп. Макария Египетского
3. Мистика пр. Симеона Нового Богослова
ЭТИКО-ГНОСТИЧЕСКОЕ (ПРИМИРИТЕЛЬНОЕ) НАПРАВЛЕНИЕ
1. Мистика пр. Исаака Сирина
2. Мистика преп. Максима Исповедника
Епифанович Сергей Леонтьевич
П. Минин. Главные направления древне-церковной мистики. Сергиев посад 1916 [Рецензия]
Печатавшееся в «Богословском Вестнике» с 1911 г. (1911, декабрь, стр. 823-838; 1913, май, стр. 151-172; 1914, июнь, стр. 304-326; сентябрь, стр. 42-68) ученое исследование П. М. Минина о главных направлениях древне-церковной мистики недавно – почти накануне 1916 г. – вышло, наконец, в свет отдельным изданием. Все, кто еще по Богословскому Вестнику знакомы с этой работой, несомненно, будут весьма рады ее появлению. Она теперь весьма кстати, судя по увеличению мистических запросов в нашем обществе и литературе. Она вообще тем более кстати, что может направить внимание читателей от ложных и болезненных мистических порывов к здравой и святой мистике отцов Церкви. Автор книги – полный хозяин своей темы. Он уже известен как ученый работник в области изучения мистики. Перу его принадлежит весьма хорошая брошюра «Мистицизм и его природа» (Серг. пос., 1913). Но особенно с блестящей стороны обнаруживает он себя в настоящем своем произведении. В своей книге он дает обзор древне-отеческой мистики на большом протяжении времени – от Климента александр. до Симеона Нового Богослова, с одинаковым вниманием исследуя каждого из затрагиваемых им церковных писателей. Все исследование автора написано по первоисточникам. Привлечена им также и вся нужная литература – специальная и общая, русская и иностранная. Но что особенно пленительно в его книге, так это те широкие обобщения, которыми он украсил свою работу. В этом не малое его преимущество пред другими учеными исследователями. Обыкновенно в ученой работе детальные изыскания поглощают все внимание исследователя: в результате он разменивается на мелочи, сужает свой кругозор и теряет способность подыматься на ту высоту, с которой он мог бы окинуть широким взором свой сырой разрозненный материал, определить в нем главнейшие типы и общие особенности, подвести случайные скопления фактов под закономерные, так сказать, рамки и представить их в виде органически связных и последовательных рядов. Но именно от указанного недостатка свободен наш автор. Способность и усердие к детальному анализу не уступает у него силе синтеза. Он смело создает широкие и всеобъемлющие обобщения. Благодаря этому ему удается в общих штрихах нарисовать целую картину развития древне-христианской мистики, живописно оттенить отличительные черты отдельных ее типов и рельефно изобразить особенности мистического склада каждого изучаемого писателя, насколько те выразились в творческих продуктах их высокого религиозного духа. Автор устанавливает, как результат своего исследования, три главных направления древне-церковной мистики – «абстрактно-спекулятивное», «нравственно-практическое» и примирительное. После общей характеристики их (1-11) он переходит к изложению воззрений представителей первого направления (12-39). Здесь под его умелым пером начинают с величавой последовательностью в дымке философского глубокомыслия проноситься пред нами возвышенные воззрения Климента александр., первого представителя церковного мистического γνωσις’а Дионисия Ареопагита, загадочного автора загадочных, почти непонятых по возвышенности богословствования книг, и св. Григория Нисского, этого величайшего в отцах философа. На смену этим великанам богословствующей мысли, отцам абстрактно-спекулятивной мистики, выступают у автора далее люди чувства и подвижнического делания, представители нравственно-практического направления мистики, с их более простым, более наглядным и вместе полным более живого и яркого чувства духовно-мистическим опытом. После Оригена, значение которого в отношении к мистике можно признать просто миниатюрным по сравнению с его огромными заслугами в богословии, живо и наглядно во всем блеске и красоте своих глубоких и проникновенных созерцаний встает пред нами преп. Макарий Египетский, поистине Великий среди великих; за ним – не менее привлекательный тайновидец мистического боговедения преп. Симеон Новый Богослов, в XI в. воскресивший в одряхлевшей Византии предания святой старины и пробудивший в ней высшие запросы мистического чувства (39-69). Наконец, как объединение того и другого направления, отмечается у автора третье – «этико-гностическое (примирительное)» направление, и в числе представителей его получают сжатую, но полную характеристику преп. Исаак Сирин и преп. Максим Исповедник (69-86). Так в сжатой и цельной картине охватывает автор в своем сочинении всех значительных представителей мистики в древней Церкви до XI в (кроме только разве Евагрия). О каждом из них он вкратце дает исчерпывающее представление и всецело вводит своего читателя в содержание его таинственных воззрений. И как делает это кратко и сжато! То поистине драгоценное качество автора: в малом он дает много. Из небольшой книги он создает прекрасное руководящее пособие к обозрению всей древне-церковной мистики, не нанося при этом никакого ущерба интересам детального исследования. Осведомленность и литературные дарования автора умеют показать себя и без широковещательных выступлений. Изящество изложения в его книге сочетается со строгой научностью трактации, краткость с содержательностью. Вот где один из тех немногих случаев, когда и с малой книгой делают серьезный вклад в науку. Конечно, кое в чем можно с автором и не согласиться. Нам, напр., кажется, что автор чрезмерно преувеличивает (вслед за Koch’oм) преобладание у св. Григория Нисского спекулятивного элемента, отождествляя его мистику с отвлеченнейшей апофатикой Дионисия Ареопагита. Если принять во внимание некоторые места в сочинениях Григория Н., особенно в комментарии на Песнь Песней и в соч. «О девстве» (ср. нашу книжку «Преп. Максим Исповедник и византийское богословие». Киев, 1915, стр. 16), то у него можно найти не меньше этических элементов, чем и у Оригена, относимого автором к представителям нравственно-практического направления мистики. Кстати сказать, Оригена, как нам кажется, можно только с некоторыми ограничениями считать мистиком: вряд ли это был ум, способный переживать высокие трепетания мистического духа. Во всяком случае, по своим мистическим задаткам он значительно уступал Клименту алекс., с которым бы его лучше всего было и сопоставлять в отделе спекулятивно-философской мистики. О Симеоне Н. Богослове следует отметить, что он, собственно, приближается к примирительному направлению. Относительно представителей последнего направления можно сделать два побочных замечания. Автор напрасно считает Исаака Сирина предшественником преп. Максима (стр. 81, прим. 5). Теперь твердо установлено, что преп. Исаак жил в конце VII и нач. VIII в., т. е. после преп. Максима. В выдержке из пр. Максима на стр. 82 допущена опечатка: вм. κατάστασις нужно ανάπαυσις. Но все это – мелочи. В общем же книга П. М. Минина по своим научным и литературным достоинствам должна быть признана едва ли не за лучшее произведение в нашей литературе по вопросам мистики. Можно, поэтому, усиленно рекомендовать ее просвещенному вниманию нашего образованного общества.
С. Епифанович
Источник metaparadigma.ru