С середины 1990-х годов в духовных семинариях Русской Православной Церкви преподается курс миссиологии. Его введение в учебные планы было обусловлено чрезвычайной актуальностью стоящей перед нашей Церковью задачи внутренней миссии, то есть миссионерской деятельности,направленной на тех людей, которые хотя и приняли Крещение, но фактически живут вне Церкви. Реальное воцерковление этой части народа Божия остается сегодня главной миссионерской задачей Русской Церкви.
Начиная с 1997 года, духовные семинарии перешли на пятилетний учебный план, что привело к заметному переформатированию существовавших ранее межпредметных связей. В отношении преподавания гомилетики это породило целый комплекс проблем, которые все еще остаются нерешенными. В частности, сегодня четко неопределенны взаимоотношения между курсами гомилетики и риторики, гомилетики и русской патрологии, гомилетикии педагогики. Также не предпринималось пока попыток сопоставить и согласовать существующие программы по гомилетике и миссиологии. В декабре 2008 года на конференции, посвященной русской патрологии, которая проводилась в Московской Духовной Академии, мы высказали ряд принципиальных соображений, касающихся взаимоотношений между гомилетикой русской патрологией. Сегодня нам хотелось бы поделиться некоторыми соображениями, касающимися связей между курсами гомилетики и миссиологии.
Первое, на что необходимо обратить внимание, это кажущаяся близость предмета двух указанных наук. Ведь как гомилетика, так и миссиология в самом общем смысле могут быть определены как науки о христианской проповеди. При этом эти две дисциплины все же существенно отличаются друг от друга, как по содержанию, так и по методике преподавания.
Чтобы понять это различие, следует более внимательно проанализировать ключевой для обеих дисциплин термин проповедь. Напомним,что проповедь (в широком смысле) — это распространение каких-либо идей, знаний, истин, учений или верований,которое осуществляет их убеждённый сторонник. С этой точки зрения проповедью может быть названо распространение не только религиозных, но и любых иных взглядов. Соответственно, под христианской проповедью в широком смысле следует понимать распространение христианами своей веры, то есть возвещение миру Благой Вести. Именно такой смысл имеет слово проповедь в Новом Завете. Однако многовековая история Церкви привела к разграничению различных сфер проповеднической деятельности. Под евангельское понятие проповеди подпадает сегодня и преподавание Закона Божия в школе, и пастырская беседа священника с обратившимся к нему с человеком, и слово проповедника за богослужением, и выступление представителя Церкви в средствах массовой информации, и беседа с заключенными в пенитенциарных заведениях, и многое другое. Вполне очевидно, что разные виды христианской проповеди имеют сегодня свою специфику и потому должны изучаться в рамках различных учебных дисциплин (гомилетика, миссиология, пасторология, педагогика).
Вполне определенное разграничение между, по крайней мере, двумя видами христианской проповеди можно видеть уже в тексте Нового Завета. И это имеет непосредственное отношение к теме настоящего сообщения. Обращаясь к апостолам после Своего Воскресения, Господь Иисус Христос говорит: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам (Мф 28, 19-20). Нетрудно заметить, что в этом Евангельском отрывке глагол учить употреблен два раза. Если же заглянуть в греческий оригинал,то можно обнаружить еще более любопытный факт. В греческом тексте здесь употреблено два разных глагола, которые как в русском, так и в церковно-славянском языке переведены глаголом учить. В первом случае в греческом тексте стоит μαθητεύσατε(от μανθάνω), во втором случае — διδάσκοντες (от διδάσκω). В этом филологическом различии можно видеть указание на два существенно отличающихся друг от друга вида христианской проповеди. В соответствии с двумя указанными греческими глаголами эти два вида проповеди могут быть названы мафития (μαθητεία)и дидаскалия (διδασκαλία). Первый вид проповеди предшествует Крещению (научите все народы, крестя их), а второй предполагает обращение к членам Церкви, то есть к тем, кто уже принял Крещение(уча их соблюдать все, что Я повелел вам). Соответственно, мафития — это миссионерская проповедь,предшествующая Крещению и имеющая своей целью подготовку к нему, а дидаскалия — это пастырское душепопечение, направленное на уже крещенных людей.
Вполне очевидно, что проповедь миссионерская и проповедь внутрицерковная принципиально отличаются друг от друга. Миссионерская проповедь обращена к людям, которые либо не имеют никаких предварительных понятий о христианстве, либо, что хуже, имеют о нем искаженное представление. Поэтому миссионерская проповедь должна сообщить человеку, прежде всего, основы христианского вероучения, а также по возможности опровергнуть те ложные понятия о христианстве, которые он мог усвоить в результате предшествующего воспитания и обучения.
Классическим образцом миссионерской проповеди являются огласительные слова святого Кирилла Иерусалимского. Здесь мы как раз и видим, во-первых, последовательное изложение основных истин христианской веры, а во-вторых, опровержение тех ложных интерпретаций Евангелия, которые существовали во время произнесения святителем его слов. И еще один немаловажный момент. Слова святого Кирилла представляют собой единый цикл, имеющий четкий план. Этот план обусловлен текстом Символа веры, который крещаемые должны осмысленно произнести при Крещении. Любопытно,что сам святой Кирилл говорил о принципиальном отличии своих огласительных слов от простых церковных проповедей (бесед). Побуждая катехуменов к внимательному слушанию огласительных слов, он говорит: «Не почитай сих поучений обыкновенными беседами. Ибо хотя и сии (беседы — В.Б.)хороши и достойны веры; но ежели мы что-нибудь опустим сегодня в оных, то узнаем завтра. Здесь преподаются не увещания, а учение и притом в последовательном порядке, так что одна беседа не восполняет, а лишь продолжает другую» (Предогласительное слово, § 11). Из этих слов видно, что с точки зрения содержания между миссионерской и внутрицерковной проповедью существует важное различие. Первая предполагает «учение», то есть сообщение истин веры, а вторая— «увещание», то есть побуждение крещенных людей жить в соответствии со своейверой. Это полностью соответствует тому различению двух видов проповеди,которое мы обнаружили в Мф 28, 19-20. Действительно, Господь призывает апостолов учить крещенных людей соблюдать все, что Он заповедал. Таким образом, если в миссионерской проповеди центральное место занимает аспект вероучительный, то во внутрицерковной проповеди главное место занимает нравоучение, то есть побуждение к христианской жизни.
В словах святого Кирилла указано и еще одно важное различие между миссионерской и внутрицерковной проповедью. Он несколько раз подчеркивает, что далеко не все истины веры могут быть сообщены оглашенным. Например, учение о церковных таинствах (прежде всего, о Евхаристии)святой Кирилл раскрывает не в огласительных, а в тайноводственных словах,которые были обращены к людям, уже принявшим Крещение.
Таким образом, мы видим, что между миссионерской и внутрицерковной проповедью существует ряд принципиальных различий.Эти два вида проповеди обращены к разным категориям слушателей, имеют разные цели и потому отличаются по содержанию. Миссионерская проповедь является предметом миссиологии. В то время как теория, практика и история внутрицерковной проповеди изучается в рамках гомилетики. Таков общий принцип разграничения двух указанных дисциплин. Однако современная церковная ситуация вносит в эту, казалось бы, достаточно стройную схему существенные коррективы.
Напомним, что как Новый Завет,так и церковные писатели первых пяти веков христианской эры предполагают, что основная масса крещаемых — это взрослые люди. И потому их Крещению в обязательном порядке должна предшествовать катехизация, то есть, по сути дела,миссионерская проповедь. Однако сегодня подавляющее большинство церковного народа принимает Крещение в младенчестве, и потому оглашение для них не предваряет Крещение, а фактически следует за ним. В норме человек, крещенный в младенчестве, должен получить затем систематическое религиозное образование и воспитание (либо в семье, либо в рамках церковной школы). Но реально родители далеко не всегда прилагают усилие, чтобы привить ребенку знание христианского вероучения и основ христианской морали. В результате сегодня многие взрослые крещенные по сути остаются при этом неоглашенными. Именно эти люди и являются объектом внутренней миссии. Стало быть к ним должна быть обращена миссионерская проповедь. Однако эти люди являются в то же время полноценными членами Церкви и могут беспрепятственно посещать богослужения и участвовать в Таинствах. Таким образом, одновременно они потенциально являются и слушателями внутрицерковной проповеди, которая в отличие от миссионерской имеет свои цели и задачи. Это неизбежно ведет к тому, что часть миссионерской функции Церкви должна реализовываться сегодня в рамках церковной проповеди. И потому сегодня в проповеди необходимо должен присутствовать и элемент миссионерства. Хотя в норме миссионерские задачи, конечно же, должны решаться вне богослужения.
Присутствие сегодня в храмах значительного количества людей, не получивших систематических знаний о христианском вероучении, вносит и еще одну важную коррективу в современное церковное проповедничество. В свое время преподаватель Курской Духовной Семинарии Георгий Ильич Булгаков в своем учебнике гомилетики[1]указывал, что перед церковной проповедью всегда стоят три основные задачи:вероучительная, нравоучительная и апологетическая. Действительно, в проповеди всегда присутствуют научение вере, научение благочестию и обличение неправых мнений. Поскольку в норме священник с амвона обращается к крещенным людям,живущим церковной жизнью, вероучительный аспект в его проповеди должен быть менее значим, нежели нравоучительный. Проповедник, обращаясь к собранию верных чад Церкви, должен лишь напоминать уже известные им догматические истины. Ведь церковная проповедь не есть катехизация. И действительно, в Синодальную эпоху центральное место в отечественной проповеди занимало именно нравоучение. Хотя это, конечно же, не означает отсутствия в ней догматического или апологетического элемента. Например, у святителя Филарета Московского мы встречаем огромное количество глубоких догматических проповедей, а в проповедях архиепископа Никанора (Бровковича) особое внимание уделяется вопросам апологетики. Тем не менее, тогда главная задача проповедника заключалась встремлении побудить слушателей жить в соответствии со своей верой. Знание слушателями основных положений христианского учения было само собой разумеющимся.
Сегодня ситуация принципиально иная. Приходящие в Церковь люди порой не имеют даже самых элементарных знаний в области вероучения. К тому же инославные, иноверные и сектантские деноминации имеют сегодня практически полную свободу проповеди.Беспрепятственно издается антихристианская и атеистическая литература. Средства массовой информации проповедуют принципы жизни далекие от христианства. Поэтому сегодня вероучительные и апологетические задачи проповеди приобретают особую актуальность. Проповедник должен быть готов столкнуться с tabula rasa, с чистой доской, на которой еще предстоит напечатлеть основные догматические истины. Одним из главных вопросов со стороны прихожан является сегодня вопрос об отношении к многочисленным конфессиям ведущим активную миссию в наших странах. Поэтому нередко проповеднику приходится излагать учение Церкви методом «от противного»,то есть отталкиваясь от тех возражений, которые наиболее часто высказывают критики православия.
Так что для решения задач, стоящих сегодня как перед миссионерами, так и перед церковными проповедниками вряд ли можно опереться на проповедническое наследие даже ближайших к нам по времени предшественников. По верному замечанию профессора М.М. Тареева, «с точки зрения подлинной современности проповеди различие между паствами на расстоянии нескольких верст … и нескольких лет может быть столь же значительно, как и на расстоянии столетий и сотен верст»[2].Действительно, общество настолько сильно изменилось за последние 15-20 лет, что использование даже самых лучших проповедей, напечатанных, скажем, в «Журнале Московской Патриархии» в начале 1980-х годов, сегодня вряд ли можно признать целесообразным. А о проповедях выдающихся иерархов XIX века, увы, и говорить не приходится.Их использование возможно только при условии серьезной творческой переработки.
Подводя итог нашему небольшому сообщению, еще раз отметим, что хотя миссиология и гомилетика являются близкими предметами, все же они принципиально отличаются друг от друга. И это нужно иметь в виду как при выработке учебных программ, так и при выстраивании межпредметных связей в контексте всего комплекса семинарских предметов. При этом грань между миссионерской и внутрицерковной проповедью,которую мы попытались обозначить, является сегодня куда менее очевидной, чем впервые века бытия Церкви. С этой точки зрения необходимо внесение соответствующих корректив как в традиционные программы по гомилетике, обычноследующие дореволюционным образцам, так и в имеющиеся ныне программы по миссиологии.