Процесс формирования первой редакции жития благоверной княгини Евдокии завершился в XVI веке. Основные сведения летописных повествований, а также устные предания о жизни и чудесах благоверной княгини вошли в состав Степенной книги в виде повести, получившей название «Вмале сказание о блаженной великой княгини Евдокии во инокинях Евфросинии, супружницы достохвальнаго великаго князя Димитрия Ивановича Донскаго».

По мнению профессора А.С. Усачева, особенности повествования о чудесах благоверной княгини Евдокии в этом произведениисвидетельствуют о том, что создавалось оно, скорее всего, в Вознесенском женском монастыре, основанном самой княгиней[1]. С этим согласна профессор Ю.К. Евдокимова, поддерживающая гипотезу, что со временем житие сильно не изменялось и «имело локальное распространение»[2]. Целью его создания, очевидно, было не объединение всех без исключения сведений о благоверной княгине из различных источников, но ее прославление за добродетельную жизнь и посмертные чудеса.

Редакция «Вмале сказания», вошедшая в Степенную книгу в середине XVI века, уже через 100 лет перешла в основные значительные собрания житий. К их числу относятся Милютинские минеи 1646-54 гг. и Печатный пролог 1661-62 гг.[3]

Широко известно, что большинство древнерусских житий содержат одинаковые повторяющиеся элементы: рассказы о детстве святых и благочестии их родителей, упоминание о добродетельной юности, подвигах, праведной кончине и посмертных чудесах. При этом употребляются одинаковые библейские цитаты, используются общие сравнения или противопоставления, эпитеты и метафоры. Все это говорит не о скудости мысли древних авторов, но об их желании соответствовать идеальной форме изложения.

О существовании устойчивых житийных эпизодов говорят А.П. Кадлубовский и, в большей степени, Хр.М. Лопарев[4]. Академик Д.С. Лихачев развивает концепцию соответствия формул и эпизодов различным жанрам, вводя понятие т.н. «литературного этикета». В агиографии это явление также получило название житийного канона. Он выражается не только в употреблении определенных выражений или стиля, но и в выборе конкретных житийных эпизодов или ситуаций.

Несмотря на то, что одно из назначений житийного канона состоит в создании произведений, близких друг другу по стилю, языку, содержанию и литературным приемам, каждое житие от всех прочих отличает собственная уникальная совокупность элементов канона.

Анализ житийного канона «Вмале сказания» вносит большой вклад в изучение процесса формирования образа благоверной княгини Евдокии Московской в летописных и агиографических источниках Древней Руси.

Как и в большинстве агиографических произведений этого периода, в житии благоверной княгини Евдокии сохраняется трехчастное композиционное деление. Первая глава содержит введение, которое также можно разделить на три основные части: начальную формулу, мотив уподобления и развернутую формулу представления главного героя.

На первый взгляд начальная формула «Вмале сказания» отличается от аналогичных частей других житий. Довольно часто повествование начинается славословием[5] или благодарением[6] и может быть достаточно обширным. Во «Вмале сказании» начальная формула состоит из одного предложения. «Кто доволен изглаголати силы Господня или поведати вся чюдеса его (так!), колика же и какова; и милость Его в роды и род на боящихся Его и на творящих святую Его волю»[7]. Первая часть предложения напоминает слова одной из евхаристических молитв Литургии свт. Василия Великого: «И кто доволен возглаголати силы Твоя, слышаны сотворити вся хвалы Твоя, или поведати вся чудеса Твоя во всяко время»[8]. В этих словах также можно увидеть отголосок ветхозаветной Псалтири. Так, в Псалме 105: «Кто возглаголет силы Господни? Слышаны сотворит вся хвалы Его» (Пс 105:2)? В Псалме 25: «Еже услышати ми глас хвалы Твоея, и поведати вся чудеса Твоя» (Пс 25:7). Вторая часть начальной формулы – явная цитата из гимна Богородицы: «и милость Его в роды родов боящимся Его» (Лк 1:50).

В середине XVI века аналогичная формула употреблялась автором службы святителю Ионе, архиепископу Новгородскому, в одной из стихир малой вечерни. «Велие и преславное, еже о Тебе бывшее чудо, и кто доволен изглаголати силы Господня, яже о Тебе бывшия, Богородице»[9]?

К этому же времени относится один из вариантов жития преподобного Сергия Радонежского, в котором мы встречаем формулу, указывающую на самого святого: «И кто может сказати труды его или кто доволен изглаголати подвигы его»[10]?

В XVI веке в житии преподобной Евфросинии Суздальской: «Иныя же добродетели ея и доблести кто убо изглаголати доволен, бе бо и слово еа солию растворено зело полезно послушающим»[11].

Не позднее XIV века в южнославянской редакции проложного жития равноапостольной княгини Ольги: «И кто доволен извещати ю, и слово яже к похвалению»[12].

В Слове в субботу сыропустную, которое приписывается митрополиту Клименту Смолятичу: «Кто доволен изглаголати силы Господня или ищести множество милости его (так!)…»[13]. Если атрибуция этого произведения верна, то оно может относиться ко второй половине XII века[14].

Таким образом, начальная формула «Вмале сказания» с точки зрения литературного этикета может считаться вполне характерной. Подобные конструкции можно выделить в особую группу начальных формул: «молитвословия». Построенная на ветхозаветных и новозаветных поэтических цитатах, имеющая сходство с богослужебными текстами, эта формула указывает на внутреннее единство жития не только со всеми подобными произведениями, созданными на Руси, но и с богатейшей сокровищницей христианской литературы. Однако средневековые книжники не ставят своей основной целью показать единство произведений; гораздо важнее, что литературный этикет во всех его формах подчеркивает единство святых, а также их близость к Самому Христу.

Указание примеров для подражания является распространенным элементом житийного канона в древнерусской агиографии. Значимость выбора святого, на чей подвиг ориентировался при составлении жития автор (т.н. «образца в прошлом»), подчеркивал еще академик Д.С. Лихачев[15]. Эта идея лежит в основе различных мотивов уподобления у Т. Р. Руди и концепции агиотипов в статье Поэтика уподобленийО.В. Панченко[16]. По мнению последнего, уподобление в житийном тексте может осуществляться при помощи сравнений, мотива «перенесения имени», развернутого сопоставления, а также через замещение «канонического текста»[17].

Во второй части введения упоминаются святые равноапостольные князья Владимир и Ольга, о них говорится как о «российской земли благочестия основании и православной веры утверждении»[18]. Эта характеристика святых легла в основу признака, который также приводится в этой части введения. «Сих благочестия исправлению и богоугодному житию бесчисленное множество люди великия державы их… ретяхуся последователие быти, наипаче же сами державнии»[19].

В исследованиях Т. Р. Руди для принципов imitatio признаком в большинстве случаев является конкретное этикетное выражение или формула. Часто это вымышленное качество, которое очень легко выделить в повествовании. Мученик, умирая, повторяет последние слова Христа и тем самым реализует принцип imitatio Christi. У О.В. Панченко категория признака значительно шире, она может включать даже самые незначительные критерии сопоставления!

Благоверная княгиня Евдокия строит храмы, поддерживает мужа, молится за семью и государство, «совершает подвиги, исправляет добродетели»[20], творит милостыню, «трудолюбезно» подвизается в иночестве… Все это соответствует указанному нами признаку и может быть формой построения подобия через прием развернутого сопоставления. С другой стороны, перечисленные в таком виде подвиги представляют собой раскрытие Евангельского идеала добродетельной жизни, обязательного для всех христиан вообще. Более того, большинство сведений вполне историчны, что также затрудняет анализ с точки зрения выявления топосов.

То, что автор «Вмале сказания» использует сопоставление для построения уподобления, помогают определить именно многочисленные элементы житийного канона, которые мы подробно анализируем в диссертационном исследовании. Житийный канон полностью определяет поведение благоверной княгини, вносит в ее образ идеальные черты и возводит этот образ к первообразу – равноапостольным князьям, просветителям Руси.

Х.М. Лопарев в своем значительном исследовании Византийские жития святых VIII–IX веков приводит несколько формул представления главного героя: «уже время слову приблизиться к святому» или «уже нам пора идти к восхвалению святого». Основная их цель – указать на переход от введения непосредственно к началу жития, его главной части[21]. Действительно, такая формула была известна древнерусским книжникам, однако наряду с ней использовалась еще одна формула-характеристика, которую мы можем видеть в третьей части введения «Вмале сказания».

Проложные и летописные жития могли предваряться краткой заметкой, в которой помимо года, даты и краткого описания события сообщалось также имя празднуемого святого. Для перехода к основному тексту повествования очень часто использовалось указательное местоимение «сей» в различных родовых формах.

В кратком житии митрополита Петра Московского: «Сей святый Петр митрполит родися от родителю християну…»[22].

В Киприановской редакции жития митрополита Петра Московского: «Съи убо блаженыи Петр родися от христиану и благоговейну родителю»[23].

В кратком житии митрополита Алексия Московского: «Сии убо преподобный отец наш Алексии митрополит беаше родом болярин…»[24].

В южнославянской редакции жития равноапостольной княгини Ольги: «Сыи блаженная Ольга, иже оставльши елиньскую злую прелесть отчю»[25].

Именно этот вид формулы был использован в базовой редакции жития благоверной княгини Евдокии в Степенной книге. «…Сия похвалению достойная святая и христолюбивая великая княгиня Евдокея, иже бысть благосочетанная супружница блаженного и достохвалного великаго князя Димитрия Ивановича, рекомаго Донскаго. Дщи же бяще великаго князя Димитрия Костянтиновича Суждальского. И во всем усердно подобствова богоугодному исправлению державного и благонравного си святаго супруга; с ним же единомудренно в заповедех Господних благозаконно живущи, породи ему сынове и дщери и воспита их благочестно».

Как мы можем видеть, для этой формулы также характерно упоминание о родителях и социальном положении святого. Нередко в житиях подобная информация вводится в повествование в самом общем виде. Это связано с очевидным фактом отсутствия каких-либо сведений о семье или положении святых, и, как утверждает академик Д.С. Лихачев, является одним из способов реализации литературного этикета. Для древнерусских житий характерно стремление к художественному абстрагированию в изображении конкретных исторических фактов и событий[26]. Читателю важно знать лишь то, что родители святого или святой сами отличались благочестием, поэтому их потомство не могло следовать иному примеру. 

В княжеских житиях нередко подчеркивается знатность происхождения главного героя, его родители могут называться поименно. Эта особенность литературного этикета берет начало еще в древних житиях-мученичествах. В частности, в женских житиях этого периода имена родителей героини сообщаются только в том случае, если они занимали высокое социальное положение[27].

Яркой стилистической особенностью «Вмале сказания» можно считать группу повторов в формуле представления героя. Использование этого приема, как средства создания орнаментальности в древнерусской прозе, направлено в первую очередь на указание главных смысловых элементов отрывка или повествования в целом[28].

В формуле представления «Вмале сказания» мы выделяем пять слов с общим корнем «благо»: благосочетанная, блаженнаго, благонравного, благозаконно и благочестно. По мнению А.А. Плаховой, центральное и смыслоопределяющее значение слова «благо» как ценностного  ориентира христианской этической системы – являть идеал и цель христианской жизни, которые достигаются через уподобление Богу и соединение с Ним[29]. Именно поэтому один из наиболее часто употребляемых эпитетов, которые относятся к благоверной княгине Евдокии в этом житии – «блаженная». А.А. Плахова также обращает внимание на то, что корень «благо-» используется при необходимости указать на отношение соответствия предмета или существа своему назначению или своей цели[30]. Большинство эпитетов относятся к «семейному служению» благоверной княгини Евдокии и указывают на то, что она проходила его достойно.

Чистота брачного союза благоверного князя Димитрия и княгини Евдокии подчеркивается устойчивыми этикетными выражениями и образами: «по браце целомудренно живяста, яко златоперсистый голубь и сладкоглаголивая ластовица… и плоти угодия не творяху» или «по браце совокуплениа тоже тело чисто соблюде, греху не причастно».

Повествование «Вмале сказания» строится на более кратком известии «Слова о житии и преставлении». В такой форме реализации житийного канона акцент смещается с семейной аскезы супругов (что характерно не только для преподобнических житий, но и для большинства житий в целом) на создание образцовой христианской семьи, для которой совершенный отказ от супружеских отношений не является обязательным условием.

Проанализировав введение «Вмале сказания», мы можем заключить, что житийный канон в этой части произведения реализован при помощи библейских цитат, указывающих на единство святой со Христом и прочими подвижниками, сравнений, эпитетов и устойчивых выражений, характерных для житий преподобных и благоверных князей. Большинство этикетных формул направлено на создание художественной орнаментальности текста или служит средством абстрагирования, которые свойственны литературному канону этого времени[31].

Житийный канон «Вмале сказания» поддерживает отношение нестрогого подобия равноапостольным князьям Владимиру и Ольге, которое задается в этой части произведения. Благоверная княгиня Евдокия становится еще одним примером «российской земли благочестия основания и православной веры утверждения» для читателя ее жизнеописания. Принимая непосредственное участие в управлении государством, святая княгиня несет подвиги молитвы, поста и милосердия по отношению к нуждающимся. Она органично сочетает две традиции женского служения: служение во власти и служение в семье.