Лекции священномученика Илариона (Троицкого) с 1913 по 1919 гг. в сравнении с общей работой первой кафедры Священного Писания Нового Завета
Данная публикация В.А. Хажомии посвящена педагогическому наследию священномученика Илариона на первой кафедре Священного Писания Нового Завета. Статья является результатом работы с рукописными студенческими конспектами лекций архиепископа. Автор также приводит сравнительный анализ преподавания сщмч. Илариона и профессора М.Д. Муретова, трудившихся на одной кафедре.
Статья

Священномученик Иларион (Троицкий) — один из самых ярких и талантливых церковных деятелей прошедшего XX века. Его творения на ниве библеистики вошли в золотой фонд библейской науки. Всесторонне одаренная личность, он был заметен всегда — с юных лет ученичества и уже как богослов и преподаватель Московской духовной академии. Даровитость в науке была дана ему Богом, поэтому заниматься ею было для него естественно. Количество и разносторонность его трудов — хорошее тому подтверждение.

В настоящее время существуют различные книги и статьи, повествующие о церковной деятельности священномученика Илариона: «Жизнеописание архиепископа Илариона (Троицкого)» игумена Дамаскина (Орловского), «Блажени непорочнии в путь ходящии» Н.А. Кривошеевой, кандидатская работа Г.В. Андрианова «Архиепископ Иларион (Троицкий) и его богословское наследие (опыт систематизации трудов и их оценки)» и др. Однако перечисленные исследования уделяют недостаточное внимание педагогическому наследию сщмч. Илариона на первой кафедре Священного Писания Нового Завета[1]. А ведь именно этой кафедре он отдал почти десять лет своей жизни и, может, трудился бы на ней далее, если б не начавшиеся в то время гонения на Церковь.

Данная статья служит неким итогом разобранных в рукописном виде лекций сщмч. Илариона в сравнении с общей работой первой кафедры Нового Завета. А так как на ней кроме сщмч. Илариона преподавал только один проф. М.Д. Муретов, то поэтому автор данной статьи предлагает сравнительный анализ их совместного преподавания, а также выясняет, что поменялось в учебном процессе с приходом сщмч. Илариона на I кафедру Нового Завета. Для этого автором используются два метода исследования: 1) исторический (диахронический) и 2) синхронический.Главным предметом изучения первого способа является сравнение методики преподавания на первой кафедре Нового Завета до и после прихода на нее В.А. Троицкого. Второй же способ необходим, чтобы выяснить, как сложилось совместное преподавание проф. М.Д. Муретова с В.А. Троицким. Источниковой базойисследования послужили рукописи из фонда 172 (в шести томах) Российской Государственной библиотеки, фонда 229 (в пяти описях) Центрального исторического архива Москвы, «Отчеты о деятельности Императорской Московской Духовной Академии», хранящиеся в библиотеке МДА, а также опубликованные творения священномученика Илариона.

С приходом сщмч. Илариона на первую кафедру Священного Писания Нового Завета можно заметить определенные изменения в учебном процессе уже по программе тем, содержащихся в Отчетах МДА.

План лекций М.Д. Муретова за 1910–1911 учебный год состоит из следующих тем: «1) Новый Завет как предмет науки вообще и православно-богословского изучения в частности (предисловие к курсу чтений по Священному Писанию Нового Завета). 2) Очерк истории экзегезы и критики Нового Завета. 3) О каноническом Четвероевангелии с кратким хронологическим построением по нему евангельской истории. 4) Истолковательное обозрение Евангелия по Матфею. 5) Образцы подробного критико-экзегетического анализа с опровержением отрицательных теорий и разбором возражений против православно-церковного толкования: родословие Христа, Лк. 1, 5–80 и сверхъестественное рождение Спасителя, Его преображение, воскресение и вознесение на небо. 6) На практических занятиях: а) чтение по греческому подлиннику и краткое толкование Евангелия по Иоанну всеми студентами 2-го и 3-го курсов и б) чтение и разбор письменных работ студентов 3-го курса на темы: 1. “Мамона неправды” в связи с новозаветным учением о собственности. 2. “Кесарево кесарю и Божье Богу” в связи с новозаветным учением об отношении христиан к мирской власти. 3. Логос — Богочеловек как объективный предмет веры человека и объективно Божественное средство осуществления блага в мире по Новому Завета. 4. Богословское значение воскресения и вознесения Спасителя»[2].

Первая информация о своде тем, предлагаемых сщмч. Иларионом для прочтения лекций на I кафедре Священного Писания Нового Завета, становится известной в 1912–1913 учебном году. Они перечислены в таком порядке: «Понятие о Св. Писании. Св. Писание и Церковь. Может ли Св. Писание сохранять свое значение вне Церкви? 2. Исторические судьбы науки о Св. Писании, задача и состав этой науки. 3. История новозаветного канона до окончательного его утверждения на Востоке и Западе. 4. История критики новозаветного текста с обзором авторитетнейших научных изданий Нового Завета. 5. О Евангелиях и синоптическая проблема. 6. Исагогические сведения о Евангелиях Матфея, Марка и Луки с обзором их идейного содержания. Практические занятия состояли: 1) в толковании первых четырех глав Евангелия Матфея при помощи русских и иностранных комментариев, святоотеческих истолковательных творений и специальных богословских сочинений и 2) в практическом ознакомлении с Novum Testamentum graece Тишендорфа (т.е. с его самым ценным восьмым критическим изданием греческого новозаветного текста, которое вышло в Лейпциге в двух томах в 1869–1872 гг. (выпускалось по частям с 1864 г.); издание включало большой критический аппарат, в который Тишендорф включил все разночтения, обнаруженные им или его предшественниками в рукописях, переводах и произведениях отцов Церкви) — editio octava critica major, причем сиглы этого издания пояснялись имеющимися в академической библиотеке факсимиле новозаветных рукописей, преимущественно Codex Sinaiticus Petropolitanus new reproduced in facsimile from photographs by Helen and Kirsopp Lake. Oxford, 1911. Лекции по истории канона сопровождались чтением относящихся к этой истории подлинных текстов по второму изданию Erwin Preuschen. Kürzere Texte zur Geschichte der alten Kirche und des Kanons. II. Teil. (Tübingen, 1910)»[3].

При этом нельзя сказать, что у проф. М.Д. Муретова и сщмч. Илариона имелись противоречия. Они были единомышленниками в основных богословских вопросах, а самое главное, что они не представляли себе богословскую науку вне Церкви. Но при этом у каждого из них есть свои индивидуальные особенности, в чем их подходы, безусловно, различаются.

Зачастую, как можно было заметить, вступительные лекции сщмч. Илариона несут в себе глубокие мысли о жизни в Церкви, о вере, богословии, Отечестве. Эти лекции задают студентам верное направление, то, к чему надо стремиться, или то, о чем необходимо задуматься, и что, безусловно, повлияв на их сознание, в дальнейшем отразится и на их занятиях наукой. С другой стороны, в этом также усматривается забота отца Илариона не только как преподавателя, отвечающего за полученные знания учащихся в научной области, но и как пастыря доброго, заботящегося о духовном сознании молодых людей, пришедших учиться. Цель обучения в Московской духовной академии заключается не только в том, чтобы из ее стен выходили много знающие научные деятели, но прежде всего духовно наученные лица, которые в дальнейшем станут священнослужителями. Поэтому сщмч. Иларион в одной из таких лекций упомянул о том, что и они, студенты, в дальнейшем, после своего обучения, будут окормлять и учить своих духовно пасомых. Особую актуальность этим беседам со студентами придают те примеры, которые сщмч. Иларион берет из современной жизни.

У М.Д. Муретова вступительные лекции проходят стройно и строго без отступлений, по тому своду тем, которые он обозначил изначально.

Перед тем как перейти к непосредственному изучению Священного Писания Нового Завета, сщмч. Иларион в каждом учебном году с самого начала определяет отношение Церкви и Священного Писания, тем самым закладывая учащимся фундаментальные основы, без которых не может существовать, по его мнению, наука о Священном Писании, как и оно само. Одно из этих положений заключается в том, что Церковь и Священное Писание по существу своему неразрывны, поскольку Дух Святой пребывает только в Церкви, и Им же Священное Писание дается Церкви, соответственно и Церковь, и Священное Писание по своей сути являются проявлением и действием одного и того же Духа Божия. Следовательно, толковать Священное Писание имеет право только Церковь[4]. Важнейшее место в этом занимает святоотеческое наследие, толкование людей, особенно просвещенных Духом Святым. Именно от этого тезиса исходит все дальнейшее богословие сщмч. Илариона о Священном Писании, что, безусловно, помогает нам лучше понять его научно-педагогическое наследие и вклад в область библеистики.

Митрофан Дмитриевич Муретов в своих лекциях говорит не так много об отношении Церкви и Священного Писания, в сравнении с сщмч. Иларионом, но по некоторым высказываниям и выводам можно выяснить его понимание данной темы. Рассуждая об истории эгзегезиса, Митрофан Дмитриевич заметил, что святость отцов Церкви есть важнейший критерий, когда кто-либо берется за изъяснения текста. И выше их мнения не может быть ни одна научная методика. Подводя некий итог всему сказанному, М.Д. Муретов признал, что человек, отвергающий святоотеческий опыт Церкви, не только не найдет истинного смысла в Священном Писании, но пойдет по пути, ведущем его к духовной гибели. Под этим он подразумевает именно тех, кто выше авторитета Церкви ставит учение и толкование на Священное Писание Лютера, Цвингли и подобных им лжеучителей[5].

Сщмч. Иларион и М.Д. Муретов отмечают два метода усвоения Священного Писания. Первый способ и самый важный, по мнению сщмч. Илариона, непосредственно связан с духовным состоянием человека. Исходя из слов Священного Писания, по которым только «чистые сердцем Бога узрят», сщмч. Иларион дает понять о невозможности познания Господа теоретически. Исполнение заповедей Божьих и очищение от грехов приближает нас к Богу, соответственно и к познанию Его Откровения[6]. Эту мысль сщмч. Иларион встречает не у одного святого отца. Невозможно просто изучать Бога, а надо жить Им. Митрофан Дмитриевич говорит о том же самом, называя основным для изучающего Священное Писание веру во Христову Истину по примеру святых отцов. И, безусловно, оба ученых помимо этого считают необходимым применять научные методы исследования, которые также были использованы святыми отцами Церкви[7].

Еще в первые века в Церкви появляются различные направления и школы толкования Священного Писания. Сщмч. Иларион не рассматривает эти направления, в отличие от Митрофана Дмитриевича, который делит их на три: 1) философско-аллегорическое; 2) историко-буквалистическое; 3) православное. Под последним направлением он имеет в виду святых отцов, таких как святитель Иоанн Златоуст, блаженный Иероним и другие. Конечно, М.Д. Муретов поддерживает больше третье направление, о чем он и говорил своим студентам[8]. Сщмч. Иларион, хотя и не останавливался на этой теме так подробно, но в одной из своих вступительных лекций он упоминает святителя Григория Богослова и прп. Исаака Сирина, чья святость придает их толкованию особый авторитет[9]. Из его творений и лекций также отчетливо видно, что он поддерживает мнение своего учителя в этом вопросе.

В отличие от сщмч. Илариона, который разбирал в своих лекциях еретические течения первых веков (монтанизм, маркианитство и др.), искажавших Священное Писание, М.Д. Муретов много лекционного времени отводил на изучение различных движений ближе к новому времени (мифологисты, рационалисты, представители Тюбингенской школы, моралисты и др.), для которых Священное Писание было не Словом Божьим, а книгой, с помощью которой подкреплялись доктрины их лжеучений.

 Но есть отдельные личности, о которых в своих лекциях упоминают как сщмч. Иларион, так и Митрофан Дмитриевич. После обсуждения и опровержения безосновательных теорий представителей Тюбингенской школы, М.Д. Муретов перешел к рассмотрению воззрений Эрнеста Ренана. Этот французский ученый относился к рационалистам, чьи методика изучения и отношение к Священному Писанию, по мнению Митрофана Дмитриевича, еще хуже, чем даже у реформаторов. Отрицая сверхъестественные места в Священном Писании, они забывают, что на самом деле есть Священное Писание, и о Ком оно призвано благовествовать. Ведь для Бога все возможно, и чудо есть естественное проявление Божественной природы. Так, Эрнест Ренан относится к Господу Иисусу Христу не как воплотившемуся Богу, а как к обычному совершенному человеку, так как, с точки зрения науки, Божество невозможно объяснить. Основную ошибку западного богослова М.Д. Муретов выражает следующими словами: «превращение богочеловеческого образа Спасителя в древне-палестинского раввина с оттенком новейшего французского аббата либерального направления»[10]. Сщмч. Иларион во вступительной лекции 1913–1914 учебного года тоже высказывался о несостоятельности и утопичности мнения Эрнеста Ренана, в частности о его отношении к чуду. По воззрениям Ренана, то, что невозможно объяснить с помощью научного эксперимента, непременно надо отвергать. Но богословская наука — это не просто наука. Главным ее объектом является Бог, чья сущность непознаваема, почему и об эксперименте здесь говорить неуместно[11]. Такие убеждения рождают только неверие, которые погружают человека в полный материализм, ведущий к духовной смерти.

Не один раз сщмч. Иларион крайне отрицательно высказывался против воззрений Л.Н. Толстого, который свой разум ставит выше авторитета Церкви[12]. Л.Н. Толстой почему-то считал, что если апостолы были необразованны, то уже только по этому факту написанное ими не должно внушать доверие, видимо не учитывая того, Кто дал им это Откровение. Не зря в пробной лекции[13] «Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету» сщмч. Иларион приравнивает Толстого к еретикам раннего периода Церкви, которые делали то же самое, что и он. «Мы можем даже утверждать, что древний Маркион как бы снова жил на наших глазах. Тот древний Маркион был родом из Понта… наш Маркион жил в Тульской епархии, в Крапивенском уезде... Оба они — и Маркион, и Толстой — обвиняли Церковь, но сами-то начинали именно с “обсечения” Евангелия... и галилеийский Учитель вынужден был, таким образом, говорить только то, что прикажет ему яснополянский лжеучитель»[14]. М.Д. Муретов также высказывался против Л.Н. Толстого, относя его к движению моралистов, которых он определяет как адогматистов[15]. Несмотря на то, что о Толстом он говорит не так ярко, как это делает сщмч. Иларион, однако, относит к абсурду его отвержение догматов и при этом признание им морали в Священном Писании.

В лекциях сщмч. Илариона и М.Д. Муретова часто можно встретить опровержения гипотез и теорий западного богословия (зачастую это представители протестантских школ). Однако в некоторых местах Митрофан Дмитриевич отмечает некоторые положительные стремления и действия инославных ученых. Это относится прежде всего к церковно-ортодоксальной школе, в которую входят как протестанты, так и католики. Из протестантов, принадлежащих к этой школе, им выделяются такие ученые, как Тишендорф, Фаррар, Цан, Рэйс и Генстенберг, у католиков он отмечает орден иезуитов[16]. По его мнению, именно это направление боролось против отрицания и неверия, овладевших западным христианством в XIX — начале XX вв. Также он одобрительно отзывался о возвращении Католической Церкви к отцам Церкви[17]. В лекциях сщмч. Илариона таких лестных выражений о западной науке особо не встретишь, хотя это не говорит о том, что он не мог к каким-то моментам относиться положительно. В основном он призывал наше богословие к освободительной войне против западной схоластики (к чему призывал и М.Д. Муретов), а в одной из вступительных лекций он называет Запад — Иудой, которому ничего не стоит взять свои серебряники, поменяв на них истинного Бога[18]. Для православного человека западные мнения действуют отравляюще, и упадочное состояние христианства на Западе служит хорошим тому подтверждением.

Большую часть своей педагогической деятельности сщмч. Иларион посвящает исагогике, в отличие от М.Д. Муретова, который много времени, судя по лекциям, уделял экзегезе как отечественного богословия, так и западного. В исагогике сщмч. Илариона помимо других тем можно выделить три основные: 1) история формирования новозаветного канона с I по IV в., 2) история текстологии Священного Писания Нового Завета и 3) Четвероевангелие.

Рассматривая историю формирования новозаветного канона с I по IV в., сщмч. Иларион больше времени тратит на изучение именно первых двух веков. В I веке, по мнению сщмч. Илариона, благодаря Ефесской Церкви сохранились сведения о книгах, которые считались каноническими. И этот факт неудивительный, ведь ее главой был ученик апостола Павла Тимофей, а также какое-то время, вплоть до своей смерти, там жил любимый ученик Господа святой Иоанн Богослов. О священном каноне Нового Завета во II веке становится известным из творений святых отцов и писателей Церкви, которые боролись с еретическими движениями. Особенно важное место в этом вопросе занимает Лионская Церковь и возглавляющий ее святитель Ириней. В последующие эпохи сщмч. Иларион на этом поприще выделяет труды святителя Афанасия Великого. Он первый на Востоке составил список из 27 книг Священного Писания Нового Завета, которые и по сей день признаются Церковью как канонические[19]. По свидетельству Руфима Аквилейского, принятие западными Церквями в IV веке того же свода священных книг, как и на Востоке, связано также с личностью святителя Афанасия. Можно заметить, что убеждения сщмч. Илариона строятся на основе святоотеческих творений, а также гипотезах, вышедших из отечественного богословия (гипотеза о роли Ефесской Церкви в истории формирования новозаветного канона принадлежит русскому ученому А.В. Горскому). В лекциях, посвященных формированию в лоне Церкви канона подлинных священных книг, сщмч. Иларионом отмечаются некоторые интересные факты. Оказывается, несмотря на то, что два послания святителя Климента Римского не вошли в канонический корпус новозаветных книг, который цитирует Климент Александрийский, и они входят в Александрийский кодекс, два отрывка из них читались за богослужением, о чем свидетельствует сирийская рукопись XII века. Эти послания по 85 апостольскому правилу упоминаются вместе с каноническими книгами[20]. Отмечено сщмч. Иларионом и то, что в VI веке во второй части кодекса Юстиниана (529–534) были помещены 27 книг Священного Писания Нового Завета, которые ранее отмечались в 39‑м письме, написанном в 367 году святителем Афанасием Великим[21].

Лекции сщмч. Илариона по истории текстологии Священного Писания Нового Завета записаны студентами не так подробно, как лекции, относящиеся к истории формирования новозаветного канона и изучению Четвероевангелия. Хотя если посмотреть на экзаменационные вопросы, а также на программы лекций за разные учебные года, то можно заметить, что учебного времени на историю текстологии Нового Завета из тех же трех разделов тоже отводится меньше, но все же у сщмч. Илариона по этой теме сказано больше, чем у Митрофана Дмитриевича, который практически ее не затрагивает.

Эти лекции сщмч. Иларион начинает с развития письменности в первые времена христианства (рассматривается материал, используемый для написания, шрифты и пр.). Во время одной из таких лекций сщмч. Иларион высказал интересное предположение, а именно, что по причине эсхатологических настроений христиане, жившие в I веке, не задумывались о сохранении в будущем материала, на котором было записано Божественное Откровение[22]. Ведь даже апостолы какое-то время думали, что Второе Пришествие Христово наступит еще во время их жизни. Дальше сщмч. Иларионом перечисляются древние списки кодексов и переводов Священного Писания, а также ученых, занимавшихся собиранием этих источников для исследования и последующего выпуска уже печатного текста. На фоне всех научных деятелей, изучавших древние списки новозаветного канона, наибольшее внимание уделяется Константину фон Тишендорфу, который нашел древний кодекс в монастыре Святой Екатерины, расположенном на Синайском полуострове. Хорошим тому подтверждением служат целые циклы практических занятий сщмч. Илариона за разные учебные года, главной темой которых было изучение критических изданий Священного Писания Нового Завета, выпущенных Тишендорфом. Хотя в 1915–1916 учебном году, оканчивая лекцию по истории текстологии Нового Завета и подводя некоторые итоги, сщмч. Иларион признает, что до сих пор вся эта история критики не пришла к четким и ясным выводам[23].

Последний раздел, посвященный изучению Четвероевангелия, довольно объемный по содержанию как у сщмч. Илариона, так и у М.Д. Муретова. Большинство мнений у них сходны, правда, каждый говорит об этом в характерном для их личности стиле изложения. Освещение одних вопросов у сщмч. Илариона и их отсутствие у М.Д. Муретова не означает того, что кто-то из них знал больше, а кто-то меньше, просто каждый из преподавателей делал акценты на том, что считал нужным. Также не стоит забывать тот факт, что лекции записывались студентами, которые тоже могли что-то опустить и не записать. Особенно это хорошо заметно по конспектам лекций сщмч. Илариона, где записи каждого учебного года иногда дополняют предыдущий, или наоборот.

Не приступая еще к самому разбору четырех Евангелий, сщмч. Иларион вначале исследует этимологию слова εὐαγγέλιον, и здесь есть некоторые сведения, достойные особого внимания. С классического греческого сщмч. Иларион переводит это слово как «награда за что-либо», а в «Переводе семидесяти» он говорит, что его переводят словом «дары». В Священном Писании Ветхого Завета это слово встречается в двух значениях: 1) «благая весть» и 2) «дар». В Священном Писании Нового Завета его переводят уже только одним словосочетанием — «благая весть». Рассмотрев различные значение слова εὐαγγέλιον, в заключение сщмч. Иларион отмечает, что в действительности на русский язык это слово невозможно перевести настолько глубоко и точно в том значении, какое оно имеет в древнегреческом языке, ведь на самом деле оно «обозначает самый факт спасения»[24].

 Также очень существенны несколько замечаний сщмч. Илариона по поводу перевода слова kata, в отношении названия Евангелия. Если говорить о самом переводе этого слова, то сщмч. Иларион недоумевает, откуда взялся предлог «от», ведь оно переводится как «по», что равноценно латинскому слову secundum. Дальше он объясняет студентам, почему в древнегреческом языке стоит именно предлог «по». Так, если вдуматься в смысл слов, то когда произносят «Евангелие по Матфею» или «Евангелие по Иоанну», акцент делается совсем на другом, нежели когда предлог «по» меняется на «от». Предлог «по», по мнению сщмч. Илариона, акцентирует тот факт, что Евангелие одно, а написавшие его ученики Христовы различны. Как каждый человек имеет личностные особенности, присуще только ему, так и апостолы Господни тоже имеют в себе разные человеческие качества, но «благая весть» — одна. А появление четырех Евангелий было обусловлено тем фактом, что авторы Евангелий учитывали особенности тех, кому они хотели донести это благовестие[25].

Таких существенных замечаний по этимологии слова εὐαγγέλιον и предлога κατα в лекциях у М.Д. Муретова не присутствует.

Разбирая различные гипотезы о том, как могли писаться Евангелия, в том числе затрагивая и синоптическую проблему, сщмч. Иларион и М.Д. Муретов приходят к одному выводу в этом вопросе, — к гипотезе взаимного пользования между евангелистами. И действительно, если следовать их мыслям, то она является более реальной и естественной, чем все прочие теории. Евангелие от Матфея было известно евангелисту Марку, это видно по опущению в Евангелии от Марка некоторых событий, которые есть в Евангелии от Матфея. Простое изложение обоих этих евангелистов делает эти Евангелия похожими в некоторых местах. Евангелист Лука, ознакомившись с Евангелиями от Матфея и Марка, пишет его литературным языком и хронологически точнее, чем два предыдущих, а их использование подтверждается некоторыми схожими параллельными местами, по причине чего эти три Евангелия получили названия «синоптические».

Сщмч. Иларион, в отличие от М.Д. Муретова, подробно рассматривает жизнеописание святого евангелиста Матфея. Определяя характер Евангелия от Матфея, сщмч. Иларион отмечает такую особенность, что именно не принадлежность апостола Матфея к фарисеям, а к мытарям, помогла ему лучше осознать смысл миссии Христовой, увидеть в Иисусе Христе Спасителя. Сщмч. Иларион убежден, что фарисеев намного сложнее обратить в веру Христову, чем мытаря Левия или другого какого-либо грешника. М.Д. Муретов только замечает, что хорошо заметен антифарисейский характер этого Евангелия. Исследуя Евангелие от Матфея, сщмч. Иларион и М.Д. Муретов очень часто прибегают к свидетельствам Папия Иеропольского, данным на эту книгу Священного Писания. Именно на него они ссылаются, когда говорят о ее написании святым евангелистом Матфеем на древнееврейском языке. Сщмч. Иларион предполагает, что на древнегреческий язык это Евангелие мог перевести сам евангелист Матфей, так как перевод довольно ранний, а сам переводчик был из евреев. Митрофан Дмитриевич считает точно так же, приводя при этом свидетельство блаженного Иеронима[26].

Сщмч. Иларион, говоря о Евангелии от Марка, очень много приводит биографических сведений, чего у М.Д. Муретова нет. Им отмечается родство апостола Марка с апостолом из семидесяти и помощником апостола Павла Варнавой, а также тот факт, что дом этого евангелиста часто служил тем местом, где собирались христиане, жившие в Иерусалиме. В Священном Писании не раз говорится о евангелисте Марке как о помощнике первоверховного апостола Петра. Этот факт сщмч. Иларион дополняет свидетельствами святых отцов Церкви (свт. Евсевий Кесарийский, свт. Климент Александрийский, блж. Иероним, Папий Иерапольский, свт. Ириней Лионский, мч. Иустин Философ и Пантен), некоторые из которых называют это Евангелие «воспоминаниями Петра» или «благовестием Петра», а святого евангелиста Марка «истолкователем» апостола Петра. В тексте Евангелия от Марка сщмч. Иларион подмечает, что о Понтие Пилате говорится так, будто те люди, кому предназначалась эта священная книга, довольно хорошо знали, кто был прокуратор. Это служит одним из подтверждений того, что это Евангелие адресовано именно христианам из язычников. М.Д. Муретов, изучая это Евангелие, в общем больше касается проблем, связанных с различными гипотезами по поводу синоптических Евангелий. Как результат, что оговаривалось уже выше, признание гипотезы взаимного пользования стало более вероятным.

О Евангелии от Луки больше интересного материала можно найти в лекциях сщмч. Илариона. С М.Д. Муретовым они пересекаются в вопросах об отношении Маркиона к священным книгам евангелиста Луки, а также оба исследуют труд западного ученого Гарнака. Сщмч. Иларион называет Евангелие от Луки «настоящим научно-историческим трудом»[27], также и Митрофан Дмитриевич отмечает его строго хронологическую структуру. В лекциях сщмч. Илариона анализируется язык, использованный евангелистом Лукой при написании Евангелия. По его убеждениям, Евангелие от Луки написано не на классическом древнегреческом языке, а на простонародном языке, который имеет название «койне». Ошибочна версия, замечает сщмч. Иларион, утверждающая, будто этот язык составлен из древнееврейского и древнегреческого языков. На первый взгляд так может показаться из-за влияния на него семитских языковых групп, хотя на самом деле это был разговорный язык у греков[28]. Говоря о евангелисте Луке как о спутнике апостола Павла, сщмч. Иларион проводит параллели между их священными письменами, которые подтверждают их тесное общение. В Послании к Коринфянам упоминание о Тайной вечери очень схоже с описанием ее евангелистом Лукой в Евангелии, или у обоих встречаются слова такие, как, например, «достоин, делать меры своя». В Священном Писании евангелист Лука зовется врачом, и действительно, места в Евангелии и книге Деяний Святых апостолов, где им грамотно определяются болезни с точки зрения медицинской науки или когда употребляются определенные слова, характерные только для людей этой профессии, хорошо это подтверждают. Кроме этого, сщмч. Иларион отмечает еще одну особенность, а именно его знание римского права на примере 22 главы книги Деяний, что еще дает нам возможность говорить о нем как о человеке, разбиравшемся в юриспруденции того времени[29].

О Евангелии от Иоанна в лекциях М.Д. Муретова можно найти больше информации, чем в лекциях сщмч. Илариона. Это можно объяснить тем, что с именем святого апостола Иоанна у него связана магистерская работа. Здесь следует также отметить некоторые места у сщмч. Илариона, которые отсутствуют у М.Д. Муретова, но с научной точки зрения они представляют собой особенный интерес. У Митрофана Дмитриевича довольно подробно изложено жизнеописание евангелиста Иоанна. Отмечаются близкие отношения евангелистов Иоанна и Луки, что подтверждают две первые главы из Евангелия от Луки. Разбираются обоими учеными свидетельства отцов Церкви о четвертом Евангелии, а также гипотезы, связанные с ним. Значительное число лекций у М.Д. Муретова было отведено на изучение самого текста (беседы Христа с Никодимом и самарянкой, речи Господа и др.). У сщмч. Илариона, помимо всего прочего, хотелось бы отметить два важных наблюдения. Говоря о ереси монтанизма, сщмч. Иларион делает предположение, что она могла появиться после ознакомления ее представителями с Евангелием от Иоанна, а если говорить точнее, с учением в нем о Параклете[30]. Другое же относится к рукописи XVI века, так называемым «псалмам Соломона», или «одам Соломона», по свидетельству Лактанция и гностического источника Πίστις Σοφία. Сщмч. Иларион категорически не согласен с Гарнаком, который относит эти оды к еврейским произведениям. Встречающиеся в этой рукописи такие словосочетания, как «свет миру», «истина» и др., по Гарнаку, дают право утверждать, что евангелист Иоанн использует эти оды в своем Евангелии. Поэтому сщмч. Иларион, недоумевая, замечает: неужели Евангелие от Иоанна — это соединение исторических фактов, взятых у синоптиков, с мистическими чаяниями евреев? — Конечно, нет. Следовательно, более логично, по сщмч. Илариону, эту находку отнести к гностикам[31].

Необходимо также отметить, что при совместном преподавании, где сщмч. Илариону было отведено больше часов, М.Д. Муретов читает лекции только по новозаветной гносеологии.

Практические занятия у обоих ученых схожи по своей структуре, хотя отрывки из Священного Писания, выбираемые ими для разбора, бывают различными. Правда, необходимо отметить, что, в отличие от проф. М.Д. Муретова, на практических занятиях у сщмч. Илариона особое место занимало изучение изданий Нового Завета Константина Тишендорфа.

Изложение материала у сщмч. Илариона при сравнении отличается от М.Д. Муретова более простой речью и меньшим использованием научной терминологии. Конечно, это не означает, что сщмч. Иларион был менее образованным. Один тот факт, что он был признан самым лучшим студентом МДА по успеваемости за последние 50 лет ее существования, уже говорит о нем как об исключительно талантливой личности.

В лекциях встречается терминология, которая была изобретена лекторами и предложена студентам для объяснения определенных понятий как у сщмч. Илариона, так и М.Д. Муретова. Например, стремление к обожению сщмч. Иларион называет «истинным прогрессом», в отличие от «внешнего прогресса», целью которого является полное преимущество одних над другими или, если сказать точнее, использование во грех[32]. А «истинной культурой» М.Д. Муретов именует истинно духовные ценности, стержнем чего является христианская любовь[33].

 Очень заметен философский уклон проф. М.Д. Муретова, который отсутствует у владыки Илариона. И это не удивительно, ведь еще будучи студентом, Митрофан Муретов тяготел к философии. Хорошим тому подтверждением служит его магистерская диссертация на тему «Учение о Логосе у Филона Александрийского и Иоанна Богослова в связи с предшествовавшим историческим развитием идеи Логоса в греческой философии и иудейской теософии», которую он защитил в 1885 году. Особенная расположенность М.Д. Муретова к философии заметна в преподавании им гносеологии Нового Завета, в предмете, который он начал вести по вступлении сщмч. Илариона на первую кафедру Нового Завета.

В лекциях сщмч. Илариона можно заметить проявление любви и благодарности к своему учителю профессору М.Д. Муретову. Подтверждением служат лекции в 1917–1918 учебном году, часть которых он посвятил изложению научно-богословской деятельности почившего заслуженного ординарного профессора[34].

Отличительной чертой научно-педагогического наследия сщмч. Илариона является тот факт, что им всегда и везде превозносилась не схоластика, а церковное учение, основанное прежде всего на опыте жизни в Боге, которая возможна только в Церкви. От начала и до конца своей жизни он являл собой пример истинного чада Матери Церкви Православной, полностью отдавал себя на служение ей, и это не могло не отразиться на той дисциплине, на преподавание которой он был поставлен Промыслом Божиим после окончания Московской духовной академии. Церковь для священномученика Илариона была тем компасом и определяющим началом, через которые строилось его дальнейшее отношение ко всей жизни, в том числе и к Священному Писанию. А если выражаться словами апостола Павла, как в жизни, так и во всех вопросах Церковь была для него «столпом и утверждением истины» (1 Тим. 3, 15).

На первой кафедре Священного Писания Нового Завета священномученик Иларион передавал своим студентам те же наиважнейшие истины. Только Церковь задает правильное направление понимания Священного Писания. Без Церкви священные книги приобретают совсем не тот смысл, какой закладывался апостолами и учениками Христовыми. Это происходит по причине того, что Священное Писание Нового Завета — это не просто книга или памятник литературы, это прежде всего слово Божье. Призыв священномученика Илариона, который звучал на протяжении всей его преподавательской деятельности и в его творениях, — это руководствоваться во всем авторитетом Церкви, что представляет собой главную и наиважнейшую ценность для отечественной библейской науки.

Лекции сщмч. Илариона не наполнены высоконаучными терминами и латинизмами. Цель его преподавания прежде всего заключалась в прививании учащимся понимания, что церковность человека напрямую влияет и на его научный склад мышления. Для сщмч. Илариона было важно научить студентов правильно мыслить о важнейших положениях христианского мировоззрения. Практически каждый разбираемый им вопрос обсуждается с точки зрения опыта Церкви и ее святоотеческого наследия. Проникнутый святоотеческим духом, сщмч. Иларион и своих студентов направлял по тому же пути.

Сщмч. Иларион призывал отечественное богословие к независимости от западной схоластики. Он искренне радовался, когда видел достойных ученых и их труды в русской богословской науке, которые не брали за основу своих исследований учения протестантских школ или других инославных конфессий. Их работы он использовал как в своих трудах, так и в лекциях. В исследовании истории новозаветного канона священномученик Иларион использовал гипотезу А.В. Горского, которая действительно, несмотря на всю свою упрощенность, по сравнению с другими выглядела более убедительной, без употребления каких-либо усложняющих схем.

Тяжелое время для Церкви не дало сщмч. Илариону раскрыть в полноте свой потенциал. Но даже за короткое время жизни его вклад в богословскую науку и непосредственно в библеистику оказался существенным и весомым, ведь вся его преподавательская деятельность была направлена на восстановление отечественной богословской мысли, которую он призывал в своих научных убеждениях прибегать к авторитету Церкви и святоотеческому наследию. В этом и состоит основное достоинство научно-педагогического наследия сщмч. Илариона в библейской науке.

 

Библиография 

1.     Иларион (Троицкий), сщмч. Творения: В 3 т. — Т. 2. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2004.

2.    Отчет о состоянии МДА. 1910–1911.

3.    Отчет о состоянии Императорской МДА. 1912–1913.

4.    РГБ. Ф. 172. К. 159. № 1. Классный журнал за 1910–1911 уч. год.

5.    РГБ. Ф. 172. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы.

6.    РГБ. Ф. 172. К. 162. № 12. Классный журнал за 1915–1916 и 1918–1919 уч. годы.

7.    РГБ. Ф. 172. К. 163. №. 2. Классный журнал за 1915–1917 уч. годы.

 

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

К. — картон



[1] Согласно уставу академии 1910 года кафедру Священного Писания Нового Завета (и не только ее) было принято разделить на первую и вторую. На первой кафедре Священного Писания Нового Завета преподавал проф. М.Д. Муретов и сщмч. Иларион (Троицкий), а на второй священник Владимир (Страхов).

[2] Отчет о состоянии МДА. 1910–1911. С. 39–40.

[3] Отчет о состоянии Императорской МДА. 1912–1913. С. 54.

[4] РГБ. Ф. 172. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 2–3

[5] Там же. К. 159. № 1. Классный журнал за 1910–1911 уч. год. С. 7.

[6] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 2.

[7] Там же. С. 4; К. 159. № 1. Классный журнал за 1910–1911 уч. год. С. 3.

[8] Там же. С. 5–6.

[9] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 2.

[10] Там же. К. 159. № 1. Классный журнал за 1910–1911 уч. год. С. 15–16.

[11] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 1–2.

[12] Там же. С. 32.

[13] В Отчетах о деятельности и Журналах Собрания Совета МДА пробными называют те лекции, которые должны подготовить и прочитать профессорские стипендиаты. Только после их прочтения Совет академии избрал В.А. Троицкого на должность преподавателя первой кафедры Священного Писания Нового Завета.

[14] Иларион (Троицкий), сщмч. Творения: В 3 т. — Т. 2. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2004. С. 79.

[15] РГБ. Ф. 172. К. 159. № 1. Классный журнал за 1910–1911 уч. год. С. 17.

[16] Там же. С.18–19.

[17] Там же. С. 7.

[18] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 30.

[19]Там же. С. 45.

[20] Там же. К. 162. № 12. Классный журнал за 1915–1916 и 1918–1919 уч. годы. С. 10.

[21] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 45.

[22] Там же. К. 162. № 12. Классный журнал за 1915–1916 и 1918–1919 уч. годы. С. 17.

[23] Там же. С.18.

[24] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 22.

[25] Там же.

[26] Там же. С 26.

[27] Там же. К. 162. № 12. Классный журнал за 1915–1916 и 1918–1919 уч. годы. С.23.

[28] Там же. К. 163. № 2. Классный журнал за 1915–1917 уч. годы. С. 6.

[29] Там же. К. 162. № 12. Классный журнал за 1915–1916 и 1918–1919 уч. годы. С. 23.

[30] Там же. К. 163. № 2. Классный журнал за 1915–1917 уч. годы. С. 9.

[31] Там же. С. 10.

[32] Там же. К. 160. № 13. Классный журнал за 1913–1915 уч. годы. С. 2.

[33] Там же. К. 163. № 2. Классный журнал за 1915–1917 уч. годы. С. 8.

[34] Там же. С. 23.

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9