«Сейчас вопрос религии актуален как никогда раньше», — утверждал раввин Пинхас Голдшмит (Pinchas Goldschmidt), лидер Российской Еврейской Общины.
Изучение этого вопроса по всему миру показывает конфликтующие тенденции: в то время как показатели христианства и ислама стабильно растут в развивающихся странах, количество атеистов возрастает среди более состоятельных жителей планеты. Голдшмит быстро вступает в открытую полемику с физиком — теоретиком Лоренсом М.Краусом (Lawrence M. Krauss), их спор отражает вековое напряжение между религией, наукой и разумом.
«Зачем верить в то, что не имеет доказательств и зацикливаться на книге, написанной древними, которые «не имели представления о вращении Земли вокруг Солнца» — спрашивает Краус.
Наркис Элон (Narkis Alon) молодой общественник из Израиля вступила в полемику с идеей о том, что религиозный порыв в принципе не требует никаких особенных доказательств. «Для меня религия — это связь с чем-то высшим», — сказала она.
Сестра Кэрол Киан (Carol Keehan), глава Католической ассоциации здравоохранения (Catholic Health Association), которая имеет более 600 больниц в Соединенных Штатах, заметила, что люди во всем мире нуждаются в вере в высшую силу.
Анализ более 2000 опросов, статистические данные и другая информация, собранная Forum on Religion & Public Life в 2010 году показал, что 84% от 6,9 млрд населения планеты определили себя как «имеющие отношение к религии». Христиане составили самую большую группу — 2,2 млрд человек; на втором месте мусульмане — их количество составляет около 1,6 млрд.
Однако исследование также выявило, что каждый шестой или 1,1 млрд людей не имеют никакой религиозной принадлежности, то есть они на третьем месте после христиан и мусульман. Преимущественно, отщепенцы живут в Азии, большинство — в Китае, где правительство контролирует официальные церкви.
Дискуссии в Давосе отразили нарастающую пучину разногласий как между нациями, так и внутри каждой страны между глубоко верующими и теми, кто не имеет никакого отношения к вере.
Конфликты проявляются в недавних судебных разбирательствах в Италии по поводу распятий в школах, в Британии, где брачный консультант обосновал свой отказ работать с однополой парой религиозными взглядами. Оба этих случая дошли до Европейского суда по правам человека.
В Соединенных Штатах нерелигиозные американцы являются важными избирателями для партии демократов, так же, как религиозные консерваторы для республиканцев. «Отрицатели религии», которые безгранично поддерживают аборты и однополые браки составляют примерно четверть избирателей, являющихся членами партии или отождествляющими себя с ней.
Римо-католики и другие религиозные консерваторы оказались проигрывающим битву за битвой войну меньшинством, в которой раньше они могли бы победить. Однополые браки легализованы в Бельгии, Испании, Канаде, Португалии, Аргентине и других странах.
Они не на последнем месте и в России, где 25 января возле Российской Думы были арестованы 20 борцов за права геев и воинствующих православных активистов. Обе группы столкнулись из-за законопроекта, запрещающего «пропаганду гомосексуализма».
В Израиле, особенно в Иерусалиме, идет затяжная культурная война между светскими и ультраортодоксальными израильтянами.
Духовенство всех религий сталкивается с кризисом своей власти, частично рожденным интернетом. Рядовые верующие предпочитают искать информацию о вере в Google, вместо того, чтобы обратиться за ответом к признанным богословам. Эта проблема особо обсуждалась в рамках борьбы против исламского экстремизма. Мусульманские религиозные наказы или фетвы распространились по интенету вместе с видео лекциями на YouTube, где опасные учения представлены как основа религиозных верований.
В ответ многие религиозные группы совершенствуют и наращивают свое онлайн-присутствие, проводят лекции и богослужения на Facebook и в других сетях, где возможны беседы с пасторами вживую, изучение Писания и виртуальные крещения по Skype.
При этом такое понятие как религиозная свобода становится все более важной при разработке международной политики. Исследование религиозной свободы, проводимое последние три года Pew Research Center показывает, что три четверти населения земли живет в странах, где правительство налагает жесткие ограничения на религиозное самовыражение.
В Пакистане исламские группы законодательно маргинализировали христиан и другие религиозные меньшинства. В Египте, где коптские христианские меньшинства постоянно сталкивались с дискриминацией, погромы вспыхивали все чаще между христианами и мусульманами, а за ними последовали восстания Арабской весны. Радикальные исламисты проявляют жестокость в Мали, Нигерии, на Филиппинах и многих других местах.
На нескольких встречах в Давосе спикеры дискутировали по поводу последствий увеличения влияния Ислама в политике по всему Среднему Востоку в результате Арабской весны. Есть ли в исламе что-то несовместимое с либеральными ценностями? Определенно нет, настаивают бывший генеральный секретарь Лиги арабских стран Амр Мусса (Amr Moussa) и министр иностранных дел Турции Давутоглу (Ahmet Davutoglu). Это все — искажения ислама.
Мохаммед Ашмавей (Mohammed Ashmawey), глава организации «Исламское милосердие» (Islamic charity) привел довод о том, что религиозные благотворительные учреждения многое делают в системе здравоохранения, например, в его родном Египте.
Его поддержал раввин Дэвид Саперштейн (David Saperstein), американский лидер реформистских евреев, который подтвердил, что религия несет как хорошее, так и плохое. Для баланса, тем не менее, он сказал, что она «необычайно позитивна».
Сания Ништар (Sania Nishtar), активист в области здравоохранения из Пакистана практически подскочила на своем месте. «Взаимодействие религии и политики слишком спекулятивно», — заявила она. Ее аргумент состоял в том, что благодаря религии планирование семьи отсутствует во многих развивающихся странах и духовенство часто выступает даже против вакцинации.
Как и многие дискуссии в Давосе во время этой каждый аргумент рождал разногласия. Активный противник религии Краус сказал, что он готов поменять свои взгляды. «Если звезды на небе выстроятся словами „Я здесь“, — сказал Краус. — Я передумаю».