Отзыв на автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Митрофанова Андрея Юрьевича «Кодификация канонического права в период раннего средневековья (IV-XI вв.)». Специальность 07.00.03 – всеобщая история (история средних веков)
Свой отзыв на автореферат диссертации А.Ю. Митрофанова предлагает А.А. Королев, кандидат культурологии, старший научный редактор редакции "Католицизм" Церковно-научного центра «Православная Энциклопедия».
Статья

Диссертационное исследование, в котором предпринимается попытка определить «основные принципы и результаты кодификации канонического права… в период раннего средневековья» (с. 7), заслуживает особого внимания по многим причинам.

В отечественной науке исследования по истории канонического права относительно редки, тогда как сравнительный анализ проблемы развития канонического права на Западе и на Востоке в период раннего средневековья остается редкостью и в зарубежной науке. Появление такого рода исследования могло бы стать знаковым событием в отечественной историографии. К сожалению, диссертация А. Ю. Митрофанова, посвященная истории кодификации канонического права, автореферат которой рассматривается в настоящем отзыве, не оправдывает подобных ожиданий.

С нескрываемым чувством неловкости вынужден признать, что текст отзыва целиком состоит из критических замечаний к содержанию и к результатам диссертационного исследования, в том виде, в каком они получили отражение в автореферате диссертации. 

1. В автореферате важнейшие тезисы автора лишены необходимой доказательной базы, а последующие логические построения выглядят необоснованными. Сделать аргументированные выводы относительно истории западных канонических сборников V–XI вв. автору не позволяет, по-видимому, крайняя узость круга источников, которые были реально использованы в исследовании. Кроме того, в автореферате отсутствуют необходимые сведения о критических изданиях текстов, помещенных в приложении к диссертационному исследованию.

Из перечня «факторов, рассматриваемых в диссертации и позволяющих говорить о ее актуальности» (с. 7), равно как из перечня целей и задач работы (с. 7–8) следует, что автор намеревается рассмотреть очень широкий круг вопросов — от «определения темпов христианизации германских элит» и «исследования генезиса Великой схизмы 1054 г.» до частных вопросов, связанных с происхождением и историей бытования двух сборников канонического права — «Собрания Кенеля» (Collectio Quesnelliana; автор называет этот свод «Квеснеллово Собрание») и «Собрания канонов» (Collectio canonum) Ансельма II, епископа Лукки.

Формулировка задач, которые поставил перед собою автор, не вполне ясна. Из дальнейшего изложения результатов диссертационной работы следует, что научный вклад автора заключается 1) в исследовании «Собрания Кенеля» и доказательстве его ценности как официального канонического собрания Римской церкви в V в.; 2) в демонстрации важности различия способов кодификации канонического права на Западе и на Востоке для понимания причин Великой схизмы 1054 г.; 3) в критическом издании текста «Собрания Кенеля» и первой книги «Собрания канонов» Ансельма Луккского.

Среди «факторов, рассматриваемых в диссертации» названа «необходимость всестороннего исследования исторических этапов кодификации канонического права», что соответствует первой задаче, поставленной в работе: «выделение основных этапов кодификации канонического права в период раннего средневековья» (с. 7). Мнение автора о важнейших особенностях процесса кодификации канонического права на Западе и на Востоке получило отражение прежде всего в разделе «Актуальность темы исследования» (с. 4–5). (В последующих рассуждениях автор неоднократно возвращается к этой проблеме, однако не высказывает определенного мнения относительно «основных этапов кодификации».)

А. Ю. Митрофанов утверждает, что до IX в. на Западе безусловно доминировали такие канонические собрания, которые были сформированы по «историческому», или «хронологическому» признаку, тогда как на Востоке широко распространились «систематические» сборники, отличающиеся «более осмысленной рубрикацией и интерпретацией документов» (с. 4). Из числа исключений на Западе автору известны только «Concordia canonum Cresconii», «приписываемое современными учеными Дионисию Малому» (возможно, автор подразумевает исследование К. Цехиль-Эккеса, согласно которому сборник Крескония был составлен в середине VI в. на основе «Дионисиева собрания»[1]). Следует учитывать, что сборник Крескония — самое раннее, но далеко не единственное собрание канонов, построенное по систематическому принципу. Второй известный систематический сборник «Collectio Vetus Gallica», вероятно, был составлен в Лионе при участии епископа Этерия (ок. 586–602). В VIII в. на основе «Vetus Gallica» были созданы систематические «Collectio Herovalliana» и «Collectio Sangermanensis». Строго по систематическому принципу построено «Ирландское собрание» (Collectio canonum Hibernensis), составленное в Ирландии в первой четверти VIII в. и к концу того же столетия получившее широкое распространение на континенте. Вывод о том, что «кодификация канонического права на латинском Западе долгое время (до середины IX в.) эволюционировала под влиянием систематизации этих источников по географическому и хронологическому принципу» (с. 4) является необоснованным. Автору удалось бы избежать ошибки, если бы он проконсультировался с классическим трудом Х. Мордека «Церковное право и реформа в королевстве франков»[2] или с незаменимым теперь справочником Л. Кери[3]. Судя по всему, автор упустил из виду и то обстоятельство, что на Западе ранее XII в. были известны четыре способа построения сборников канонического права (из них три — ранее IX в.). Эти способы описаны Р. Рейнольдсом[4].

Автор неоднократно утверждает, что Лжеисидоровы декреталии были созданы «бенедиктинскими монахами из Корби между 849–852 гг.» (с. 4, 9, 30). Это утверждение никак не поясняется. Вероятно, автор подразумевает гипотезу К. Цехиль-Эккеса, согласно которой декреталии были созданы в аббатстве Корби между 836 и 838 гг. при непосредственном участии Пасхазия Радберта[5]. Среди современных исследователей нет единого мнения относительно этой гипотезы: Х. Фурманн не считает Корби единственным местом составления декреталий[6], другие авторы высказываются более осторожно[7] или поддерживают мнение Цехиль-Эккеса[8]. Автор не уделяет внимания этому вопросу, хотя Лжеисидоровы декреталии и послужившее их непосредственным источником «Испано-галло-отёнское собрание» (Collectio Hispana Gallica Augustodunensis) — единственные каролингские сборники канонического права, упомянутые в автореферате. Ничего не сказано о столь популярных в раннее средневековье сборниках как систематическое «Собрание д’Ашери» (Collectio Dacheriana», ок. 800) или сборник Ансегиза (Collectio capitularium, ранее 827), представляющий смешанный «хронологически-систематический» подход к кодификации канонического права. Авторское рассмотрение вопроса о Лжеисидоровых декреталиях и их рецепции в каноническом праве, которое составляет основу главы седьмой автореферата («Влияние «геласиевского возрождения» на эволюцию римского церковного права», с. 30), не является ни полным, ни убедительным.

Следующий этап кодификации канонического права на Западе, по мнению автора, относится к XI в. и связан с григорианской реформой. Автор полагает, что в этот период канонисты, стремившиеся упрочить позиции папского престола, с новыми силами взялись за «разработку правовой канонической теории». Странно, что в числе результатов их усилий автор называет составленный еще до начала григорианской реформы «Декрет» Бурхарда Вормсского (с. 5), в задачи которого отнюдь не входило утверждение примата римского понтифика[9]. Возможно, здесь следовало бы указать не только «Собрание канонов» Ансельма Луккского, но и другие важные итальянские сборники XI в., происхождение которых напрямую связано с григорианской реформой («Собрание 74 титулов» (Diversorum patrum sententiae; 1067 г.?), «Собрание канонов» кардинала Деусдедита (ок. 1087), а также «Поликарп» Григория, кардинала церкви Сан-Кризогоно (начало XII в.) (ср. с. 30).

Предложенная автором концепция развития канонического права на латинском Западе в V–XI вв. не только грешит грубыми упрощениями, но и основана на ложном убеждении в том, что процесс кодификации церковно-юридического наследия на протяжении всего этого исторического периода был тесно связан с распространением представлений о папском примате. Это убеждение приводит автора к необоснованному сужению источниковой базы исследования: из великого множества церковно-юридических компиляций раннего средневековья автор выбирает лишь несколько, причем такие, которые могли бы подтвердить его концепцию.

Вышесказанное позволяет полагать, что содержание работы мало соответствует заявленной теме. В центре внимания автора находятся вовсе не «основные принципы и результаты кодификации канонического права, различным образом проявлявшиеся в исторической жизни раннего средневековья» (с. 7, формулировка цели исследования). В действительности та часть работы, которая связана с историей канонического права на Западе, посвящена проблеме взаимосвязи между становлением папского примата и составлением отдельных канонических сборников. Из этого естественным образом проистекает в высшей степени избирательный подход к источникам и к специальной литературе, который практикуется в диссертации. 

2. Особое место в диссертации занимает круг вопросов, связанных с «Собранием Кенеля» — сборником канонического права, предположительно составленным на рубеже V и VI вв.

Крайне небрежное описание научных дискуссий, которые велись вокруг «Собрания Кенеля» (с. 28), не может дать четкого представления не только о позиции различных исследователей, но и о сложившемся в научной среде консенсусе. Автор представляет дискуссию таким образом, что гипотеза Паскье Кенеля, который приписывал составление сборника Льву Великому, была опровергнута братьями Баллерини; с мнением Баллерини были согласны Фридрих Маассен, Луи Дюшен и Катберт Тёрнер. В действительности проблема выглядит иначе.

Следует иметь в виду, что «Собрание» состоит в основном из канонов восточных и африканских соборов IV в. и папских декреталий IV–V вв. Вопрос о декреталиях всегда привлекал особое внимание исследователей, которые нередко выделяли его в отдельную тему. С точки зрения братьев Баллерини, в V в. сборник канонического права, официально принятый папским престолом, включал только каноны Никейского и Сардикского соборов; папские же декреталии были собраны и добавлены к этим канонам лишь в результате деятельности Дионисия Малого. С аргументами Баллерини соглашался Ф. Маассен, который, отстаивая галльское происхождение «Собрания», охарактеризовал гипотезу П. Кенеля как «переплетение обманчивых построений» и высказался в пользу закрытия бесплодной, по его мнению, дискуссии (как позднее сделал и Х. Мордек)[10]. Однако происхождение папских декреталий, вошедших в состав сборника, стало предметом научной полемики. Поддержав мнение Баллерини о том, что древнейшие римские собрания включали только каноны двух соборов, Л. Дюшен выдвинул иную гипотезу относительно декреталий. По его мнению, в Риме начиная с понтификата Иннокентия Ι (401–417) формировался сборник папских декреталий. После 429 г. копия этого сборника, насчитывавшего тогда восемь посланий, была вывезена в Арль. В Галлии этот сборник постепенно расширялся за счет новых декреталий, соборных канонов и проч., пока не превратился в существующее поныне «Собрание Кенеля». Окончательное оформление сборника относится к понтификату Геласия I (492–496)[11]. Гипотезу Дюшена поддерживали Ж. Морен и К. Тёрнер; наиболее подробное рассмотрение вопроса принадлежит Рене Массильи[12]. Однако позднейшие исследователи (Х. Штайнаккер, К. Сильва-Тароука и Х. Вурм) доказывали несостоятельность доводов Дюшена и высказывались в пользу римского происхождения «Собрания». По их мнению, «Собрание» сложилось на основе разрозненных копий соборных канонов, папских посланий и т. д. В настоящее время исследователи склонны выделять в качестве непосредственных источников «Собрания» три небольших сборника, а также несколько не вошедших в них папских посланий. Необходимо учитывать, что немецкие исследователи также подвергли критике мнение франкоязычных авторов об основополагающей роли Арля и арльских епископов V–VI вв. в кодификации канонического права[13].

Таким образом, понять изложение проблемы в автореферате можно лишь при условии непосредственного знакомства с историографией вопроса, обнаружить которое в автореферате довольно затруднительно. Это не может не вызывать некоторого удивления, поскольку только хорошее знание предмета помогает осознать позицию автора, который благодаря проведенному исследованию «признал частичную правоту П. Квеснелла и датировал памятник эпохой папы Геласия, подтвердив его римское происхождение» (с. 28).

Более четкое представление о выводах автора можно получить только при сопоставлении нескольких его утверждений. По-видимому, автор склонен полагать, что «Собрание Кенеля», «объединявшее документы архива Римской церкви» (с. 28), было составлено по указанию папы Геласия («древнейшая «альфа» редакция… была создана в Риме около 494–495 гг.» (с. 29); «папа Геласий… обобщил наиболее важные для повседневного использования [документы] в рамках ‘Квеснеллова Собрания’» (с. 21)) для использования в целях полемики с Константинополем («Только «Квеснеллово Собрание»… может претендовать на подобное полемическое значение» (с. 28)). Таким образом, новизна гипотезы автора состоит в том, что он, спустя две с половиной сотни лет после Кенеля, декларирует официальный характер «Собрания» как «основного правового кодекса», принятого папским престолом со времен Геласия до составления «Дионисиева собрания», работа над которым началась вскоре после смерти того же Геласия (с. 23). Даже если предположить, что «Дионисиево собрание» было официально принято папским престолом только после составления Дионисием Малым третьей редакции сборника, посвященной папе Гормизде (514–523), период действия «Собрания Кенеля» в качестве официального сборника документов остается весьма коротким. Таким образом, реальное значение «Собрания» для истории развития представлений о «супрематии Римского апостольского престола» (с. 28) вовсе не очевидно.

Каким образом автор пришел к изложенному выше заключению, из текста автореферата непонятно — об этом ничего не сказано по существу. Единственным обоснованием авторской гипотезы служит туманное упоминание о «детальной внутренней критике сборника, текстологическом анализе системы инципитов и интерполяций» (с. 28).

А. Ю. Митрофанов полагает, что его гипотеза о составлении «Собрания Кенеля» по указанию папы Геласия получит дополнительное подтверждение благодаря поверхностной «контекстуализации» памятника. Автор не просто считает, что составление «Собрания» тесно связано с позицией Геласия в акакианской схизме между Римом и Константинополем, но и отождествляет памятник с несохранившимся полемическим произведением — «некими антимонофизитскими и антинесторианскими кодексами», составленными папой Геласием и «впоследствии утраченными» (с. 28). Интересно, что упоминание об этих сочинениях Геласия автору удалось обнаружить благодаря «анализу древнейших редакций ‘Liber Pontificalis’» (там же). Следует пояснить, что жизнеописание папы Геласия входит в состав той части «Liber Pontificalis», которая составлялась на протяжении первой половины VI в. Обнаружение в нем соответствующих сведений вовсе не требует «анализа» текста. В «Liber Pontificalis» говорится, что Геласий «написал пять книг против Нестория и Евтихия» (в аппарате приведен вариант: «Он написал… книги против Евтихия и Нестория, которые доныне находятся в церковном книгохранилище»)[14]. Автор, по его словам, провел «структурный анализ писем Геласия», который не позволил «идентифицировать указанные произведения с каким-либо конкретным декретом» (с. 28). Почему автор полагает, что несохранившиеся полемические труды папы Геласия должны были представлять собою именно «декрет», остается непонятным. С таким же успехом «Собрание Кенеля» можно отождествить с другими сочинениями Геласия, упомянутыми в «Liber Pontificalis» — «гимнами, составленными по образцу блаженного Амвросия; двумя книгами против Ария… префациями и молитвами для мессы… и множеством посланий». Если бы автор воспользовался «Liber Pontificalis» в стандартном издании Дюшена, он мог бы отметить отождествление издателем загадочных «пяти книг» Геласия с сохранившимся сочинением папы «О двух природах во Христе против Нестория и Евтихия» (CPL 1673)[15]. С этим отождествлением согласны и все современные исследователи[16]. Внимательное изучение вопроса могло бы избавить автора от курьезного предположения о том, что «Собрание Кенеля» и есть то самое полемическое сочинение Геласия.

Утверждая, что папа Геласий располагал «полным кодексом канонического права», А. Ю. Митрофанов ссылается на акты Римского собора 495 г.[17] (с. 28). К сожалению, автор не указывает, что именно в этих актах привело его к такому выводу. Некоторые места в актах, например, общая ссылка на «отеческие каноны и правила старейших» (pro paternis canonibus regulisque maiorum), могут быть поняты в желательном для автора смысле. Но каким образом «результаты сравнительно-исторического анализа позволяют идентифицировать этот кодекс с ‘Квеснелловым Собранием’» (с. 28)? Отсутствие в автореферате конкретных аргументов в пользу такой идентификации вновь превращает гипотетические выкладки автора в голословные заявления.

Автор не только рассматривает вопросы, связанные с «Собранием Кенеля», но и предпринимает (впервые в мировой науке) полное критическое издание памятника. По автореферату невозможно судить об этой публикации, тем более что отрывочные сведения о рукописной истории памятника разбросаны по разным главам (с. 9, 11, 16, 28–29). Однако представленная в автореферате характеристика рукописей вызывает ряд вопросов.

По словам автора, он принял в качестве основного текст рукописи Arras. BM. 644, который «сопоставляется… с прочими списками памятника, уже введенными в научный оборот и имеющими подробное кодикологическое и палеографическое описание» (с. 16). Там же автор указывает, что «впервые» вводит рукопись в научный оборот. В действительности эта рукопись, неизвестная П. Кенелю, П. и Дж. Баллерини и Ф. Маассену, была введена в научный оборот еще Л. Дюшеном[18]. Как справедливо отмечает автор, ее использовали при публикации отдельных частей сборника не только К. Тёрнер (рукопись ψ), но и другие исследователи. «Кодикологическое и палеографическое описание» аррасского манускрипта можно найти в каталоге Э. Лоу[19]. Таким образом, утверждение А. Ю. Митрофанова, что этот список «Собрания» еще не «введен в научный оборот» и не имеет «подробного… описания», является не вполне корректным.

В автореферате не указаны соображения, приведшие диссертанта к выводу о том, что наиболее ценными и достойными упоминания рукописями «Собрания» являются Arras. BM. 644, Einsiedeln. Stiftsbibl. 191 и Paris. BN lat. 1454 (с. 28–29). Автор не поясняет, почему он выбрал для публикации именно эти рукописи, которые по-разному оцениваются другими исследователями. Например, по мнению Л. Кери, «самый достоверный» текст «Собрания» сохранился в позднейшей рукописи Oxford. Oriel College. 42 (XIII в.); именно на этой рукописи основано editio princeps Кенеля. М. Бретт, напротив, утверждает, что текст оксфордской рукописи является худшим[20]. В автореферате оксфордский манускрипт вообще не упоминается.

В автореферате не получил отражения факт одинакового происхождения рукописей Arras. BM. 644 и Einsiedeln. Stiftsbibl. 191. Еще А. Гольдбахер указывал, что «айнзидельнская рукопись в высшей степени схожа с аррасской»[21]. Наблюдение исследователя в полной мере подтвердил не только Э. Лоу, но и другие ученые, работавшие с обоими манускриптами. В соответствии со сложившейся точкой зрения обе рукописи были выполнены на рубеже VIII–IX вв. в одном и том же скриптории на северо-востоке Франции. Предполагается также, что их происхождение связано с придворным скрипторием (Hofschule) Карла Великого[22]. Некоторые исследователи указывают на следы островного (англосаксонского) влияния, позволяющие полагать, что образец обоих манускриптов был вывезен из Англии[23]. В дальнейшем пути рукописей разошлись: одна оказалась в Аррасе, другая в Констанце, откуда она впоследствии попала в аббатство Айнзидельн. Однако в автореферате вместо краткого, но четкого описания обеих рукописей автор вновь апеллирует к разнообразным методам, при помощи которых он «создал генеалогическую стемму памятника… подготовил критический текст старейшего фонда документов, собранных в сборнике» (с. 29). Автор лишь отмечает, что, по мнению К. Тёрнера, аррасская рукопись является «копией утраченного архетипа 600–603 гг.» и датируется концом VIII в., тогда как манускрипт из Айнзидельна «создан на рубеже VIII–IX вв. для придворной библиотеки Карла Великого». О прочих рукописях (Paris. BN. lat. 1454, названной на с. 29, и других, упомянутых на с. 11) не сказано ничего.

Хотя далеко не вся литература, связанная с рукописью Arras. BM. 644, была мне доступна при работе над настоящим отзывом, даже самый общий взгляд на проблему показывает, что автор либо не изучил должным образом специальную литературу, либо изучил, но не отразил этого в автореферате. Более того, из автореферата невозможно понять, в каком виде диссертант исследовал тот или иной манускрипт. Автор утверждает, что провел «сопоставление» (с. 16) и «сравнительный текстологический, палеографический и кодикологический анализы списков памятника» (с. 28), но не объясняет, какие именно рукописи он имел возможность изучить непосредственно, de visu.

В том, что касается происхождения, функций, рукописной традиции «Собрания Кенеля», автор высказывает ряд предположений, но их аргументация не получила отражения в автореферате. Во многих случаях мнение автора является спорным, а иногда и прямо противоречит сложившейся научной традиции. Тем более важно было бы включить в автореферат хоть сколько-нибудь подробную аргументацию. Из-за отсутствия таковой создается впечатление, что автор либо избегает полемики, либо слабо знаком со специальной научной литературой.

На основании автореферата можно заключить, что при «внутренней и внешней критике» «Собрания Кенеля» как «источника, недостаточным образом введенного в научный оборот, но важного для изучения кодификации канонического права» (с. 8), автор не проявил должного понимания проблемы. Круг вопросов, связанных с «Собранием», занимает важное и едва ли не центральное место в диссертации. Но результаты рассмотрения этих вопросов в автореферате изложены на невысоком академическом уровне. Неточность суждений и формулировок приводит к тому, что читатель вынужден прибегать к предположениям, а иногда и просто к домыслам, чтобы понять мысль автора.

Следует отметить, что рассуждения автора о втором памятнике, частичную публикацию которого он предпринял, — «Собрании канонов» Ансельма Луккского, — отличаются такой же неопределенностью (с. 16, 30–31). 

3. В заключение необходимо упомянуть и о негативном впечатлении, которое производят неточные, некорректные, а временами и просто ошибочные выражения. Они невольно наталкивают на мысль о недостаточной осведомленности автора в области истории Поздней Римской империи и раннего средневековья. Так, по меньшей мере неточным представляется утверждение о том, что «в некоторых регионах (Италия, Транспаданская и Циспаданская Галлия, Сирмий)» епископат был вынужден «активно вмешиваться в дела муниципального управления» (с. 29). Почему автор ограничивает рост политического влияния епископов пределами Италии и Сирмия, непонятно; на исходе поздней античности подобные процессы происходили и в Галлии, и в Испании. Определение «Транспаданская и Циспаданская Галлия» (то есть земли, расположенные по обе стороны от течения реки По) в действительности относится к Северной Италии, которая в рассматриваемый период, после административной реформы Диоклетиана, целиком входила в состав диоцеза Аннонарная Италия. Сирмий (на месте современного г. Сремска-Митровица, Сербия) — не область, а только город, столица провинции Нижняя Паннония.

Рассуждая об «интенсивном развитии церковных институций» в доконстантиновскую эпоху, автор отмечает, что «к середине III в. клир Римской церкви насчитывал одного епископа, 44 пресвитера, 7 диаконов, 7 иподиаконов, 42 аколуфа, 52 экзорциста», ссылаясь при этом на Ж. Годме (с. 19). В действительности эти сведения заимствованы из «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, где, однако, говорится о 46 пресвитерах и 52 экзорцистах, чтецах и остиариях (привратниках)[24].

Негативное впечатление производят и выраженные дефекты композиции автореферата. К примеру, историографический обзор разделен на три (!) фрагмента, во многом повторяющие друг друга. Эти фрагменты помещены не только в раздел «Степень изученности темы» (с. 12–13), но и в раздел «Актуальность проблемы» (с. 6–7), а также в главу вторую, целиком посвященную «научной традиции изучения церковно-юридической литературы раннего средневековья» (с. 23–26).

Многочисленные отступления, посвященные проблеме «поросячей» латыни (с. 14–15), чувству благодарности, которое К. Тёрнер испытывал по отношению к сотрудникам Императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге (с. 24–25), и проч., отнюдь не сглаживают недостатков диссертационного исследования, как и орфографические девиации наподобие «Квеснелл» (вместо Кенель (форма, принятая в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона) или Кеснель), «Турнер» (вместо Тёрнер), «Мунье» (вместо Мюнье).

Диссертационное исследование написано на низком академическом уровне, или же (в лучшем случае) содержание диссертации не получило адекватного выражения в автореферате. Либо автореферат, либо само диссертационное исследование нуждается в значительной доработке. В данном виде диссертационная работа А. Ю. Митрофанова «Кодификация канонического права в период раннего средневековья (IV–XI вв.)», представленная на соискание ученой степени доктора исторических наук, не может быть защищена.



[1] Zechiel-Eckes K. Die «Concordia canonum» des Cresconius: Studien und Edition. Frankfurt am Main, 1992.

[2] Mordek H. Kirchenrecht und Reform im Frankenreich. Berlin, 1975. S. 253–263.

[3] Kéry L. Canonical Collections of the Early Middle Ages (ca. 400–1140): A Bibliographical Guide to the Manuscripts and Literature. Washington (D.C.), 1999.

[4] Reynolds R. E. Law, Canon: To Gratian // Dictionary of the Middle Ages / Ed. J. R. Strayer. Vol. 7. New York, 1986. P. 395–413.

[5] Zechiel-Eckes K. Auf Pseudoisidors Spur. Oder: Versuch, einen dichten Schleier zu lüften // Fortschritt durch Fälschungen? Ursprung, Gestalt und Wirkungen der pseudoisidorischen Fälschungen / Hrsg. W. Hartmann, G. Schmitz. Hannover, 2002. S. 1–28; Idem. Ein Blick in Pseudoisidors Werkstatt: Studien zum Entstehungsprozess der falschen Dekretalen // Francia. Bd. 28. 2001. S. 37–90.

[6] Fuhrmann H. Stand, Aufgaben und Perspektiven der Pseudoisidorforschung // Fortschritt durch Fälschungen? S. 227–262.

[7] Напр.: Evans G. R. Law and Theology in the Middle Ages. Abingdon, 2002. P. 56; Rolker C. Canon Law and the Letters of Ivo of Chartres. Cambridge, 2009. P. 59; Heidecker K. The Divorce of Lothar II: Christian Marriage and Political Power in the Carolingian World / Transl. T. M. Guest. Ithaca (New York), 2010. P. 29.

[8] Fried J. «Donation of Constantine» and «Constitutum Constantini». Berlin, 2007. P. 70 (‘the new, radical, and, I believe, inavoidable conclusion of Klaus Zechiel-Eckes’ work’), 92; Schneider O. Erzbischof Hinkmar und die Folgen: Der vierhundertjährige Wer historischer Erinnerungsbilder von Reims nach Trier. Berlin, 2010. S. 13.

[9] Austin G. Shaping Church Law Around the Year 1000: The «Decretum» of Burchard of Worms. Farnham, 2009. P. 136; Eadem. Authority and the Canons in Burchard’s «Decretum» and Ivo’s «Decretum» // Readers, Texts and Compilers in the Earlier Middle Ages: Studies in Medieval Canon Law in Honour of Linda Fowler-Magerl / Ed. M. Brett, K. G. Cushing. Farnham, 2009. P. 50–51.

[10] Maassen F. Geschichte der Quellen und der Literatur des canonischen Rechts im Abendlande. Bd. 1. Graz, 1870. S. 486–500; ср.: Mordek H. Kanonistische Aktivität in Gallien in der ersten Hälfte des 8. Jahrhunderts // Francia. Bd. 2. 1974/75. S. 22–23.

[11] Duchesne L. La première collection romaine des décrétales // Atti del II Congresso internazionale di archeologia cristiana tenuto in Roma nell’aprile 1900. Roma, 1902. P. 159–162.

[12] Massigli R. La plus ancienne collection des décrétales // Revue d’histoire et de littérature religieuses. N. S. T. 5. 1914. P. 402–424.

[13] См.: Mordek. Kirchenrecht und Reform. S. 238–240; Jasper D., Fuhrmann H. Papal Letters in the Early Middle Ages. Washington (D.C.), 2001. P. 22–28, 32–33.

[14] Duchesne L. Le Liber Pontificalis: Texte, introduction et commentaire. T. 1. Paris, 1886. P. 255.

[15] Ibid. P. 257.

[16] См.: Grillmeier A. Christ in Christian Tradition. Vol. 2. Pt. 1: From Chalcedon to Justinian I. London, 1987. P. 292–295; Bratož R. Gelasio I, santo // Enciclopedia dei Papi. T. 1. Roma, 2000. P. 458–462; Sotinel C. Gelasius I // The Papacy: An Encyclopedia / Ed. Ph. Levillain. Vol. 2. New York, 2002. P. 621–624.

[17] Collectio Avellana. N 103 (Epistulae imperatorum, pontificum, aliorum… Avellana quae dicitur collectio / Rec. O. Guenther. Pars 1. Vindobonae, 1895. (CSEL, 35). P. 474–487).

[18] Duchesne. Le Liber Pontificalis. T. 1. P. xiv.

[19] Codices Latini Antiquiores. T. 6. N 713; см. также: Mordek. Kirchenrecht und Reform. S. 239.

[20] Brett M. Theodore and the Latin Canon Law // Archbishop Theodore: Commemorative Studies on His Life and Influence / Ed. M. Lapidge. Cambridge, 1995. P. 122–123.

[21] S. Aureli Augustini Hipponiensis episcopi epistulae / Rec. Al. Goldbacher. Vindobonae; Lipsiae, 1923. (CSEL, 58). P. lxi.

[22] Bischoff B. Die Hofbibliothek Karls des Großen // Karl der Große: Lebenswerk und Nachleben. Bd. 2. Düsseldorf, 1965. S. 42–62; Bullough D. A. Charlemagne’s Court Library Revisited // Early Medieval Europe. Vol. 12. 2003. P. 342; Idem. Roman Books and Carolingian Renovatio // Bullough D. A. Carolingian Renewal: Sources and Heritage. Manchester; New York, 1991. P. 21.

[23] McKitterick R. Knowledge of Canon Law in the Frankish Kingdoms before 789: The Manuscript Evidence // Eadem. Books, Scribes and Learning in the Frankish Kingdoms (Sixth–Ninth Centuries). Aldershot, 1994. P. 218, 228–233; McKitterick R. Charlemagne: The Formation of a European Identity. Cambridge, 2008. P. 353–356.

[24] Eusebius. Hist. eccl. VI. 43. 11 (Eusebius Werke. Bd. 2 / Hrsg. E. Schwartz, T. Mommsen. Teil 2. Leipzig, 1908. (GCS, 9). S. 618–619).

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9