Авторы рецензируемой статьи рассматривают период изменения отношений Советского руководства к Русской Православной Церкви, который был связан с тяжелыми последствиями для народа и страны в годы Великой Отечественной войны. Александр Онищенко делится своими размышлениями на тему, затронутую в статье.

Авторы статьи рассматривают период изменения отношений Советского руководства к Русской Православной Церкви, который, как известно, был связан с тяжелыми последствиями, понесенными народом и страной в годы Великой Отечественной войны.

Несомненный интерес статьи видится в том, что авторы приводят статистические данные и сведения из Государственного архива Брестской области (ГАБО) о количестве действующих храмов, священнослужителей и верующих в Брестской епархии.

В статье анализируются многие аспекты жизни верующих и духовенства в послевоенные годы. Интересным представляется замечание о недостатке духовной литературы в Брестской области, хотя область граничит с Польшей, где положение Православной Церкви было значительно лучше, в том числе функционировало церковное издательство.

Также в публикации отслеживается роль духовенства в период с 1945 по 1950 гг., характерной чертой которого авторы, по справедливости, называют активную гражданскую и церковную позицию священнослужителей Брестской епархии. Духовенство выступало в качестве консолидирующего звена нескольких приходов, на которых приходилось служить одному священнослужителю, ввиду недостатка духовенства. Нередки были крестные ходы на поля, молебны о ниспослании дождя, освящение домашнего скота, встречи духовенства с верующими для проведения пастырских бесед, а также совершение церковных треб в домах прихожан по их просьбе.

Обстановка изменилась в начале 1950-х годов, когда, как пишут авторы, «…вся церковная деятельность духовенства и церковных исполнительных органов в основном была сосредоточена в стенах церкви[1]». При рассмотрении причины изменения роли и умаления значения духовенства после 1950 года не следует забывать о том, что в это время в деревнях проводился процесс активной коллективизации, что не могло не отразиться на падении активности религиозной жизни в Брестской области. Также в это время уже действовал запрет на проведение религиозных обрядов и духовно-пастырских встреч за оградой храма.

В период с 1951 по 1953 годы со стороны представителей местной власти, а также некоторых граждан проявляется демонстративное неуважение к религиозным чувствам верующих, к культовым сооружениям и религиозным обрядам. Органы исполнительной власти (милиция) отказывались принимать и регистрировать заявления, поступающие от верующих, о систематическом нападении на священнослужителей, верующих в темное время суток, повреждении церковного имущества, например, группа молодежи регулярно разбивала стекла храма с. Огаревичи и оскверняла могилы, находящиеся на храмовой территории.

Тяжелое положение складывалось в связи с недостатком кадров для посвящения в священный сан. Таким образом, один священник снова вынужден был обслуживать по нескольку приходов. Парадоксальное видение сложилось у приходских общин некоторых церквей, которые, хотя и содержали за свой счет храмы, но не подавали прошения местному архиерею о назначении им священника, ссылаясь на недостаток средств для содержания последнего.

В 1951 году впервые за послевоенный период в Брестской области возобновились притеснения верующих. Начались массовые увольнения рядовых граждан за посещение церквей, исключение из рядов партии и комсомола. Однако, несмотря на это, посещение церквей в период больших религиозных праздников (Рождества, Богоявления, Пасхи Христовой и др.) по-прежнему оставалось очень высоким.

Удручающее положение Русской Православной Церкви сложилось после прихода к власти Н. Хрущёва и принятия постановления XXI съезда КПСС о преодолении пережитков капитализма в сознании масс. Усиление антирелигиозной пропаганды и контроля над священнослужителями принесло большой вред общему положению дел в епархиях Православной Церкви.

Сотрудники Совета по делам Русской Православной Церкви, а также КГБ, военкоматы, партийные и комсомольские работники пристально следили за тем, чтобы молодые люди не подавали заявлений о приеме на обучение в духовные семинарии. Недостаток абитуриентов привел к ликвидации Минской духовной семинарии, которая была закрыта за ненадобностью, несмотря на ходатайства Святейшего Патриарха Алексия перед Председателем Совета по делам РПЦ о помощи в сохранении духовного учебного заведения.

Органы местной власти, это хорошо показано авторами в статье на примере данных ГАБО, использовали любые предлоги для закрытия церквей. Это могло быть неудовлетворительное состояние храма либо отсутствие необходимого противопожарного оборудования в храме, а также привлечение несовершеннолетних детей к участию в отправлении религиозных обрядов.

Нужно отметить, что в других регионах власти просто отказывали общинам в регистрации, но закрытия уже действующих церквей были редки. Практика закрытия церквей широко применялась властями в тех регионах, где действовали храмы, открытые во время оккупации.

После принятия постановления Совета Министров от 16 марта 1961 года «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах» для закрытия церкви и снятия священника с регистрации не нужно было согласие Совета Министров СССР либо союзной республики, достаточно было решения областного исполкома и согласия Совета по делам РПЦ. Это ускорило и облегчило процедуру ликвидации храмов и устранения неугодного духовенства.

Религиозность жителей Брестской области оставалась устойчивой, особенно это касалось лиц среднего и пожилого возраста, пассивной к религиозным вопросам оставалась лишь молодежь. Можно не согласиться с выводами авторов о том, что это связано со слабой научно-атеистической пропагандой.

Статья представляет собой интересное исследование, основанное на архивных материалах из местных фондов (ГАБО). Подобные публикации, на основе данные из архивных фондов местного уполномоченного по делам РПЦ, являются необходимыми для формирования целостной картины представления о жизни РПЦ на всем пространстве Советского Союза.

Нельзя не согласиться с выводами авторов о том, что «религия рассматривалась Н. Хрущёвым как главный враг научного мировоззрения, а верующие – как носители чуждых взглядов и нравов. Московская Патриархия, как и вся Русская Православная Церковь, рассматривалась в известном смысле как пережиток, который должен быть устранен[2]». Думаю, что приведенные выше выводы являются верными и исторически обоснованными.