Повествование о святых Марине и Астерии, живших в Кесарии Палетинской, содержится в «Церковной истории» Евсевия, епископа той же самой Кесарии[1]. Это повествование является самым древним из дошедших до нас свидетельств о воспоминаемых сегодня святых. В 7 главе указанного сочинения говорится (о каждом из святых по отдельности будут приведены цитаты и произведен их анализ), что в период тогда уже единоличного правления императора Галлиена (260-268 годы царствования) произошло следующее событие: «...В Кесарии Палестинской за свидетельство о Христе обезглавлен был Марин; он принадлежал к военной знати, был родовит и богат, а казнен вот по какой причине. У римлян знаком отличия считается виноградная лоза, и получившие ее, говорят, становятся центурионами. Одно место центуриона было свободно, и в порядке продвижения по служебной лестнице Марина назначили на это место. Он уже собирался принять этот знак отличия, когда в суд пришел какой-то человек и заявил, что, по старым законам, Марин не может быть удостоен этого звания: он христианин и не приносит жертв императорам. Место центуриона принадлежит ему, обвинителю. Судья (им был Ахей), взволнованный происшедшим, сначала спросил Марина, какой он веры; увидев, что тот тверд в своем исповедании, дал ему на размышление три часа. Когда Марин вышел из суда, Феотекн, тамошний епископ, подошел к нему и увлек беседой; взяв за руку, ввел в церковь и поставил рядом с собой у алтаря; откинув полу его плаща, указал на висевший сбоку меч, одновременно подал ему Божественное Евангелие и предложил выбрать, что ему по душе. Марин, не задумываясь, протянул правую руку и взял Божественное Писание. "Держись, держись Бога, - воскликнул Феотекн, - получи то, что выбрал, и, укрепляемый Им, иди с миром". Когда Марин вышел из церкви, глашатай уже громко вызывал его на суд, ибо окончился назначенный срок. Представ перед судьей, он явил еще большее усердие к вере; его тут же повели, в чем он был, на смерть и казнили»[2].
При прочтении данного фрагмента на фоне контекста всей главы бросается в глаза одно нескрываемое, кажется, и самим Евсевием противоречие: казнь христианского исповедника происходит уже после издания императором рескриптов о прекращении целенаправленных преследований христиан[3]. При этом стоит отметить, вслед за многими историками Церкви, что распоряжения императора в упомянутых рескриптах отменяли, по всей видимости, лишь действия эдиктов прежнего императора Валериана, отца Галлиена, но не делали христианства полностью дозволенной организацией[4]. Это последнее и хотел, судя по всему, продемонстрировать Евсевий, рассказывая о случившемся с Марином. Впрочем, остается до конца не ясным, имел ли правитель области или командующий воинских приграничных частей на руках изданный эдикт. Кроме того, нельзя быть уверенным на все сто процентов, что такого рода указ был направлен и в Палестину, как он был направлен в провинции Египта, где на христиан (как и на Церкви Африки) гонения Деция и Валериана обрушились с особой силой[5]. В общем, остается открытым вопрос, почему суд над христианином, несмотря на толерантную политику императора, был так скор и суров.
Допрос и суд с вынесением смертного приговора (который, видимо, был приведен в исполнение также практически сразу) занял, согласно Евсевию, чуть более трех часов - это особенно контрастирует с повествованием о святом Астерии, изложенном в разделе 7-ой книги. Рассказ об этом христианине следует сразу же после истории Марина. Более того, судьбы и того и другого тесно переплетаются в рассказах о них. Вот что пишет Евсевий об Астерии: «Держится там память и об Астерии: вспоминают его дерзновенность, угодную Богу. Римский сенатор, любимец императоров, известный всем знатностью и богатством, он однажды присутствовал при кончине мученика. Он взвалил тело на спину (а был в сверкающей дорогой одежде), облек его в дорогой покров и похоронил в соответствующей гробнице»[6]. Русский перевод, приведенный здесь[7], дает возможность предположить, что Астерий присутствовал при кончине одного из анонимных мучеников, вероятно, пострадавших в то время. Однако лучшая версия греческого текста не содержит (да и не предполагает, судя по всему) наречия «однажды», имеющегося в русском переводе[8]. Там сказано просто: «...который присутствовал при кончине мученика», - причем слово «мученик» стоит с определенным артиклем, что говорит (вкупе с другими указаниями) о том, что речь идет именно о Марине. Собственно, так и понимались разбираемые нами предания о мучениках всей последующей агиографической традицией. Но для нашего анализа важно обратить внимание на то, что такое поведение Астерия осталось, согласно Евсевию, для него без последствий. Святой не был осужден как христианин? Возникает резонный вопрос: почему? Не в последнюю очередь это могло быть обусловлено его хорошими связями при императорском дворе. Также его положение отличлось в силу того, что он не состоял на военной службе, в рамках которой (особенно если учитывать возможность военного положения в связи с войной с Персией в приграничном регионе, каковым была провинция Сирия) судебный процесс осуществлялся очень быстро, а главное - самим же воинским трибуналом. Наконец, как остроумно предполагает В.В. Болотов, «обвинитель не выступил, и таким образом, он (Астерий. - П.Л.) остался пощаженным»[9].
Евсевию, как епископу Кесарии Палестинской, а вместе и как человеку, занимавшемуся пристальным изучением и местной, и вселенской историей христианства (что важно в данном случае в еще большей степени), относительно приведенного им предания можно доверять вполне. Ведь во многом благодаря этому он и пользовался огромной популярностью у современных ему, а также и последующих церковных авторов. Где-то примерно в начале V века «Церковную историю» Евсевия переводит на латинский язык Руфин Аквилейский[10]. Его перевод «Истории», однако, изобилует не только вольностью в передаче материалов оригинала, но и всевозможными, хотя и не очень пространными, дополнениями. К приведенному выше Евсевиеву тексту об Астерии он присовокупляет такую подробность: «Оказав такие почести мученику, вслед за ним и сам принял мученическую конину»[11]. Судя по всему, Руфин в данном месте совершенно не опирается ни на какие независимые от греческого оригинала «Истории» источники, а просто дает логически допустимую развязку описанных событий: что должно было последовать за таким дерзким и открытым поступком христианина (пусть даже сенаторского звания)? Конечно, осуждение и казнь. Впрочем, нельзя совсем исключить того, что судебный процесс против Астерия мог все-таки быть возбужден, однако благодаря рескриптам Галлиена или каким-то еще обстоятельствам он мог закончиться ничем. Но все это относится к области догадок и предположений. Самым же надежным свидетельством остается повествование Евсевия.
Что интересно, в последующем предании, несмотря на огромный авторитет «отца церковной истории»[12], в последующей церковной традиции о святом Астерии и литургических текстах, как на Востоке, так и на Западе, утвердился взгляд, впервые изложенный Руфином, о мученической кончине римского сановитого подвижника. Так, уже в Мартирологе Псевдо-Иеронима (основная часть которого была составлена в период со 2-ой половины V века до приблизительно VII века[13]) он помещен в число мучеников, правда, Римских[14]. Однозначно мучеником он назван в Мартирологе Адона Вьенского[15]. То же самое обнаруживается и во всех, видимо, без исключения литургических и агиографических источниках средневековья, а также в текстах Нового времени[16].
[1] Это уточнение особенно важно подчеркнуть в связи с тем, что городов с названием «Кесария», то есть посвященных тому или иному здравствующему императору, было в Римской империи немалое количество.
[2] Евсевий Кесарийский. Церковная история, 7.15.1-5.
[3] Один из рескриптов, адресованных епископам Египта, приводится Евсевием в 7.13; стоит отметить, что в самом начале 15 раздела 7-ой главы историк даже акцентирует внимание читателей на факте официального прекращения гонений посредством фразы: «Во времена этих епископов, когда повсюду для Церквей наступил мир, в Кесарии Палестинской за свидетельство о Христе обезглавлен был Марин».
[4] Обсуждение содержания и характера рескриптов Галлиена, а также вопроса о статусе христианских общин см. в: А. П. Лебедев. Эпоха гонений на христиан. М., 1994. С. 245-260; еще см. более краткое изложение проблемы и ее частного решения в: В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 2. М., 1994. С. 133-137.
[5] См. описания в: Евсевий Кесарийский. Церковная история, 7.1-4,10-11.
[6] Евсевий Кесарийский. То же, 7.16.
[7] По изданию: Евсевий Памфил. Церковная история. М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993.
[8] Histoire ecclésiastique / Texte grec de E. Schwartz, G. Bardy. Trad. et notes par G. Bardy. Index par Pierre Périchon. Paris, 1952-1960. 4 t. (SC; 31, 41, 55, 73).
[9] В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 2. М., 1994. С. 137.
[10] О переводе и самом Руфине см. Patrology, in 5 vol. Vol. 4. Wetminster, Maryland, 1986. P. 246-254.
[11] Перевод автора заметок; латинский текст: «...Honorem quem martyri detulit continuo ipse martyr adsequitur» (приводится по: Acta Sanctorum. November. T. 2, pars 2. Brussels, 1931. P. 124).
[12] Наименование, данное Евсевию по аналогии с прозвищем Геродота «отец истории».
[13] См. А. Ткаченко. Дюшен Луи // Православная энциклопедия, т. 16. - М., 2007. - Электронный ресурс [Режим доступа]: http://www.pravenc.ru/text/180839.html
[14] См. Acta Sanctorum. November. T. 2, pars 2. Brussels, 1931. P. 123-127.
[15] Ado Viennensis. Martyrologium. Martius // PL 123. Col. 235.
[16] См., например, указания и ссылки в: Архиепископ Сергий (Спасский). Полный Месяцеслов Востока в 3-х томах. Т. 2. М., 1997. С. 238.